Кошка крутилась возле калитки, словно поджидая меня, вот только плача малыша слышно не было, отчего сердце ухнуло в пятки, а горло сдавили ледяные щупальца страха.
Так, спокойствие, только спокойствие. Я отлично помнила, с какой стороны слышались звуки, нужно всего лишь выбрать верное направление. Но паника мешала думать, накрывая по самые уши.
«Мяв»
Кошка коснулась ноги и тут же устремилась в лес, а я, недолго думая, помчалась следом, поскольку направление было выбрано верное. Животные гораздо больше чувствуют и слышат чем мы. И ведь именно она меня разбудила. Так почему бы не довериться зверёнышу?
Размышления были настолько нелепыми, что в любое другое время я бы покрутила пальцем у виска, сейчас же была готова зацепиться за любую возможность отыскать источник звука, будь то чёртов Марк, с его аппаратурой, или младенец.
Высокая трава цеплялась за ноги, ветки хлестали по лицу, но я этого даже не замечала, пробираясь сквозь заросли.
- Ну же, маленький, помоги мне, подай голос, - бормотала я, кусая от бессилия губы.
Мурки и след простыл, хотя буквально секунду назад её светлый хвост, неплохо различимый в свете полной луны на фоне тёмных кустов, мелькал впереди. Да ещё этот треклятый туман, взявшийся неизвестно откуда, стелящийся по земле...
Детский надрывный крик, раздавшийся неподалёку, заставил подорваться с места, и, не разбирая дороги, устремиться к его источнику. Где-то в отдалении трещали кусты, но я не обратила на это внимание, ведомая лишь одной мыслью - найти ребёнка, убедиться, что это не чей-то продуманный план, а всего лишь стечение обстоятельств, благодаря которым в моей жизни может появиться малыш. Ведь если с его родителями что-то случилось, я вполне могла бы. хотя бы на время.
Заросли закончились внезапно, открывая взгляду небольшую полянку, окружённую кустами боярышника, и маленький копошащийся свёрток в самом её центре.
Руки затряслись, покрываясь липкой испариной, ноги сделались ватными, но когда из свёртка показалась крошечная ручка, будто неведомая сила толкнула меня вперёд, туда, где лежало маленькое сокровище, завёрнутое в пелёнку.
Я была уже в паре метрах от ребёнка, когда под треск кустов на поляне появился большой бурый медведь.
Волосы встали дыбом на голове от страха, но не за себя, а за малыша. Когда-то я читала о таком феномене как материнский инстинкт, но сейчас испытала его в полной мере на себе. Если честно, всегда скептически относилась к заявлениям матерей о том, что в минуты опасности они совершенно не думают о себе, лишь о ребёнке. Но оказалось - так и есть. Все мои мысли были только о маленьком копошащемся свёртке, лежащем на примятой траве. Только его благополучие беспокоило меня в ту минуту, на себя же было наплевать. Я готова была грудью встать на защиту малыша, впрочем, что и сделала.
Как ни странно, но паника отступила, убирая из мыслей страх и делая их чёткими и ясными. Дыхание выровнялось, а сердце перестало биться так, будто готово было выпрыгнуть из груди. Ружьё грело руки, а воспоминания тут же подкинули объяснения деда, которые я слушала в детстве с открытым ртом.
«Медведь очень крепок на рану и даже при попадании в сердце он проживёт достаточно времени, чтобы потрепать незадачливого охотника, не знающего убойные места зверя. Кто бы что не утверждал, но стрелять надо в горло, чётко по центру. Только так, перебив позвоночник, ты его обездвижишь, а хлынувшая в лёгкие кровь закончит начатое».
Я неплохо стреляла из ружья, опять же по причине настойчивости деда, хотя и не любила это дело из-за сильной отдачи, бьющей в плечо, и последующих синяках. Но сейчас с благодарностью вспоминала уроки старика. Его упрямству и безграничному терпению можно было только позавидовать. Он мог часами рассказывать случаи, произошедшие на охоте, в доступной форме объясняя те или иные законы природы, и принципы взаимодействия с ней... Если сегодня мне и суждено выжить, то только благодаря ему.
Зверь повёл головой из стороны в сторону, принюхиваясь, и заревел, вставая на задние лапы. Шаг, второй, третий. Он чуял добычу, пропитанную эманациями страха, и шёл точно к цели.
Приклад в плечо, стволы в сторону медведя, курки взведены, осталось выцелить, но зверь как назло опустился на все четыре лапы.
