Кира КалининаFabula rasa, или Маshина желаний
Вообще-то войны между Бесской Республикой и мерзами не былотак, эпизодические пограничные стычки. И уж конечно, "Огнедышащий" не ожидал повстречать мерзский корабль так далеко от нейтральной зоны.
Кораблик был так себемаленький, старый, хилый, ещё класса "спрут". Сонанта слышала, их сняли с вооружения лет двадцать назад. Но, дряхлый и медлительный, "спрут" всё же представлял некоторую опасность для эсминца Республики. Он мог спастись бегством, тогда его перехватили бы другие корабли по наводке "Огнедышащего". Но мерз не побежал, сдаться отказался и первым открыл огонь. Капитан Камингс нарочно дождался вражеского залпа, чтобы иметь чистую совесть и все доказательства перед Комиссией по соблюдению Соглашения по нейтральной зоне.
Пусть до нейтральной зоны глаза вылупить, комиссия всё равно захочет знать, как это Камингс набрался наглости обстрелять беззащитное мерзское судно, которое, не исключено, нуждалось в помощи и зашло на территорию Республики как раз за ней. Получится, что капитан не только погубил три десятка невинных мерзских душонок, но и вызвал жуткую эскалацию напряжённости в без того натянутых отношениях с мерзами; мерзы пришлют ноту, и капитан пойдёт под трибунал, чтобы продемонстрировать миролюбивые намерения Республики; назавтра какой-нибудь мерзский вояка прибьёт бесский корабль послабее, и мерзский представитель скажет, что они с Республикой квиты
На самом деле капитан Камингс хотел немедленно размазать "спрут" по вакууму, подождать ему посоветовал третий помощник и уже потом, после боя, изложил все эти соображения. Камингс поморщился, ругнулся и махнул рукой. В конце концов, это и есть обязанность военного аналитикаупреждать капитана от необдуманных действий. Третий помощник Рауна был военным аналитиком, а Сонанта была его помощником. Она служила на "Огнедышащем" меньше года, но тоже понимала, что капитану не надо стрелять первым, и только удивлялась, что капитан сам этого не понимает.
Должно быть, именно поэтому из военных аналитиков практически никогда не выходили капитаны. Зато капитаны оставались капитанами, если время от времени слушались своих третьих помощников. И самое главное, умели правильно выбрать, когда именно их надо слушаться.
"Огнедышащий" проглотил мерзский залп, облизнулся и в ответ долбанул по нарушителю из всех орудий, отчего мерз разлетелся на мелкие кусочки. То есть не совсем мелкие. Были там и довольно большие куски, просто-таки кусищи, и Камингс велел поискать в них, не выжил ли кто. Сканирование показало, что перед атакой мерзы не приняли никаких мер предосторожностине поставили перегородок между отсеками, не надели защитных костюмов, не надули гомеостатических силовых пузырей хотя посудины вроде "спрута" ими, наверно, ещё не оснащались. Выслушав доклад, Камингс поджал губы. Он хотел боя, а не бойни.
На периферии взрыва обнаружили обломок корабля с неповреждённым, герметически закупоренным отсеком. Размером он был совсем мал, но датчики сканера замигали зелёным. Обломок взяли на борт, запечатанный отсек вскрыли и извлекли оттуда свёрнутого в три погибели бесчувственного человека. На запястьях у него были наручники, на теле следы побоев.
Корабельный врач Формоза оглядела найдёныша, пошаманила над ним приборами и заявила, что это не мерз. И уж не бесс, конечно. И вообще не факт, что он одного с бессами и мерзами человеческого корня. Но чтобы установить это наверняка, требуется провести основательное обследование. Пошаманив ещё и взяв несколько анализов, Формоза заключила, что бедняга до бровей накачан наркотиками, оттого и без сознания, а вовсе не потому что стукнулся головой при взрыве, как все подумали.
Врага мерзов, к тому же изрядно от них пострадавшего, следовало бы сходу записать в друзья, но Камингс решил не торопиться. Техники доложили, что отсек, в котором его держалименьше гроба,был задраен вручную. Даже на такой развалине, как "спрут", автоматизация была полная, двери открывали и закрывали нажатием кнопки. Но этого пленника кнопке не доверили. И замуровали ещё до того, как "спрут" столкнулся с "Огнедышащим". Но, подумал Камингс, если человека, который одурманен, скован, истощён, побит, а следовательно не способен причинить хоть какой-то вред своим тюремщикам, ещё и запечатывают, как сардину в банке, это значит, что мерзы не просто хотели поиздеваться,они боялись своего пленника. Так боялись, что не поручили сторожить его капризной машине, а прибегли к варварскому, но самому надёжному способу Может, Камингс и ошибалсякто поймёт, что у мерзов на уме,но ни третий помощник Руана, ни даже доктор Формоза не стали возражать, когда он распорядился установить за неизвестным непрерывное электронное наблюдение, окружить ту часть лазарета, в которую его поместили, гомеостатическим пузырём и в придачу выставить вооружённую охрану.
