На вас напали мертвецы, стал рассказывать Виталик, который взирал на спасенную девушку влюбленными глазами. Машка показалась ему какой-то сказочной красавицей, что было неудивительно, с учетом того, что она была первой девушкой, которую он увидел за последние два месяца.
Мы подоспели в самый последний момент, добавил Костик. Он тоже смотрел на Машку с восторгом, и по его физиономии медленно расползалась краска.
В голове у Машки наконец-то сложилась вся картина целиком. Она подвернула ногу, не смогла бежать, едва не пошла на корм мертвецам, а затем подоспевшие незнакомцы вырвали ее из лап неминуемой гибели. После чего, очевидно, взяли с собой, что было логично. Не могли же они бросить ее валяться там, на околице деревни, кишащей нежитью.
Но почему они не вернули ее Центу и Владику? Могли же они сообразить, что она не одна, что у нее есть друзья, которые будут волноваться о ней.
А будут ли?
Машка вдруг ужасно разозлилась на своих так называемых друзей. Да им обоим было на нее наплевать. Цента только и заботило, как бы добыть всю тушенку на свете, сложить ее большой кучей и никого к той куче не подпускать. Владик тоже был хорош, только и знал, что ныл да эгоистично волновался о себе одном. Никому из этой парочки не было до нее никакого дела. И в итоге от ужасной смерти ее спасли не мнимые друзья, а чужие люди. Спасли, взяли с собой, уложили в телегу на мягком спальном мешке, и даже перевязали вывихнутую ногу. Дождалась бы она подобного обращения от Цента и Владика? Нет и еще раз нет! Цент бы не понес ее на руках, даже если бы у нее оторвало обе ноги. И Владик не понес бы, начал бы ныть, что ему доктора запретили тяжести поднимать.
Знаете что, вдруг произнесла Машка, и на ее лице изобразилась самая очаровательная из тех улыбок, на которые она была способна, извините меня. Я просто очнулась и не сразу поняла, где нахожусь. И еще я хотела бы поблагодарить вас за спасение. Кто из вас спас меня?
Я, скромно признался Виталик, и густо покраснел.
И я, добавил Костик. Краснеть ему не пришлось, потому что он и так успел славно побуреть к этому моменту.
Спасибо вам, мальчики! воскликнула Машка. Вы настоящие герои!
На Виталика и Костю стало больно смотреть. Они до того засмущались, что едва не попадали в обморок.
Затем состоялась процедура знакомства. Рыцари представились, называя свои имена, Машка всякий раз заявляла, что ей очень-очень приятно. Затем девушка осведомилась, почему ее новые знакомые и уже почти друзья одеты таким странным образом. Новые знакомые, и уже почти друзья, объяснили, кто они и чем занимались до зомби-апокалипсиса. Машка немного знала о том, кто такие реконструкторы. Фактически, ничего она о них не знала. Еще когда она училась в школе, один из ее одноклассников, чем-то похожий на Владика, по выходным устраивал с такими же друзьями-очкариками какие-то игры в лесу за городом, в ходе которых они бегали среди деревьев с деревянными мечами, представляя себя эльфами и паладинами. Все в школе смеялись над этим пареньком, он был рекордсменом по числу обидных прозвищ. Но новые знакомые Машки не были похожи на клоунов. Доспехи их были именно доспехами, а не бутафорией, и мечи у них были не из дерева, а из железа.
Затем новые друзья спросили Машку, что она делала возле той деревни, и почему была одна. Девушка, все еще дуясь на своих прежних спутников, не краснея ответила, что прежде она состояла в группе, но там ее не ценили, не любили, плохо с ней обращались, заставляли выполнять всевозможную унизительную работу, вроде мытья посуды, и потому она покинула неприятный коллектив.
Меня там даже иногда били, шмыгая носом, и вот-вот планируя разрыдаться от жалости к себе, талантливо приврала Машка.
Это был чистой воды поклеп. Цент за все четыре месяца ее пальцем не тронул. Ругал часто, это да. Наслушавшись от него невыносимо обидных комплиментов, Машка долго и горько плакала. Но все побои доставались исключительно Владику. Вот он выхватывал часто, за дело и просто так, в целях профилактики, и потому, что у садиста-Цента случалось скверное настроение, из-за чего ему требовалось сорвать на ком-то зло.
