Оставшись в одиночестве на кухне, я прислушиваюсь к тишине дома и, подумав, беру ещё одно печенье.
***
Когда часы бьют шесть, все усаживаются за праздничный столнаконец-то, а то запах жареного мяса уже почти свёл меня с ума. Мама, как обычно, садится напротив отца, ясправа от неё, а Эйруину определили место напротив меня.
Физиономия у него розовая, и не понятьнастолько смущён или всё-таки в пустыне обгорел? Ру говорил, что не особо светочувствительныйчто странно, при такой-то бледности, но там шпарило так, что любой сгорит. Может, даже и я сам, нужно будет потом в зеркало глянуть.
Так, салатики, овощи, соус, мясо, побольше и ещё немного
Мамина нога пихает мою под прикрытием стола, и я с сожалением ставлю блюдо с мясом обратно.
Эрик, а чем вы занимались до службы? Учились где-нибудь? мама сияет улыбкой.
Ру напряжённо замирает над тарелкой и косится на меня. Ну, и я, живо поняв намёк, беру инициативу в свои рукитоже озаряю застолье улыбкой и говорю:
Он был профи на нелегальных боях.
В голове раздаётся: «Ты ахуел?!». Родители переглядываются, и мама поднимается из-за стола.
Схожу-ка я проверю, как там десерт. Дорогой, поможешь?
Конечно, отец тоже встаёт.
Как только родители уходят, я наклоняюсь через стол к Эйруину и шиплю:
Совсем придурок?! Они же тебя слышат!
Он выпаливаеттоже шёпотом:
Извини! Но разве нормально вот так об этом говорить? Мог бы сказать, что я ну, какой-нибудь там менеджер или специалист
Ага, «специалист по ломанию шей».
Ру страдальчески закатывает глаза.
А что такого? Занятие не хуже прочих, и тыреально профи. Да записи твоих боёв можно вместо порнухи смотреть!
Ты хочешь обсудить это за семейным ужином?
Хватаю ладонь Ру через столон, конечно, дёргает руку, но я не отпускаю.
Слушай, я понимаю, что тебе непривычно, но всё нормально. Ты им нравишься, я же знаю. Ещё немного посидим, и потом можно будет расслабиться.
И в этот момент в комнату заруливает Берт.
Ру вырывает руку из моих пальцев и спешно хватается за вилку с ножом, а сеструха, перекинув палочку леденца из одного угла рта в другой, падает на стул рядом с ним. Мою голову чуть не взрывает: «Ма-ам! Есть уже можно?». Эйруин тоже морщится.
Хорош хайлить! У меня чуть мозг из ушей не потёк.
Было бы чему течь, сестра ехидно ухмыляется. Все знают, что у военных мозгов нету, вы ж там стены головами бьёте.
А ну, что сказала?!
Я было дёргаюсь к ней через стол, но Берт мгновенно выплёвывает леденец на тарелку и вскакивает. В одну секунду я подрываюсь за ней, мы, разделённые столом, примеряемся друг к другу, а потомначинается погоня.
Через пару минут, подняв вихрь по пути, оказываемся в её спальне, где я всё же загоняю Берту в тупик, хватаю поперёк туловища и начинаю ерошить волосынепривычно чёрные. Ишь, красится уже как взрослая.
Сейчас получишь у меня!
Её каре аж сияет от каких-то там женских штучек, волосы на ощупь очень гладкие, и наверняка она приложила много усилий к этому всему, ноникто не смеет критиковать мои умственные способности!
Ай, моя причёска! Син!
Возьми свои слова обратно!
Волосы Берты превращаются в спутанный беспорядок, когда она, смеясь, наконец-то выдавливает:
Ладно, я пошутила Всё, прости, она встаёт на ноги и приглаживает волосы. И вот что, умный человек будет так себя вести?
На себя посмотри. Тебе уже двадцать четыре, а ты всёя замечаю фото в рамке на её тумбочке и демонстрирую сестре, всё с какими-то байкерами водишься.
Не трогай! она выхватывает фото и ставит обратно. Это мой краш. Самый классный парень в округе, между прочим.
Я скептически кривлюсь на фото:
Самый кабан точно.
Берта закатывает глаза:
Ой, много ты понимаешь в мужиках!
Бросив последний взгляд в зеркало на свою укладку, она было собирается выйти из комнаты, но я перехватываю её за талию.
Я понимаю, что если этот «краш» втянет тебя в какое-нибудь дерьмо, то я его задушу голыми руками, будь он хоть трижды кабан. Это ясно?
Я тоже тебя люблю, братец, Берта сжимает мои рёбра. Может, пойдём? Есть хочется.
Когда мы возвращаемся за стол, все чинно-благородно ковыряются в своих тарелках.
