Я почувствовал, как доктор Уитли сжал мою руку, и повернулся к нему. Лицо друга светилось интересом, и говорил он низким, возбужденным голосом.
Видишь, куда направлен свет?спросил он, ткнув рукой в небеса.
Я посмотрел снова, и ощутил, как в мое нутро вползает страх, ведь колонна света, судя по всему, указывала прямехонько на крошечный багровый диск Марса. Пока я таращился в небо, вновь послышался голос доктора:
Теперь ты увидел связь?
Я был так ошеломлен, что не ответил. В полном молчании взирали мы на световой поток, а примерно через три минуты вновь раздался колокольный звон, и одновременно с этим угас и свет, оставив нас в еще более плотной темноте, чем прежде. А триумфальный напев неторопливо сходил на нет, пока не стих окончательно.
Шли минуты. Из кратера не доносилось ни звука. Наконец мой спутник поднялся на ноги, и я, следуя его примеру, неуклюже распрямился: поза, в которой я, скорчившись, лежал на земле, была предельно неудобной.
-Давай-ка вернемся к самолету,сказал доктор Уитли.Уверен, сегодня ночью мы больше ничего не увидим.
В задумчивом молчании спускались мы к побережью. Каждый из нас размышлял над увиденными лично мои мысли переполняло безнадежное отчаяние. Мы нашли то, что искривляло путь Марса и направляло его на уничтожение Земли. Но ктоили чтостоял за всем этим? И чего они пытались добиться, совершая подобное? Ведь если погибнем мы, то и они тоже.
И гораздо более важный вопрос: что мы могли сделать, чтобы отвести беду и отшвырнуть планету прочь? Что? Как двое людей смели надеяться одолеть тех, в чьей власти было дотянуться до мчащейся планеты и остановить ее; тех, кто способен сосредоточить свою силу и свое мастерство в мощном луче и пронзать им сами звезды... сквозь космос!
7
Весь следующий день мы прятались в небольшой пещерке в прибрежных скалах. На жадные расспросы лейтенанта Райдера мы с доктором почти ничего не ответили, да и друг с другом особо не обсуждали события прошлой ночи. Уитли обдумывал увиденное, и я, понимая это, не испытывал, со своей стороны, особого желания говорить о случившемся. Однако кое-что я все-таки предложил. Идея моя сводилась к тому, что нам следовало взлететь над кратером и, когда появится луч, сбросить бомбы. В бомбосбрасывателях нашего самолета имелось достаточно мощных снарядов, чтобы сровнять с землей почитай весь кратер, и я полагал, что, какая бы дьявольская машина ни работала внутри вулкана, взорвать ее будет проще простого.
Однако доктор Уитли не оставил от моего замысла камня на камне.
Какой в этом толк?спросил он.Или, по-твоему, после уничтожения луча Марс прекратит падать на нас?
Я промолчал, поскольку ответ был очевиден: конечно же, красная планета не остановится. Но что же тогда мы могли предпринять? Когда я задал этот вопрос своему другу, тот сказал:
Единственное, что следует сделать,это выяснить как можно больше о происходящем в кратере. И лишь потом принимать решение. Во всяком случае, мы обнаружили то, что притягивает сюда Марс, и в запасе у нас есть еще несколько дней до того, как Земля окажется в опасности.
-Ты говорил о предположении, которым с тобой поделился доктор Холланд,напомнил я Джерому.Оно, случаем, не имеет какого-либо отношения ко всему этому?
Доктор хранил задумчивое молчание.
Возможно, возможно,ответил он рассеянно.Хотя воображение у Холланда было весьма богатое. Давай, впрочем, обсудим это чуть позже.
Зная, что вытянуть из доктора сведения, когда он не желает говорить, попросту невозможно, я больше ничего не сказал.
Мы не осмеливались выбираться из нашего укрытия до самой ночистремительной тропической ночи, что опустилась на остров, подобно плащу, и ненадолго окутала нас кромешной тьмой, чтобы затем разбавить эту тьму светом, изливавшимся с усыпанных звездами небес.
План действий на эту ночь мы уже составили. Как только стемнеет, я и доктор намеревались засесть на самом краю кратера и дожидаться начала светового извержения, которое, как мы были уверены, случится в полночь. Дальше мы пока не загадывали, ведь все наши последующие шаги всецело зависели от того, что нам предстояло увидеть в кратере.