- Ну же, давай, приподними свою морду, - шептала я, чувствуя, как от напряжения начинает звенеть в ушах.
И тот снова заревел, открываясь для выстрела.
Грохот прокатился эхом по лесу, спугнув засевшую неподалёку сову. Дед не зря со мной возился. Я словно наяву, услышала его «добре», глядя на то, как сделав по инерции ещё один шаг, зверь рухнул на землю. Но это был последний раз, когда посмотрела в его сторону.
Перекинув ружьё через плечо, я в одну секунду подлетела к малышу и, подхватив его на руки, бросилась в сторону дома. Твердя про себя как заведённая: «Только бы не заблудиться, только бы не заблудиться».
Взгляд шарил по земле в поисках кошки и призывное «мяу», прозвучавшее чуть в стороне, подействовало как бальзам на душу. Моя хвостатая провожатая вынырнула из-за кустов и, не оглядываясь, побежала вперёд, указывая мне путь, а я доверчиво пошла следом, даже не задумываясь о том, что могу попасть совсем не туда, куда нужно.
В отдалении раскатисто прогремел гром, предвещая скорую грозу, и небо прочертила вспышка молнии, когда лес расступился перед нами, и показалась деревня.
Я не помнила, как открывала калитку, как бежала по двору. Пришла в себя лишь в избе, от звука закрывшейся задвижки. Я дома! В безопасности!
От облегчения слёзы потекли по щекам, прорывая плотину странного спокойствия, охватившего меня ещё там, на поляне, и, осторожно положив притихшего малыша на кровать, я разревелась, уткнувшись лицом в подушку, чтобы хоть немного заглушить рыдания. Лишь присутствие ребёнка сдерживало меня от полноценной истерики. Но, с каждой пролитой слезинкой, мне становилось легче, будто с плеч исчезал непосильный груз, тянущий к земле.
Характерное журчание, раздавшееся со стороны свёртка, мгновенно привело меня в себя и вызвало глупую улыбку. Что ж, похоже, придётся мне сегодня спать на мокрой постели... заливистый крик младенца огласил дом... или не спать совсем.
Хотела ощутить прелести материнства? Добро пожаловать в новую жизнь!
Достав из сундука купленный мною плед и простынь, которую тут же разорвала на части, чтобы сделать подгузник, дрожащими руками развернула мокрое одеяльце и уставилась на голосящего малыша. Девочка!
Несмотря на красное личико и пушок на голове, она показалась мне самой настоящей красавицей. Маленьким чудом... которое, замолчав на миг и поднатужившись, наложило мне небольшую, но сильно пахнущую кучку.
Признаться, поначалу я растерялась, не зная за что хвататься - то ли разводить печь и греть воду, то ли брать чистый кусок простыни и вытирать так. Второе казалось быстрее, правда, менее гигиеничнее. Но, несмотря на это, пришлось выбрать именно такой вариант, успокаивая себя тем, что для первого раза вполне нормально. Главное - перепеленать в чистое и сухое, чтобы кроха не замёрзла. К следующему разу я уже буду готова.
Но стоило разобраться с одной проблемой, как на смену ей пришла другая - малышка хотела есть.
Характерное движение маленького ротика в поисках груди заставили запаниковать. Малышка кряхтела, поворачивала головой из стороны в сторону, а я готова была разреветься повторно.
Чем можно накормить маленького ребёнка, у которого, похоже, только недавно отпала пуповина, судя по едва зажившей ранке? Но явно не тем, что я купила в супермаркете.
Нужно найти бабуню, она наверняка знает, где разжиться козьим молоком, или хотя бы подскажет, что делать. Вот только за всё это время я так и не удосужилась узнать, где та живёт. Пожилая женщина приходила всегда сама, что в детстве, что сейчас, и это казалось само собой разумеющимся.
Даже в мыслях не возникало сходить к ней в гости, хотя, как любой ребёнок я была любопытна и иногда спрашивала у деда, где её дом, но в ответ всегда получала лукавую улыбку и множество отговорок. Дед умел заговаривать зубы, причём, как в прямом, так и в переносном смысле слова - мог убрать боль, а мог увести разговор в нужную ему сторону, да так ловко, что потом даже и не вспомнишь, с чего вообще тот начался.
Пока я металась по дому, думая как поступить, малышка начала возиться более интенсивно, изредка похныкивая, причём так жалобно, что хотелось выть от бессилия.