Николай Дион, полурусский—полуфранцуз, порывист, резок, стремителен, отчаянно инициативен, очень смел, очень придирчив и одновременно очень покладист, очень скептичен и очень поэтичен, и вообще ко всем его взаимно противоречивым качествам надо приставлять словечко «очень» — и мне кажется, тут тоже присутствуют рудименты характера предков.
Самый интересный из нас, конечно, Артур Хирота, удивительная комбинация из немца и японца — вежливый и непреклонный, глубокий мыслитель и энергичный практик, мастер заоблачных абстракций, художник и тонкий ценитель изящных вещей, то романтичный, то сентиментальный, то суровый до жестокости и самолюбивый до надменности, то настолько сдержанный, что мало кто догадывается о его честолюбии. Не знаю, что от кого он у предков взял, но что букет его свойств нетривиален, видно каждому.
И наконец я, Казимеж Полинг, что-то польско-английское или англо-польское, самый старый в нашей компании, все-таки тридцать девять лет, самый, естественно, именитый астронавигатор дальнего поиска, дважды заслуженный покоритель космоса, кавалер шести орденов, четырнадцати медалей, член трех академий, почётный член сорока трех или сорока четырех университетов, точно не помню — в общем, среди астронавигаторов фигура видная. А что до характера, то Николай, когда сердится, ругает меня примерно так: «Энергии и деловитости у тебя не отнять, но почему ты не отдался музыке, ты же любишь её, вот бы играл на рояле или на скрипке, даже сольные концерты давал бы, и женщины смотрели бы на тебя ещё влюбленней, чем сейчас, какая была бы тогда радость твоим нынешним подчинённым, которых ты бессовестно выматываешь!»
— …удалось доказать, что проход в дзета—пространство лежит в окрестностях «чёрной дыры» Н-115, — услышал я вдруг и мигом оторвался от посторонних размышлений.
— Прости, друг Артур, я прослушал — кому удалось доказать?
— Мне, — холодно ответил он. — И кажется, я достаточно подробно изложил, как пришёл к такой мысли и какие были дискуссии в Академии. Но теперь есть решение Большого Совета и с дискуссиями покончено. Межмировая экспедиция в дзета—пространство утверждена, трансмировой корабль «Пегас» спроектирован, основные части его уже доставлены на Латону. Здесь произведут сборку и испытание. Вероятно, это будет главной из твоих ближайших задач, друг Казимеж.
Ответ прозвучал почти как отповедь. Я спросил:
— Почему записали меня в вашу экспедицию, не поинтересовавшись, хочу ли я этого?
— Ты был в дальнем рейсе, с тобой не могли связаться своевременно. Исходили из факта, что в мире нет астрокапитана, столь же знающего Немесиду, как ты. Именно эта маленькая планетка неподалёку от Н-115 будет стартовой площадкой в иномиры.
— Ещё одно учитывалось, — лукаво добавил Марек и пропел — впрочем, фальшиво — две строчки популярной на Земле песенки «Астронавигаторы Вселенной»: — «Вот он, Полинг, Казимеж Полинг, дальше всех побывавший, больше всех посмотревший, горше всех испытавший».
— В экспедиции участвуют четыре человека: ты, я, Жак, четвёртого ты подберёшь по своему усмотрению, — продолжал Артур. — Мы, конечно, догадываемся, кого ты пригласишь, и заранее рады…
— Не сомневаюсь. Четвёртый — Николай. У тебя, надеюсь, нет возражений, Николай?
Николай воскликнул «Да!» ещё до того, как я закончил вопрос.
— У каждого члена экипажа будут свои обязанности, не так ли? Я хотел бы услышать о них, — продолжал я.
Холодный голос Артура стал почти ледяным, но не потерял своей неизменной учтивости;
— Начальник экспедиции и капитан «Пегаса» — ты, друг Казимеж. Я — теоретик, Жак — социолог, Николай — астроинженер. О твоём назначении имеется специальное решение Большого Совета.
В тот момент я бы голову дал на отсечение, что понимаю настроение Артура: он, нет сомнения, был оскорблён, что его, инициатора ещё неслыханной экспедиции, назначили не руководителем, а только теоретиком её.