В это же время пилот должен был, обыскав деревенские склады, попытаться пополнить запасы горючего, которого, по сведениям Уитли, на острове имелось довольно много. Топливо использовали, чтобы сжигать скопившиеся за год на острове залежи мусора и старого валежника. Если горючее все еще нетронуто, от лейтенанта Райдера требовалось доставить достаточное его количество на берег, заправить самолет и быть готовым ко всякого рода неожиданностям.
Словом, когда воцарилась ночь, мы с Уитли немедля отправились к кратеру, оставив пилоту набросанную карандашом карту, с которой лейтенант мог сверяться во время своих поисков. Не помню, чтобы по пути мы много разговаривали. По сути, восхождение на вершину отнимало у нас все силы без остатка: склоны поражали свое крутизной, и мы были вынуждены взбираться предельно осторожно и не размениваясь на болтовню. Время от времени мы отдыхали в тени одной из огромных каменных голов, несколько которых торчало из вулканического склона.
Дело уже, скорее всего, шло к десяти часам, когда мы наконец добрались до самой кромки кратера и затаились в каком-то низком кустарнике, росшем на краю пропасти. Призрачный свет мало что позволял разглядеть в бездне под нами; разве что обрывистые, почти отвесные стены, уходившие вниз, в непостижимую тьму. Мы не видели в кратере ни единого огонька, не улавливали никакого движения. «А мы ничего и не заметим,подумал я,пока не наступит полночь и не вспыхнет багровый свет».
Итак, мы лежали в тишине, изредка перешептываясь, а время неспешно ползло вперед. Мой товарищ не спускал с кратера глаз, стремясь проникнуть взором сквозь заполнявший бездну мрак. Меня же вскоре это утомило, и я стал наблюдать за плывущим по небу Марсом: его красное око подбиралось все ближе и ближе к точке прямо над нашими головами.
Он уже был размером с апельсинмаленькая кровавая луна, которая в далеких-предалеких джунглях должна была нынче вселять ужас в души дикарей, не способных постичь причину подобного явления. Я рисовал себе картины хаоса, что властвовал сейчас во внешнем мире, и, как ни странно, образы эти лишь укрепляли мою решимость, поскольку я понимал: мыединственная надежда Земли.
Я услышал, как доктор Уитли защелкнул крышечку своих часов. Затем он прошептал:
Почти полночь.
Внимание мое переключилось на зиявшую внизу пустоту. Несколько минут по-прежнему стояла ничем не нарушаемая тишина, а потом из ямы донесся шумто самое тонкое жужжание, напугавшее нас прошлой ночью. Одновременно с этим на дне кратера, в тысяче футах под нами, прорезалось голубовато-белое свечениежуткий, мертвенный свет, походивший на сияние ртутных фотографических ламп Купера-Хьюитта, но при этом не столь яркий, а словно бы отраженный, рассеянный.
И тут выяснилось, что с того места, которое мы занимали на краю провала, видна лишь малая часть дна, потому что прямо под нами стена жерла выпирала на некоторое расстояние к центру и загораживала собой обзор. Так что мы покинули наше укрытие и вдоль кромки кратера переползли к точке, откуда удалось рассмотреть все дно целиком. Правда, на новом месте не было кустов, чтобы спрятаться.
Однако это обстоятельство ни мало не заботило нас: настолько мы были поглощены открывшимся внизу зрелищем. Казалось, свет исходит из единственного, находившегося на некоторой высоте над дном кратера источника. И хотя виделось нам все не очень отчетливо, мы сразу же заметили диск (буду называть его так, за неимением более подходящего названия). Громадный, гладкий, плоский круг диаметром полмили, закрывал почти все дно кратера. Ни единая трещинка не нарушала его совершенно ровную поверхность.
Диск окружало несколько построек, едва различимых в тусклом свете. И наши глаза, хоть и с трудом, улавливали на дне пропасти движениебеспрестанное плавное шевеление, которое вроде как протекало сквозь сооружения и обращалось вокруг диска.
Я выдернул часы и увидел, что уже две минуты первого. Если каждую ночь луч приводится в действие на четыре минуты раньшетак, во всяком случае, происходило до сих пор,то, по нашим расчетам, все вот-вот должно было начаться. Доктор Уитли заговорил, и я слушал его, не отворачиваясь от пропасти.