Джонатан.
Джонатан встал с кровати и поморщился от тянущей боли в паху.
Он и раньше не жаловался на либидо, но последнюю неделю по утрам чувствовал себя так, будто не трахался много лет. И всё из-за снов, навеянных одной излишне привлекательной малышкой, пробравшейся к нему в голову.
Мужчина потянулся и хмуро осмотрел комнату. Ну не в душ же опять идти? Так скоро дело дойдет и до «Плейбоя» под кроватью.
Может ну его на хрен все эти страхи и принципы относительно собственных студентов? С каких это пор он стал таким осторожным и нерешительным?
Он же привык действовать жестко, предпочитал владеть, в том числе ситуацией. И ни перед кем не оправдывался за свои поступки. Многие считали Джонатана зажравшейся скотиной - он брал то, что хотел, будь то деньги, слава, положение. И женщины. А если не мог это взять - делал всё, чтобы это досталось ему в будущем. Впрочем, женщины, которые его окружали, как правило, сами давали ему всё и даже больше. И всегда следовали заранее установленным правилам игры.
Деверо был чувственным мужчиной, но равнодушным к отношениям за пределами постели. Все его спутницы были достаточно взрослыми и опытными, чтобы соглашаться на взаимное удовольствие, но исчезать, когда ему надоедали. Конечно, бывало, они лезли к нему в постель не только с желанием хорошо провести время, но и с влюбленностью, но быстро разочаровывались.
Так что мешает ему поступить точно также с Кьярой?
Плюнуть на сомнения, пойти и взять, что ему так хочется. Схватить за каштановые волосы, запереть и трахать, пока она не взмолится о пощаде.
И потом
В том то и дело - что потом?
Как собирается дальше раскрывать её как танцора и использовать девчонкин талант, если будет с ней спать? Ведь он понимал, что Кьяра уже получила место в его труппе.
Хореограф и его танцовщица. Звучит, по меньшей мере, убого.
Ведь если её окончательно зацепит и девушка влюбится, то начнет обычную песню про серьезные отношения. Она не производила впечатление прожженной и опытной в любовных делах и вряд ли сможет спокойно воспринять их разрыв, когда он насытится.
Каким бы мудаком его не считали, он не хотел, чтобы Кьяра страдала. Значит нужно перестать пускать слюни на девчонку.
Да, в этом и есть причина, почему не стоит идти на поводу у своих желаний - чтобы не обижать.
Не привыкший врать самому себе Джонатан стиснул зубы.
Она. Ему. Не. Нужна. И по-другому не будет.
На самом деле, он прожил всю сознательную жизнь в одиночестве и слишком ценил личную свободу, а потому просто не знал, как существовать с кем-то еще. С кем-то настолько будоражащим его сознание и тело. С кем-то настолько совершенным.
Он не хотел, боялся меняться в угоду внезапно вспыхнувшим в нём непонятным чувствам. Но Джонатан не готов был признаться в этом даже самому себе.
Как и в том, что меняться он уже начал.
Мужчина включил музыку на полную громкость: в этом люксе была отличная звукоизоляция, именно поэтому он всегда здесь останавливался.
Хорошо разогрел мышцы и начал двигаться, сбрасывая накопившееся напряжение и лишнюю энергию, в том числе сексуальную. Это было его спасение. Танец, который лечит, отвлекает, уводит в другие миры. Или вот так, заменяет несуществующие отношения. Вертикальное выражение горизонтальных желаний. Он решил хорошенько поработать, а вечером пойти и напиться вместе с Крисом в клубе, где наверняка для них найдется парочка активных девиц, с которыми не надо разговаривать и о которых потом не надо будет думать.
А можно просто развлечься.
Джонатан принял душ, переоделся, заказал себе завтрак и сел за письменный стол. То, что он уехал из Бостона в Нью-Йорк «отвлечься» не снимало с него обязанностей по управлению собственной компанией: впереди были многочисленные шоу, съемки, выполнение контрактов. Он переговорил со своим заместителем, проверил отчеты о выступлениях, созвонился с финансовым директором - кое-какие цифры выглядели неоднозначно, а Джонатан не любил неясностей. Фирма, которой он владел, включала в себя саму труппу, работавшую как самостоятельно, так и по заказу; театр, где шли не только его постановки; концертное агенство, вечно голодное до самых разных талантов. Ему нравилось дело, которое он создал, но при этом Джонатан старался как можно чаще перекладывать рутину на плечи разнообразных помощников, потому что самым важным для него оставалась возможность выступать и создавать новое, исследуя природу танца.
Уже на пороге его застал звонок сотового.
Звонила Лидия. Бывшая - очень давняя бывшая - с которой он остался в относительно приятельских отношениях, что означало, что они периодически пересекались в постели в перерывах между другими партнерами. С Лидией было комфортно и удобно - она не лезла в дела Деверо, знала, что его возбуждает, и никогда не пыталась взять больше, чем он готов был дать. К тому же, любвеобильность женщины и должность в крупной бостонской фирме не оставляли ей времени на всякие глупости по отношению к нему.