Информация о том, что несчастная красавица подвергалась насилию в своей бывшей группе, вызвала волну возмущения среди благородных рыцарей. Костик даже заявил, что такое спускать нельзя, и они должны найти и наказать Машкиных обидчиков. Но та, проявив благородное великодушие, ответила, что уже простила этих жестоких людей. И пусть они принуждали ее к самым отвратительным вещам на свете, заставляя стирать, убирать и готовить, она не держит на них зла.
Это все в прошлом, сказала Машка, продолжая мило улыбаться. От ее улыбки рыцарский коллектив в полном составе таял как брикет мороженого, забытый на июльском солнце.
Надеюсь, больше мне не придется пережить подобных ужасов, со вздохом призналась Машка.
Рыцари наперебой стали уверять ее, что отныне они не допустят, чтобы такая красавица оскверняла свои рученьки какой-либо неподобающей работой. Стали хвастаться, что они и стирать, и готовить умеют, и посуду мыть. Да у них и в мыслях не было, наперебой галдели рыцари, даже просить такую девушку стряпать или штопать.
Мальчики, это так мило, проворковала Машка, одарив благородных мужей очаровательной улыбкой. Я и не думала, что на свете еще остались настоящие мужчины.
Вскоре они двинулась в дальнейший путь. Машка сидела на краю повозки, стараясь не высовываться из-под тента под солнечные лучи, и мило беседовала со своими новыми друзьями. Те утроили настоящую давку у повозки, так сильно всем им хотелось оказаться поближе к красавице.
Жизнь теперь очень тяжелая, особенно для одинокой девушки, жаловалась Машка, наслаждаясь поездкой. Рыцари парились на солнце в своих доспехах, с них градом катил пот, но каждый из них старался казаться эпическим героем.
Питание, опять же, скверное, посетовала Машка. Одни консервы да сухари. Так хочется свежего мяса.
Будет мясо! выпалил Мишка Гуд. Как остановимся на привал, отправлюсь на охоту. И не вернулись без добычи.
Машка одарила его благодарным взглядом, и лучник едва не вывалился из седла.
Это было бы чудесно, робко призналась девушка. Я бы с удовольствием съела куриную ножку.
Лагерь они разбили задолго до наступления сумерек. Фактически сразу же после того, как Машка заявила, что немного устала от тряски в повозке. Ее на руках сняли с телеги, и бережно усадили на одеяло, постеленное поверх травы. Вокруг закипела деятельностьрыцари ставили палатки, готовили, поминутно подбегали к Машке, и спрашивали, не нужно ли ей чего-нибудь. Та старалась не разочаровать никого, и сообщала, что да, нужно то-то и тот-то. И все ее желания мгновенно исполнялись. Мишка Гуд, обещавший ей сегодня свежее мясо, ускакал на охоту, но остальные услужливые рыцари были в ее распоряжении. Стоило Машке заикнуться, что она с удовольствием выпила бы кофе, как тут же с костра сняли котелок с кашей, и повесели наполненный водой закопченный чайник. Стоило Машке намекнуть, что заходящее солнце слегка напекает ей головушку, как тут же из повозки извлекли большой зонт, и водрузили его так, чтобы он защищал красавицу от воздействия губительного ультрафиолета.
Все это Машка воспринимала с видом робкой благодарности. За каждую услугу она неизменно благодарила своих благодетелей ласковыми словами, выглядя при этом кроткой овечкой, не способной самостоятельно даже отогнать от себя комарика, попытавшегося отведать ее юной кровушки. Комарик недолго досаждал ей. Рыцари устроили на него настоящую облаву, стоило только Машке намекнуть, что это зловредное насекомое дерзает причинить ей некоторый дискомфорт.
В общем, Машка почувствовала себя настоящей женщиной, такой, какой ее представляли всевозможные романы про любовь, которые она периодически почитывала. Настоящая женщина, явленная в этих романах, восседала на золотом троне, подложив под попу три мягкие подушки, а вокруг нее суетились мужики, с превеликой радостью исполняющие все капризы богини. Наконец-то она обрела подобающее обращение, нашла тех самых настоящих мужчин, что будут плясать вокруг нее, обожая ее уже только за то, что она женщина, и не требуя от нее ничего. О Центе и Владике она уже благополучно забыла. Этот этап ее жизни остался в прошлом. Пусть уголовник из девяностых и программист из нулевых идут дальше без нее. Раз они не любили ее, не ценили, принуждали мыть посуду и делать прочие подобные гадости, пускай теперь не обижаются.