Уважаемый Премьер-министр Мира Ванг Ливей, начал он церемонию подчеркнуто официально, имею честь представить вам руководителя Национального управления по аэронавтике и изучению космического простра
Ванг Ливей предпочел прервать словоохотливого координатора.
Полагаю, уважаемый Джеймс Саттон хорошо знаком всем присутствующим и простит нас за пренебрежение этикетом, это же в равной степени относится к уважаемому Владимиру Волкову. Можем мы сразу перейти к не менее уважаемому, но не известному мне господину?
Да, конечно, слегка поперхнулся Эдгар, это Андрей Берсанов, инженер с российского космодрома. Он автор идеи, которую хотелось бы с вами обсудить в общих чертах. У нас пока нет проекта и сметной документации в деталях, проект более чем глобальный и окажет влияние на всю мировую космонавтику, поэтому хотелось бы обсудить его принципиальную э реалистичность, нет, реализуемость
На помощь коллеге пришел Тьерри:
Этот проект способен в корне поменять всю деятельность уважаемого Эдгара, да и всех космических агентств мира, поэтому он испытывает некоторое замешательство. Проект вполне реалистичен, иначе мы не стали бы отвлекать вас, уважаемый Ванг. Но нам предстоит решить, стоит ли его детализировать для последующей реализации или отложить на полку до лучших времен.
Думаю, нам пора присесть за стол, заявил Ванг Ливей на правах хозяина кабинета.
Гости расположились за огромным столом. Премьер-министр заметил попытку Андрея Берсанова занять самое дальнее кресло, которую пресек бдительный Волков.
Итак, начал Ванг Ливей, когда Эдгар воспользовался своим правом на аудиенцию и назвал мне список присутствующих, я решил, что речь пойдет о начале строительства лунной колонии. Однако меня смутили два обстоятельства. Первоевам просто не должно было хватить времени на проработку и согласование всех деталей проекта, а второеотсутствие на встрече представителей Европейского и Японского космических агентств, а также Китайского национального космического управления.
От внимания присутствующих не ускользнуло то, что Ванг Ливей вполне ожидаемо особо подчеркнул недоумение по поводу отсутствия на встрече китайской стороны.
Но, насколько я понял, речь идет о чем-то принципиально ином, о том, что оказалось способно смутить уважаемого Эдгара, продолжил премьер-министр.
О да, «смущение» это еще деликатный термин, признался Гувер. Затем он поспешил развеять подозрения шефа: Что касается уважаемых коллег из других аэрокосмических агентств, то мы и не думаем утаивать от них информацию, напротив, нам без них не справиться в любом случае. Просто сам вопрос настолько э необычен, что я предпочел его обсудить сначала с вами и, может быть, потом и с Президентом Ямамото.
Ну что же, может, автор этой э необычной идеи, язвительно имитируя Эдгара, произнес Ванг Ливей, посвятит нас в суть вопроса?
Позвольте мне попытаться, вдруг вмешался Волков. Андрей, к сожалению, владеет английским пока еще не совсем свободно.
Ну что же, я не возражаю.
В течение последующего часа Ванг Ливей вникал в сущность грандиозного проекта, принципы его функционирования, в трудности реализации и то, что он может принести человечеству после ввода в эксплуатацию. Исполинский масштаб проекта и перспектива оставить потомкам простой и относительно недорогой доступ в космос, захватывали воображение премьер-министра. Он все больше и больше удивлялся смелости идеи и с возрастающим уважением поглядывал на притихшего Андрея. Наконец Волков закончил излагать, и присутствующие в напряженном ожидании воззрились на премьер-министра.
Ванг Ливей не спешил, ему надо было все обдумать, он понимал степень ответственности за дальнейшие слова и действия. Он уже принял решение о том, что прямо сейчас он ничего конкретного не скажет, ему на самом деле нужно было время на размышление.
Да, теперь я вполне могу понять неуверенность Эдгара в начале совещания. Уважаемый Тьерри, а как вы оказались в этой компании?
Во-первых, хотя проект технологический, но без научного обоснования тут никак не обойтись, к тому же когда ко мне обратился Эдгар, мне стало просто очень любопытно. Во-вторых, я полагаю, что в этом проекте найдется место для использования ITER даже в том виде, в котором он пребывает сейчас, что частично снимет вопрос о том, для чего он был построен. Есть еще один аспект. С развитием этого проекта, вполне вероятно, возникнет обоснование создания реактора MegaITER.
Понятно. Я уже услышал от вас крайне важное заявление в начале нашей встречи, но все же хочу еще раз удостовериться. Вы осознанно утверждаете, что данная идея может быть реализована?
Да, я не вижу фундаментальных ограничений. Если нет противоречий фундаментального характера, тогда все проблемы перетекают в плоскость сложных технологических задач. К счастью, человечество очень хорошо умеет справляться с инженерными вызовами.
Ванг Ливей еще на некоторое время впал в задумчивость, затем продолжил.
Эдгар и Джеймс, насколько я могу судить, если мы решим реализовать эту идею, о лунной колонии придется на некоторое время забыть?
Мы это хорошо осознаем, ответил за двоих Эдгар. Да и что говорить, все планы запусков на последующие годы в определенном смысле теряют актуальность и целесообразность.
Премьер-министр в очередной раз задумался. Собравшиеся хранили молчание и терпеливо ждали окончания паузы. Наконец Ванг Ливей глубоко вздохнул, окинул взглядом присутствующих и произнес:
Итак, господа, время совещания на исходе, у меня на сегодня запланированы еще две встречи, а вечером официальная церемония. Надеюсь, вы не ожидали от меня услышать немедленное решение по этому вопросу, для его формирования мне потребуется времядня три, возможно, неделя. Давайте вернемся к нашим прямым обязанностям, а по поводу сегодняшней встречи я обязательно свяжусь с Гувером, когда будут готов.
Дружно выдохнув, гости попрощались с премьер-министром и вышли в приемную, галдя как школьники, отпущенные на перемену. Ванг Ливей остался один, в голове настойчиво вертелись образы, навеянные только что окончившимся совещанием. Но долго в этом задумчивом состоянии пребывать не пришлось, впереди действительно ожидали многочисленные дела.
Глава 2. Ванг Ливей
Под конец дня Ванг Ливей вернулся в собственные апартаменты, переоделся, принял душ и расположился в любимом кресле. Нащупав ручку управления режимами массажа, он включил самый слабый режим. В отличие от немолодого тела премьер-министра, его деятельный мозг не пожелал расслабляться. Ванг Ливей обдумывал представленный ему проект, который больше был похож на сценарий фантастического фильма, чем на что-то, способное обрести реальную форму в металле и бетоне.
Ванг Ливей занимал должность Премьер-министра Мира уже четыре года. Этот пост ему предложил второй по счету Президент Мира Кенджи Ямамото, и тогда Ванг Ливей нисколько не сомневался в собственных силах, в том, что именно он способен выстроить работу только начинающего влиять на человеческую цивилизацию Всемирного координационного Совета. Он воспринял это решение мирового лидера как должное, как дань тому, что именно он возглавлял самую многочисленную нацию на планете с самым впечатляющим экономическим потенциалом и как признание того, что именно он сменил на посту Генерального секретаря центрального комитета компартии Китая великого Линь Сию. Когда этот выдающийся политический деятель возглавил компартию Китая, все еще молодой Ванг Ливей только вступил в нее.
Это был 2055 год. Мир в тот момент оставался биполярным, только если на одном из полюсов продолжали оставаться США, все еще собиравшие союзников под знамена «свободы и прогресса» в рамках НАТО, то на другом полюсе Китай уже вытеснил Россию, переживающую не лучшие времена. Собственно, «вытеснил» неправильная формулировка, скорее, сами руководители НАТО, чья политика ранее была направлена на сдерживание амбиций социалистического супергосударства СССР, а потом и России как основной угрозы западных ценностей (что бы под этим ни подразумевалось), сменили основную цель, против которой следовало «дружить» всем «свободным и прогрессивным». Китай с готовностью отвечал НАТО взаимностью, обвиняя весь западный мир во главе с США в имперских амбициях, простирающихся на весь мир, и постоянных угрозах прямого вмешательства. Обе стороны дружно накапливали военный потенциал и принципиально отказывались идти на компромиссы. Собственно, это и была сущность всей мировой политики, существовавшей уже больше ста лет с момента окончания второй мировой войны в XX веке.