Обычно их встреча начиналась с такого вот неожиданного звонка. Джонатан прислушался к себе. Нужно ли ему это сейчас? Он пожал плечами - почему бы и нет.
- Лидия.
- Дорогой Давно не виделись.
- Не было необходимости, - сказал он довольно равнодушно. Единственное, что его раздражало в этой женщине, так это обращение «дорогой». Джонатан встал возле панорамного окна, за которым в ясном прозрачном воздухе расстилался осенний город.
- Ммм так она же может возникнуть? Говорят, ты в Нью-Йорке.
- Кто говорит?
- У нас много общих знакомых.
- И ты хотела
- Я собираюсь в Нью-Йорк через пару дней по делам, - он так и увидел, как Лидия сдерживает смешок. - И не против была бы встретиться с тобой.
Он тоже усмехнулся и мотнул согласно головой, но понял, что кивок никто не увидит.
- Давай встретимся. Я, в основном, провожу время в академии, поэтому позвони, как прилетишь и будешь готова.
Лидия проворковала что-то многообещающее и неразборчивое и положила трубку.
Вот и отлично.
От разговора осталось какое-то неприятное послевкусие, но мужчина отбросил ненужные мысли и вышел из номера.
Кьяра
Я обожала субботы.
Обычно в этот день я не шла в академию, а посещала разные выставки, концерты, перформансы или просто встречи танцоров, которых в Нью-Йорке было немало.
Город больших амбиций и возможностей.
Но сегодня меня ждала очередная репетиция у Джонатана. Необычный подход, идеи, движения, опыт. Невероятное тело и поглощенность танцем. Его страсть. Я зажмурилась в предвкушении.
Определенно, я обожала субботы. Мазохистка.
С улыбкой зашла в академию и двинулась по коридору в сторону студии. Из одного класса раздавался звук популярной мелодии; дверь была полуоткрыта и я заглянула. Танцевали два наших хореографа. Хастл.
Они тренировались; насколько я помнила, собирались принять участие в конкурсе спортивного хастла, и потому отрабатывали сцепки и отдельные элементы, но делали это не механически, а с таким задором и горячностью, что я залюбовалась.
В этом «городском» парном танце основной счет и положение тел были как в латиноамериканских; но мне нравилось, что роли ведущего и ведомого постоянно менялась. Как в жизни: мужчина и женщина то боролись, то поддавались друг другу, соглашаясь подчиниться. По очереди.
Станцованная пара ни на кого не обращала внимания ; они были погружены в действо - даже не друг в друга - отдавались целиком именно танцу и это зарождало в невольном зрителе чувство благодарности и уважения за то, что о себе они забыли. Полностью. Лишь стали больше, сильнее, красивее.
Я прошла в студию. Все были на месте - переговаривались и делились впечатлениями о вчерашнем. И ровно в двенадцать из кабинета вышел Джонатан. Какой-то особенно красивый и недоступный. И холодный. Джонатан на меня не смотрел, и я почувствовала легкую глупую обиду. Ну да, он же принял решение.
Вздохнула. Тише Кьяра, ты тоже пришла сюда только заниматься.
- Сегодня будет сокращенный день, и завтра выходной - расслабитесь хорошенько и отрепетируете самостоятельные партии, продумаете основные связки - как бы вы хотели представить отданные вам явления. Я долго размышлял, стоит ли распределить роли по жребию, но в итоге отдал предпочтение зрелищности - каждый из вас получит ту грань жизни, которую, с моей точки зрения, сможет станцевать лучше всего. Итак, Дрейк - «рождение». Марта - «ненависть»: ты меня поразила вчера. Кен - отдаю тебе «покой».
Джонатан продолжил раздавать роли. Мне досталась Свобода и я была этому рада - просто потому, что знала, как сделать так, чтобы свободными с моей помощью стали все вокруг.
- Ну а сегодня я хочу, чтобы вы лучше поняли взаимодействие между разными явлениями, характерами в танце. Мы поставим небольшой спектакль, без подготовки и без диалогов. Зачем разговоры? Если бы все умели танцевать, в них не было бы никакого смысла. Итак, стандартный сюжет, но нестандартный подход. Пусть будет «Золушка».
Мы зашумели. Золушка? Джонатан, как всегда, сумел нас удивить.
Хореограф продолжил:
- Возьмем основную сцену - фею и её ворожбу, появление Золушки на балу, её знакомство с принцем и совместный танец. Основные персонажи олицетворяют некоторые из тех понятий, что мы разбирали. Ну, давайте, высказывайтесь, кто мачеха?
- Ненависть? - спросила Санни.
- Нет. Страх. Она боялась Золушку - её красоты, молодости, что та станет успешнее, чем её дочери. Фея?
- Судьба, - сказали мы хором.
- Отлично. Принц?
Я была в замешательстве, впрочем, как и остальные студенты.
- Принц - это покой, переходящий в страсть. Сначала он согласился на этот бал и представление невест, чтобы его оставили в покое, а потом, встретив «ту самую» девушку, захотел её так, как никого прежде. Чувства влюбленности изначально я у него не вижу; все же превалирует именно жажда обладания. Золушка в этом сюжете - созидание, переходящее в любовь. В отличие от принца, она была весьма романтично настроенной девушкой и влюбилась сразу, правда лишь в его образ.
- А он, значит, захотел тело? - высказалась Тайя, причем, весьма расстроено. Похоже, мы препарировали её любимую сказку.
- Не только тело; он захотел получить её всю. Да, в собственность. Тебя это смущает?
- Немного, - вздохнула брюнетка. - Всетаки все-таки я думала эта сказка про любовь с первого взгляда.
Джонатан рассмеялся:
- Не волнуйся, со второго. Кто еще значим для сцены бала?
- Король, - предложил Тим.
- Отлично, - согласился хореограф. - Оставим за ним прогресс: он хотел, чтобы что-то, наконец, изменилось в его стране, в его отношениях с сыном - и в самом принце. Именно для этого заставлял того жениться. Думаю, хватит персонажей. Я сейчас напишу пять ролей, а остальные бумажки оставлю белыми. Те, кто окажется без партии, будут зрителями вместе со мной: мне интересно мнение о происходящем, ваша реакция. Но, если по ходу дела у вас появится желание присоединитьсявливайтесь.
Роль феи досталась Тайе; мачеху должен был сыграть Тим, короля - Дрейк. Санни вытянула Золушку и, по-моему, была весьма довольна этим обстоятельством. Я с некоторой опаской подошла к Джонатану, который сложил бумажки в небольшую коробочку, вытащила свою и со смешком закусила губу.
Отлично.
Принц.
- И что тебя смущает? - глаза Джонатана смеялись.
Я переглянулась с высоченной Санни и расхохоталась. Конечно ничего. В конце концов, в танце всегда есть место безумию, которое всем идет на пользу.
Для этой сцены Джонатан поставил легкую смесь попсовых мелодий с классикой, чтобы мы не слишком полагались на музыку в выборе движений. Я отошла в сторону, к королю
Плачущая юная девушка заламывала руки и металась по темному саду, порывисто обращаясь то к небу, позволившему случиться такой несправедливости, то к земле, на которой всё произошло. И вот она начала успокаиваться. Приподняла поникшие ростки, на которые наступила; поправила старое платье; смахнула ветки и грязь со скамейки. Она даже потянулась было подвязывать розовые кусты, но тут появилась фея.
Удивительно грозная и, в то же время, ласковая. Ноги её выбивали чуть ли не жесткую чечетку, грозили страшной карой всем обидчикам. Руки при этом действовали мягко, волнующе, творя волшебство, не подвластное ни времени, ни злому року. Одно её присутствие успокаивало. Легкими движениями превратила рванину в волшебный наряд, а тыкву - в карету. Фея продолжала объяснять, призывая девушку всмотреться в знаки судьбы, но та уже была мыслями на балу, в восхитительном замке, что виднелся вдали.
А в замке правил король. Приказывал, давил, требовал. Как ни пытался его сын избежать собственной судьбы, но и он поддался, выразив согласие с происходящим. Король подтолкнул принца: иди, выбирай, смотри! Но юноша только и мог, что отстраненно наблюдать за гостями. Никто не волновал его сердце: ни темноволосая красавица - принцесса с южным акцентом; ни маленькая хорошенькая блондинка в кудельках и рюшах; ни сдержанная графиня из северных земель.
Но вдруг на входе случилась какая-то заминка, суета. Принц лениво посмотрел в ту сторону, судорожно вздохнул и застыл в обманчиво расслабленной позе, чтобы тут же перетечь в состояние напряженного хищника, вышедшего на охоту.
Там, на другом конце зала стояла она. Недостижимая, прозрачная, идеальная.
Ноздри принца затрепетали, будто надеясь почувствовать особый аромат, который принадлежал незнакомке, а ноги сами понесли к девушке, радостно кружившейся в великолепии бального зала. Она танцевала самозабвенно, искренне, ни на кого не глядя. Он тоже позабыл о многочисленных придворных, не заметил и хмурую женщину в темном, всё тело которой застыло от непонятного страха, а потом подалось вперед, пытаясь преградить ему дорогу.
Принц лишь отмахнулся. Несколько прыжков - и юноша оказался рядом с незнакомкой.
Кровь вскипела, когда его рука дотронулась до обнаженного запястья девушки. Напрягшийся, вытянувшийся как струна принц вздрогнул от приступа почти неконтролируемого желания схватить это чудо. Перекинуть через плечо и унести так далеко насколько возможно. Туда где они будут наедине, где никто не помешает ему владеть его собственным сокровищем. Долгожданным. Восхитительно невинным.
Он сдерживался изо всех сил, чтобы не напугать красавицу силой своей страсти; чтобы не сжать её сильнее, чем позволяли приличия. Смотрел только в её глаза, потому что переведи он взгляд куда-то еще - и подпишет себе приговор. Нет, только так, не срываясь взглядом на её восхитительные, полные губы. На ложбинку между грудями. На шею, где билась в волнении тоненькая жилка.