Мама поднимает на нас укоризненный взгляд:
Синхард, Синберт. Вы ведёте себя невежливо.
Ру непонимающе переводит взгляд между нами, и сестра кивает ему:
Синбертэто я. Типа, по генетической карте должна была родиться парнем, но не сложилось. Можно «Берта».
Мы садимся за стол, и сестра сразу засовывает в рот свой леденец.
Эрик. Приятно познакомиться.
Ммона было тянет руку к тарелке с салатом, но замирает. Стой, ты случаем не помощник Сина?
Ру кивает, и Берта распахивает глаза в восторге:
Так вы типа это, вместе?
Отец поднимает взгляд от тарелки и спокойно произносит:
Синберт.
Она тут же притихает. Всегда меня поражало, насколько Берт слушается отца.
Какую-нибудь минуту все едят в тишине, а потом в сознании раздаётся шёпот неугомонной Берты: «А почему ты не в военном?»
Ру бросает взгляд на меня и негромко отвечает: «Хотелось сменить стиль».
Тут же в мысли вплетается заговорщицкий шёпот мамы: «Эгей, мы вас слышим».
Сестра наклоняется к Ру и бормочет сквозь зубы:
Мне нравится. Возможно, кое-кому стоило бы поучиться.
Я через стол смотрю на них с высокомерной усталостью:
Вообще-то у меня идеальный стиль. Потому что я идеален во всём.
Берт прыскает со смеху, и Эйруин, хоть и прикусывает нижнюю губу чтобы сдержаться, тоже ухмыляется.
В этот момент мама, очевидно, решает вернуть общение в русло светской беседы:
Значит, Эрик, вы участвовали в нелегальных боях?
Да, так вышло.
Тут уж Берта не выдерживаетоткрывает рот от восторга и выдыхает:
Да ладно?!
Но-но, он мой, я предостерегающе поднимаю палец. У тебя есть байкер.
Ру смотрит на меня со смесью отчаяния и растерянности, и я пожимаю плечами:
Я предпочитаю сразу ставить границы. А то с неё станется.
Вот тут сеструха могла бы обидеться, но онанеожиданно веселоокидывает Эйруина заинтересованным взглядом, всасывает стручок фасоли со своей вилки с громким «чмок!» и мурлычет под нос:
Да, с меня станется
Я оглядываю семейство. Все подозрительно спокойны.
Что, Влада уже растрепала?
Мама пожимает плечами:
Ну, нам интересны все новости. От тебя же не дождёшься ни сообщения, ни звонка.
Я вздыхаю:
Ну ладно, если вам так нужновот, я указываю открытой ладонью на Эйруина, представляя его. Эрик. Мы вместе.
Однако охреневшие глаза Ру вселяют тревогу, и я переспрашиваю:
Мы же вместе?
Он косится на моих родителей, возвращает взгляд на меня и едва заметно кивает. Я с облегчением выдыхаю.
Значит, да. Ну, типа, можете поздравлять, дарить вазочки и всё такое. Внуков не обещаю, но мы очень постараемся.
Отец поднимается из-за стола и берёт бутылку вина. Открывает. Разливает по бокалам и поднимает свой, явно ожидая, что мы присоединимся.
Когда все встают, он провозглашает:
Эрик, мы рады приветствовать вас в нашей семье.
Я расплываюсь в улыбке и чокаюсь с отцом, с чинно улыбающейся мамой, хитро-довольной Бертой и напоследокс Эйруином, который удивлённо смотрит мне в глаза. А я говорил, что у меня ахуенные родаки!
Слово за слово, бутылка за бутылкойи вдруг Берт замирает, в ужасе глядя на циферблат часов, спешно глотает остатки желе и опрометью кидается в прихожую с бормотанием: «Фейерверк, фейерверк!.. Скорее, я не хочу из-за вас опоздать».
Остальные тоже поднимаются из-за стола. Мама поводит плечами, разминаясь. Отец ослабляет узел галстука.
Переглянувшись с Эйруином, говорю:
Мы не пойдём. Я обещал Эрику показать нашу крышу, к тому же мясо было такое сытное
Берт высовывает голову из прихожей:
Как не пойдёте?!
Отец снова выдаёт спокойное:
Синберт.
Сестра замолкает, но, когда родители и Ру уходят на кухню с грязной посудой, выпаливает шёпотом:
Утром, что ли, не могли потрахаться?
Воровато оглянувшись на дверь кухни, шепчу:
Я, может, на крыше хочу!
Она кроит недовольное лицо, но потом всё-таки шипит:
Хрен с тобой, ёбарь-террорист! Но я тебе это припомню!
В комнату возвращаются родители, голова Берты тут же исчезает, а я ей вслед тяну: