Линда Нагата«Марсианский обелиск»Linda Nagata«The Martian Obelisk» (2017)
Чтобы устроить конец света, требуется время, подумала Сюзанна Ли Лэнгфорд, а время взялось за это дело неторопливо, как умелый палач, который способен убивать и быстро, и медленно, но неизменно причиняет невыносимую боль.
От которой нет никакого спасения.
Но, несмотря на медленное угасание, всё равно есть то, что нужно сделать. Последние телодвижения. Она отдала семнадцать лет проекту, который должен стать её следом в веках, но до завершения ещё шесть с половиной. Сдаться можно будет лишь после того, как последняя плитка займёт своё место на пирамидальном навершии Марсианского обелиска.
А до тех пор надо вести здоровый образ жизни. Вот почему в восемьдесят лет она быстрой походкой гуляет по тропинке в утёсах, атакуемых Тихим океаном, полная решимости осуществить ежедневный моцион вопреки свежему ветру и промозглому туману, что поднялся ещё до него. Тумантолько символическая влага и бессилен оживить измученный засухой лес на берегу, но так похолодало, что рыбаки ушли с платформ на краю утёса, покинув её наедине с мыслями о бренности человеческого мира.
Мир должен был умирать совершенно не так. В детстве ему прочили быстрый конец: кто не успел скрыться в убежище, погибнет в атомном пекле. Уделом остальных виделась нескончаемая битва за выживание, этакая нигилистическая романтика увешанной оружием и затянутой в кожу анархии.
Ничего подобного.
Просто становилось всё хуже, у людей опускались руки. Не у всех и не сразуни одно событие не ознаменовало начало концабыло только ощущение неизбежности курса, который взяла история. Поднимался уровень моря и средняя температура океанов. Ураганы вгрызались в прибрежные низменности и заглатывали целые города. Сельское хозяйство подрывали нескончаемые засухи, наводнения и экстремальные температуры. Положение ещё больше ухудшила длинная череда природных бедствий: землетрясения, оползни, цунами, извержения вулканов. Для полного счастья не хватает только какого-нибудь огромного метеора, но зарекаться рано. Здравоохранение не справляется с потоком больных, потому что антибиотики больше не помогают против устойчивых штаммов бактерий. Хирургия стала утраченным искусством.
На фоне разрухи раковыми опухолями вспыхивают войны и расцветает терроризм.
Мы блистательный биологический вид, подумала Сюзанна. Отважные, творческие, добрые если брать отдельных индивидуумов. Но скопом каждый раз терпим неудачи.
Аварии атомных реакторов, загрязнение водных ресурсов, рукотворные эпидемии, сотни других больших и малых ужасов. Во время Отмелевой войны в Южно-Китайском море было применено ядерное оружие. Но даже самым рьяным упырям не удалось устроить внезапный, выдающийся катаклизм. Палача не торопят.
И всё же поворотная точка давно пройдена, будущее видится в чёрном цвете. Цивилизация ещё теплится лишь в тех редких уголках, которым повезло сохранить инфраструктуру лучших времён. В одном из таких счастливых уголков, недалеко от руин Сиэтла, она и живёт. Здесь у неё парниковая еда, локальная сеть и доступ к спутникам связивсё предоставляет покровитель, Натаниэль Санчез, из средств которого финансируется Марсианский обелиск.
За ухом тихо пикнула гарнитура.
А вот и сообщение от Ната. В её жизни больше никого не осталось, за основными новостями она тоже не следит. Смысл?
Давая знак персональному ИИ зачитать сообщение, Сюзанна постучала по уголку наручного коммуникатора пальцем в перчатке.
Отправитель сообщения: «Проект Марсианский Обелиск», раздался в ухе механичный бесполый голос. Тело сообщения: зафиксирована аномалия. Вся работа автоматически остановлена в ожидании дальнейших указаний.
Всего несколько безобидных слов, но омрачённых зловещим подтекстом.
Слишком знакомым подтекстом.
Несколько секунд она неподвижно стояла на ветру, наблюдая за густеющим туманом. За семнадцатилетнюю историю проекта строительные работы прерывались только ради планового обслуживания оборудования, происходившего строго по графику.
Сюзанна поднесла коммуникатор к губам:
Что там за аномалия, Аликс? властно спросила она, обращаясь к ИИ. Идентифицировать можно?
Идентифицирован тягач, принадлежит «Красному оазису».
Абсурд! Это попросту невозможно.
«Красный оазис» был основан двадцать один год назад и стал первой из четырёх марсианских колоний, причём самой успешной, так как просуществовал дольше остальных. Но эре освоения Марса пришёл конец девять месяцев назад, когда «Красный оазис» поразила вспышка заразной астмы: так назвали недуг, что эволюционировал на планете.
С тех пор в радиоэфиретишина. Нет никаких признаков человеческой жизнедеятельности. Только ветер гуляет в песках, и ползают по дюнам механизмысплошь управляемые ИИ.
Где эта машина сейчас? спросила Сюзанна.
В семнадцати километрах к северо-западу от строительной площадки.
Так близко!
Откуда он взялся? До «Красного оазиса» свыше пяти тысяч километров. Как мог ИИ настолько далеко заехать? И кто отдал ему приказ?
Тягачи не предназначены для поездок на дальние расстояния. Большие, медлительные и неповоротливые, эти роботизированные вездеходы на гусеничном ходу, были созданы для того, чтобы перетаскивать оборудование с посадочной площадки к будущему куполу, строительство которого обычно начиналосьи в идеале заканчивалосьзадолго до прибытия поселенцев. Скорость такой машины равна максимум пятнадцати километрам в час, а значит, даже с поправкой на задержку сигнала, ещё можно успеть послать ИИ на стройке новые инструкции.
Сорвавшись с места, Сюзанна споро зашагала дальше, а потом ещё и поднажала.
* * *
Натаниэль Санчез уже её ждал, прихрамывающей походкой расхаживая по веранде. Его шикарный электромобиль, аномалия из другой эры, стоял на гравийной подъездной дорожке к её коттеджу. Восьмидесятипятилетний Нейт был тощим, как жердь, но благодаря пальто с электрическим подогревом, не мёрз даже на кусачем ветру.
Сюзанна нетерпеливо помахала ему рукой:
Знаешь, ты бы мог и не мёрзнуть на крыльце. Я надеялась, ты зашёл сам и уже варишь к моему приходу кофе.
Он галантно распахнул дверь, памятуя о хороших манерах, которые ему привила мать восемь десятилетий назадодна из многочисленных черт, за которые Сюзанна его обожала. Ещё одной была верность своему слову. Хотя в проекте «Марсианский обелиск» Нейту принадлежало всёоборудование на Марсе, банковские счета, этот дом, где Сюзанна собиралась дожить свой векон всегда твёрдо придерживался давнего обещания, никогда не вмешиваться в её работу.
Мне так и не удалось найти кого-то, кто был бы связан с «Красным оазисом», сообщил он глухим и дрожащим от старости голосом. Вероятно, всю группу обеспечения распустили.
Сюзанна опустилась в старое кресло без подлокотников, которое держала у двери, и принялась стягивать ботинки.
Права на «Красный оазис» уже выставлены на продажу?
Нет. Упершись для равновесия в дверь, он осторожно выскользнул из сабо. В таком случае я бы их просто купил.
Вдруг их приобрели неофициально?
Он подал ей руку, помогая подняться.
Я отрядил людей. Скоро всё выяснится.
В одних носках Сюзанна прошлёпала по древесине твёрдых пород и коврикам ручной работы в гостиной, но на пороге марсианской комнаты нерешительно оглянулась на Нейта:
Есть ли хоть слабый шанс, что кто-то из колонистов «Красного оазиса» всё-таки уцелел?
Тягачи были роботизированными машинами, но их конструкция позволяла создать в кабине давление, удобное человеку, и ресурса системы жизнеобеспечения хватило бы на много дней для двоих.
Протянув из-за её спины руку, Нат распахнул дверь. Его усталое лицо, помрачнев, искривилось в гримасе.
Учитывая отсутствие какой-либо заметной активности и полное радиомолчание на протяжении девяти месяцев? Вряд ли. Никого, Сюзанна, в этом тягаче нет. Да и зачем посещать обелиск, тем более, не сообщая нам о своём прибытии? Когда мои сотрудники выяснят, кто отдаёт вездеходу приказы, мы его развернём. А пока делай, что должна, и приглядывай за оборудованием.