Черная стена - Кудрявцев Леонид Викторович

Солнце жарило вовсю. Посреди улицы танцевали два смерчика, и усталый водовоз, облокотившись на пустой кувшин, провожал их равнодушным взглядом.

А Эрику было холодно. Холод жил у него в затылке и теперь, проснувшись, расползался по всему телу, сковывая движения и наполняя голову странным гулом, из которого временами можно было выловить слова типа “черный воронок” и “приведение приговора”. Ему не хотелось даже пытаться прикинуть размеры “черного воронка” и вспомнить, как выглядит эта птица, или же сообразить, куда приводит этот самый “приговор”, потому что мысли сковывал холод, с которым надо было обязательно что‑то сделать, и как можно скорее.

Эрик шел вдоль по улице, машинально поглядывая на единорогов, тащивших разукрашенные поникшими от жары цветами тележки мимо чайханы, где толстые бородачи в ватных халатах пили зеленый чай, мимо собак, которые подобно трупам лежали в пыли, свесив изо ртов красные тряпки языков. Он прошел мимо дома, на котором висело объявление: “Супердантист. Лечу зубы вампирам, василискам, драконам средних размеров. Стоимость лечения василисков (за риск!) увеличена на двадцать процентов”.

Миновав этот дом, Эрик свернул в переулок, прошел его весь, мимо парочки суккубов, стоявших в раскованных позах возле дома, на котором белела вывеска “Хаза Хусейна. Здесь вы получите все!”.

Остановившись возле невысокого забора и оглянувшись на суккубов, которые безразлично смотрели куда‑то вверх, Эрик раздвинул доски. Проскользнув в образовавшийся лаз, он оказался на базаре.

Холод и не думал отпускать его тело. Поэтому Эрик вяло побрел сквозь многоцветье базарной толпы, мимо лотков с самыми различными товарами, потных, отчаянно зазывавших покупателей продавцов, не менее отчаянно торговавшихся покупателей, а также пыльных нищих.

Он шел через толпу, криво усмехаясь, правой рукой придерживая полы старого брезентового плаща, расталкивая тех, кто не уступал ему дорогу. Впрочем, таких было немного. Его деревянная походка безошибочно указывала на то, чем он является.

Какая‑то бабенка упустила утку, и та, забив крыльями, попыталась взлететь, но не смогла и бестолково заметалась по базару, истошно крякая, роняя на утоптанную землю белые перья. Мужик в рваном армяке, проводив Эрика внимательным взглядом и вполголоса выматерившись, вытащил из кармана кисет. Ловко орудуя пальцами, он свернул цигарку и судорожно закурил. Два дюжих парня остановились за его спиной, и один из них сказал вслед Эрику:

– Ну ты, фраер…

Даже не обернувшись, тот снял с головы шапку, помахал ею перед лицом, словно ему было жарко, и у парней, когда они увидели его затылок, вытянулись лица.

– Зомби, – сказал торговавший финиками седой дедок.

Эрик даже бровью не повел, а все шел вперед, размеренно переставляя ноги, и лица людей, которые его видели, недовольно кривились, будто они неожиданно посреди яркого праздника цветов и жизни услышали заунывный звон кладбищенского колокола.

А солнце жарило немилосердно, и мутные ручейки пота промывали морщины на лицах пожилых крестьян и крестьянок.

– Господи Иисусе, спаси и сохрани… о великий бык Мордух и сын его, владыка подземного царства… О Один могучий, в шлеме наших отцов, защити меня своим огненным мечом… – едва слышно бормотала девчонка с васильковыми испуганными глазами.