Или до белки допился, вслух подытожил Корней, вспомнив как отец страдал от приступов белой горячки. От этого его даже передёрнуло, так как воспоминания о том, как взрослый мужчина орал, пуская слюни, и нёс всякую чушь с выпученными глазами, до смерти пугая своих детей своим неадекватным поведением было вовсе не из приятных и даже отталкивающих.
Сильная жажда и отвратительный привкус во рту мешали думать нормально, поэтому профессор поскорее направился к заветному источнику воды. А вот на кухне, в отличии от всей квартиры в целом, бардак царил совсем не лёгкий. На грязной плите стояла сковорода с пригоревшей и уже засохшей жаренной картошкой, раковина была полна горой немытой посуды, на полу стояло переполненное мусором ведро, часть которого даже вывалилось на пол. Но вот холодильник оказался пуст. Лишь в морозильнике одиноко лежала пачка пельменей, неизвестно когда купленных. На обеденном столике лежала открытая бело-синяя пачка сигарет Parliament, графин с водой и стакан. Тот самый стакан в котором ему приносили воду этой ночью! Корней Иванович не мог не узнать свой старый гранённый советский стакан, тем более что такой в его доме был в единственном экземпляре. Снова сомнения закрались в душу профессора, но с похмелья трудно думать о чём-либо кроме своего состояния, которое по мнению всех алкоголиков близко к предсмертному. Корней налил себе воды из графина в тот самый стакан, залпом жадно осушил его и ещё налил. Он вспомнил, что ночью ему не позволили напиться вдоволь и сейчас со злорадной ухмылкой не спеша с наслаждением выпил второй стакан.
Если ты не болел с похмелья, ты не можешь знать насколько вкусной может быть водапротянул он с тоской в голосе.
Так говорил его отец, когда сын утром приносил к его кровати полный ковш холодной воды. Корней никогда раньше не вспоминал отца, но с тех пор как пристрастился к спиртному, его образ и слова часто непроизвольно возникали в голове. Ухмыльнувшись самому себе, Корней достал из пачки на столе одну сигарету и вышел на балкон. Тут на подоконнике лежали зажигалка и чистая пепельница. Сам Корней относил себя к некурящим, но иногда мог позволить себе выкурить сигарету. Он даже не покупал никогда сигареты, а пачка на столе была оставлена его бывшей супругой. Она заходила на днях, чтобы проведать его и, зная привычки своего пусть и бывшего, но всё же супруга, оставила свою пачку на столе, где она до сих пор пролежала нетронутой. Профессор затянулся пару раз всматриваясь вдаль и почувствовал лёгкое опьянение. Ещё пару затяжек и он уже пошатнулся. Выкурив чуть больше половины сигареты, он почувствовал приступ тошноты и, выбросив непотухшую сигарету в окно, снова прошёл на кухню и налил себе ещё воды. Он стал мелкими глотками попивать воду из своего стакана, думая, что неплохо было бы если бы в нём была не вода, а холодное пиво. Корней уверенно поставил стакан на стол, твёрдо решив сходить до рюмочной за пивом или даже выпить там грамм 150-200 водки.
Профессор достал из кармана брюк свой старенький смартфон фирмы Sony, он любил японскую электронику и был очень доволен своим смартфоном, которым пользовался уже не менее четырёх, а то и пяти, лет. Модель была давно уже устаревшая и многие функции которыми обладали современные смартфоны были здесь недоступны, но Солнцева это не особо заботило, главное для него было то, что на этой модели отсутствовали такие функции как распознавание по отпечатку пальца, сканер сетчатки глаза, а самое главное управление мыслью. Это новшество было настоящим прорывом и революцией в мире смартфонов, так как теперь можно было управлять своим всеобъемлющим устройством с помощью одной только мысли! Но профессор скептически относился к этой затее и всячески избегал контактов с подобными устройствами, предпочитая пользоваться старой техникой. Смартфон оказался выключенным, но не разряженным. Этот факт тоже должен был бы насторожить Корнея, как и то что телефон лежал у него в кармане, хотя по старой привычке он по приходу домой обычно всё вываливал из карманов на тумбочку рядом с его любимым диваном, даже будучи вусмерть пьяным. Сейчас же профессор списал эти случайности на вчерашнее своё состояние и не стал вникать в суть происходящего. Убедившись, что телефон функционирует нормально, он засунул его обратно в карман и побрёл в ванну, чтобы хоть немного привести себя в порядок перед тем как выйти из дома. Да, сейчас было около четырёх часов утра и вряд ли он мог бы встретить на улице кого-то из своих знакомых или соседей. Но профессор не хотел пренебрегать этим, он всегда старался выглядеть в глазах окружающих всё тем же многоуважаемым деятелем науки каким его привыкли видеть. Несомненно, он таковым и являлся, несмотря на то что в последние пару лет его всё сильнее затягивала бутылочная зависимость. Едва он успел склониться над раковиной, чтобы вымыть лицо, телефон стал настойчиво вибрировать. Корней вытер руки, успевшие намокнуть под струйкой воды и достал телефон. Пока он спал пришло семь пропущенных звонков! Кто и зачем так настойчиво названивал среди ночи профессор понять не мог, так как не видел для этого объективных причин. Дважды звонили с городского номера университета, дважды ректор со своего личного мобильного и аж три звонка было от Святослава Борисовича, его коллеги профессора и по совместительству его лучшего, а в последнее время и вовсе единственного, друга.