Если Формоза ничего не напутала, то "Огнедышащий" сделал открытие века, потому что все формы жизни, которые находили до сих пор на чужих планетах, были явно неразумны. За исключением, может, семеев и муланян. Но некоторые и на их счёт сомневались. С семеями вообще пока не удалось установить контакт, и учёные без конца спорилито ли они разумные существа, то ли просто высокоорганизованные животные, даром что строят города и используют орудия. С муланянами уже тридцать пять лет поддерживались дипломатические отношения. То есть со стороны бессов они были дипломатические, а что это было для муланян, знали только сами муланяне. В бесском языке не имелось слов, чтобы передать муланские понятия, и наоборот. Переговаривались образами. Но у муланян для всякой абстракции были свои образы, а у бессовсвои, и вместо общения получалось чёрт-те что. Торговли с муланянами не велось, потому что у них торговли в принципе не существовало, во всяком случае в человеческом понимании. Туризм тоже не задался. У муланян не было ничего, на что стоило бы посмотреть, только горячие камни и жёлтый, ядовитый для человека пар. Пятизвёздочных отелей не наличествовало, и муланяне не обнаруживали ни малейшего желания ими обзаводиться. Вообще, казалось, что бессов они терпят из вежливости, а сами к ним никакого интереса не питаютмуланяне ничего не спрашивали, только отвечали, а их представители на Централи жили в громадном контейнере, где поддерживались привычные им условия, и не казали носа в мир за его, контейнера, стенками.
Люди всегда считали любопытство едва ли не главным признаком разумностичеловеческое любопытство, разумеется, а не кошкино или свинячьеи отсутствие такового у муланян говорило не в их пользу. Хотя сторонники контакта утверждали, что любопытство у муланян есть, только направлено оно не на суетные дела мирские, а на высокие материи, и постичь величие муланского ума у людей просто кишка тонка.
В общем, человечество всё равно чувствовало себя одиноким во вселенной. Правда, само оно теперь делилось на дюжину подвидов, которые несколько веков развивались совершенно обособленно, а теперь, воссоединившись, не очень-то ладили между собой. По сути, люди и друг с дружкой не знали как ужитьсятолько инопланетян им ещё не хватало. На этом фоне обнаружение гуманоида неземного происхождения становилось событием скорее тревожным, чем радостным. Но всё равно было сенсацией со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Если честно, Сонанта считала, что Формоза поторопилась с выводами. Мало ли куда могло занести человека за тысячу лет и мало ли во что он мог при этом переродиться. В академии Сонанта прошла краткий курс анатомии человеческих подвидов и на всякое насмотрелась. Формозе, конечно, виднее, но Сонанта, со своей дилетантской точки зрения, приметила ещё одну неувязочку: как доктор за несколько минут усекла, что чужак под кайфом. Откуда ей знать, чему полагается быть у него в крови, а чему нет. И в чём, если уж на то пошло, он так отличается от человека?
Пока капитан и третий помощник Руана анализировали записи сражения и думали, как лучше доложить о происшедшем командованию, чужак пришёл в себя. Поглядеть на него и, если получится, расспросить отправили второго помощника Венатикапосле Руаны у него лучше всех на корабле получалось разговаривать. Сонанте велели идти с ним как аналитику. Она нервничала, потому что ничего серьёзного ей Руана до сих пор не поручал. Это задание тоже вряд ли стоило считать серьёзным, говорить-то всё равно будет Венатик, а у Сонанты главная задача послушать и доложить Руане. Сначала факты, без помощи мини-блока, на память. Потом свои выводы, которые, конечно, окажутся неправильными. Что, впрочем, не страшно. Кроме Руаны об этом всё равно никто не узнает, а от него щелчок по самолюбию Сонанта как-нибудь перетерпитне первый ведь и не последний. Нервничала она оттого, что Венатик мог посчитать её настоящим аналитиком и обратиться за консультацией, и уж тут, если она ошибётся, Руана с неё три шкуры сдерёт. Хотя это вряд лиВенатик, по примеру Мадженты, отказывался принимать Сонанту всерьёз.