Да что там у вас случилось, пожар что ли, недовольно протянул Корней Иванович глядя ещё не совсем протрезвевшим взглядом на экран своего Sony, Четыре утра! Куда ты собрался звонить? Чуть позже наберу Славу, узнаю, что же там у них стряслось.
Профессор и раньше вслух разговаривал сам с собой, но с тех пор как он расстался с женой его шизофренические диалоги стали неотъемлемой частью его суровых дней. Иногда он говорил с собой стоя перед зеркалом, но чаще просто уставившись пустым взглядом в какую-нибудь точку. Корней поднял голову и увидел своё отражение в зеркале. Досадная ухмылка перекосила его помятое с похмелья лицо.
На кого ты стал похож? спросил он злорадно своё отражение, И впрямь говяжье хлебало, заключил он презрительно и сплюнул в раковину.
Спрятав обратно телефон в кармане брюк, он опёрся обеими руками об раковину, наклонился поближе к зеркалу и стал внимательно рассматривать отражение «говяжьего хлебала». Светлые волосы, которые всегда были аккуратно уложены теперь хаотично торчали пучками во все стороны, причёска скорее походила на старый веник. Его честные добрые голубые глаза вскружили голову не одной молоденькой студентке. Хотя сам Корней Иванович никогда и не давал повода молодым особам, всё же пользовался большой популярностью среди них. Оно и неудивительно, ведь когда профессор рассказывал о чём-то что было ему по-настоящему интересно, его глаза загорались таинственным пламенем, а на губах застывала лёгкая мечтательная улыбка. А физику Корней Иванович очень любил и говорил о фундаментальных законах мироздания с таким увлечением, с таким азартом в ясных голубых глазах, что, побывав на его лекции хотя бы раз, юные девушки просто не могли вспоминать о нём без томных вздохов. Впрочем, и на свою супругу он когда-то произвёл впечатление совсем не красивыми романтическими ухаживаниями и комплиментами, а с большим энтузиазмом рассказывая о принципе квантовой суперпозиции, весело приплетая в свой рассказ мысленный эксперимент с котом Шрёдингера и более усложнённый вариант эксперимента именуемый парадоксом Вигнера. Как бы странно и даже немного безумно это не выглядело со стороны, всё же тогда на девушку это произвело эффект.
Да, многих девушек лишили покоя эти глаза, но сейчас они могли лишить покоя разве что только самого Корнея. Покрасневшие заплывшие глазки выражали сейчас не всеобъемлющую любовь к тайнам мироздания, а банальное алкогольное похмелье. Корней стоял вплотную к зеркалу, рассматривая в нём жалкое подобие своего отца. Эта картина вызвала в нём отвращение и презрение к самому себе, а жуткая вонь изо рта заставила брезгливо поморщиться. Он схватил зубную щётку и стал старательно чистить зубы, чтобы избавиться не только от запаха, но и противного похмельного привкуса во рту. Попутно он набрал горячей воды в ванну, желая немного расслабиться и привести себя в порядок. Тревожное состояние, вызванное жутким похмельем и загадочным кошмаром, ещё больше усилилось из-за пропущенных ночных звонков. Но Корней не стал перезванивать ни ректору, ни Святославу, посчитав время не подходящим для звонков. Он знал, что его друг Святослав всегда просыпается ровно в 6.30, в любой день, даже в выходные и праздники. В запасе у него было ещё 2-3 часа, поэтому Корней решил за это время максимально вывести себя из состояния беспробудного пьяницы и придать себе вид уважаемого интеллигентного человека.