Бежать. Домой, за кусточками, потом огородами, чтоб никто не заметил. Найти в кладовке кусок сала, натереть палеци уж тогда кольцо снимется, непременно! Марта метнулась к низкой двери и едва не растянулась, запнувшись. С ноги слетела туфелька, тоже явно господская, беленькая, с бантами, на высоком вычурном каблучке, к которому селянки непривычны. Мало того, что на ней чужое платьееё ещё и переобули! И это не всё: подобрав юбки, Марта узрела на ногах белые тончайшие чулочки, прихваченные ниже колен подвязками.
Ей снова захотелось завыть. Куда она собралась? Домой? В господской одёже? Да уж лучше голышом! Мало того, что перстень, явно украденный, выдаст с потрохами, так ещё и каждый встречный-поперечный привяжется: откуда ты, кузнецова племянница, бежишь, такая разряженная? Кого раздела? Или прикопала какую-нибудь проезжую барышню в овраге, или сама в шайке? Люди, тут нечисто, к барону её! На суд!
Она пропала. Она пропала. Она пропа
Сидя на холодном земляном полу, Марта раскачивалась из стороны в сторону, взявшись за голову, и в отчаянии бормотала одно и то же: «Я пропала» Оттого и не слышала, как отряд рейтаров окружал лесную поляну с её избушкой-убежищем, как сомкнулась цепь вооружённых людей. Опытные наёмники действовали бесшумно: не бряцали оружием, не переговаривались. План поимки государственной преступницы был обговорен и вбит в голову каждому ещё с час тому назад, в деревне, после того, как местный пастушонок, оглядываясь, не видит ли кто, сообщил капитану, что, кажись, заметил ту самую беглую девк даму, которую третий день ищут. К лесной заимке вроде как брела да спотыкалась, видатьвымоталась вся. Пастушка опросили подробнее, сунули в зубы пару серебрушекнаграда знатная за десять словда пригрозили отобрать, если узнают, что соврал. Обговорили, как действовать: доходят без шума, смотрят, нет ли кого поблизостивдруг у беглянки назначена встреча, хорошо бы повязать всех сразу! Не исключено, что будут выставлены часовые, ведь число сообщников неизвестно, поэтомупо сторонам поглядывать, зря не рисковать. А главноебрать всех живыми.
Дверь распахнулась, едва не снесённая с петель сильным ударом. Марта зачарованно, не в силах двинуться с места, как в страшном сне, смотрела на чёрный силуэт мужчины, облачённого в доспехи. В спину ему светило солнце, лица было не разобрать, лишь блеснули белки глаз, странно отливающие синим. Ужасный человек надвигался, как рок. Судьба. Смерть.
Лязгнуло вынимаемое из ножен железо.
Подымайтесь, ваша светлость, спокойно сказал приятный мужской голос. Именем законавы арестованы.
* * *
Возок был закрытый, душный, на высоких колёсах со странными упругими накладками. Не трясся, не выматывал душу, а мягко покачивался; однако после получаса такой езды Марту замутило. Впрочем, хуже всего была даже не тошнота, ранее неведомая крепкой деревенской девушке, и не то, что с неё всю дорогу не спускал глаз рослый мужчина в кирасе и при тяжёлой трёхгранной шпаге, такой внушительной, что на клинок, как на вертел, можно было наколоть и без того насмерть запуганную девушку. Самой скверной была деревянная груша во рту, которая, казалось, с каждой минутой всё больше распухала от слюны, и ту приходилось сглатывать. И ещётошнотворный привкус дёгтя и чужих ртов, и впивающиеся в скулы тонкие кожаные ремешки, туго стянутые на больном затылке и не дающие кляпу отпасть, если попытаешься вытолкнуть его языком.
Из-за этого-то кляпа она не то, что оправдатьсяпикнуть не успела. Там, в избушке, сообщив, что она арестована, незнакомец чуть посторонился, и в дверцу протиснулись ещё два дюжих молодца. Потеряв от страха дар речи, Марта попыталась отползти, но её живо подхватили под руки и выволокли из халупы на белый свет, на зелёную траву, выставив на обозрение двух десятков вооружённых мужчин, что к тому времени окружили поляну. Куда бы Марта ни повернуласьв голову ей глядели дула пистолетов.
Статный и мужественный капитан рейтаров бесстрастно оглядел бледную, как мел, девчонку, хватающую ртом воздух, и пожал плечами. Дело есть дело. Он лишь выполняет свой долг. По его знаку один из державших Марту, стянув зубами перчатку, резко и больно ткнул острым грязным ногтем под нижнюю челюсть, а когда та, невольно ахнулаумело загнал в приоткрывшийся рот деревянный шар, на шершавых боках которого имелось уже немало отметин. От чужих зубов. Затем, не давая опомниться, споро перехватил девичьи руки верёвкой.
Сожалею, сударыня, в учтивом тоне капитана не было ни грана издёвки, но, согласно указаниям вашего супруга, вам запрещено говорить, а намслушать всё, что вы можете высказать. Причины вы и сами знаете. Будьте благоразумны. Следуйте за нами и не пытайтесь бежать, вам не уйти. Антуан и вы двое, обыщите дом, остальные разбейтесь на тройки и прочешите ещё раз округу. Первый, кто найдёт бумаги, получит особую благодарность от господина герцога.
Свет так и погас в глазах Марты. От герцога? Какие бумаги? Какой супруг? За кого её приняли? Мыча и дёргаясь, она пыталась протестовать, но солдаты встряхнули её, а одиннесильно ткнул кулаком в бок.
Отставить, негромко приказал капитан. Руки не распускать. Её светлостьдворянка, и пока не осужденапользуется привилегиями своего сословия. Держать, но не бить. Сударыня, рекомендую успокоиться и вести себя достойно, не провоцируйте моих людей.
Ваша милость! окликнули его из лесниковой избушки. Пройти не изволите? Нашли кое-что!
У Марты голова шла кругом. Как её только что назвали? Ваша светлость сударыня Какая ещё светлость? Единственный человек, кого в деревне и даже в баронском замке называли «его светлостью» с почтением, ненавистью восхищением или завистьюбыл герцог Жильберт Анри Рене де в общем, столько имён, что не упомнишь. Но кто они кто она? И что этому всесильному герцогу до ничтожной селянки, про которую он и слыхом не слыхивал? Что за муж ему нажаловался на свою нерадивую супругу?
Да ведь это она! озарило Марту. Она, злодейка, чья-то провинившаяся жена, которую все ищут; подкараулила её, похожую девушку Не сама, конечно, наняла кого-то за деньги, потому что госпожи все слабенькие, такие по голове как следует и не огреют. И уж конечно, не перетащат с лесной дорожки в домик: Марта, хоть и маленькая, но увесистая. Эта беглая жена переодела её в своё платье, чтобы уж точно за неё приняли, и навела погоню! Девушка мычанием попыталась привлечь к себе внимание, но добилась лишь того, что один из приставленных часовых снова врезал Марте под дых, на сей раз, от души.
С-сучка благородная, только и прошипел. Но вдруг вытянулся в струнку и равнодушно уставился в небо, не обращая внимания на задыхающуюся от боли девушку. Причиной его внезапной сдержанности был возвращение капитана.
Предупреждаюсухо сказал тот в пространство, но рейтар почему-то сразу понял, что обращаются к нему.
Виноват. Забылся. Больше не повторится, кэп капитан.
Бросив на подчинённого внушительный взгляд, офицер пристроил на ближайший пенёк небольшой ларец, вынесенный из развалюхи. Откинул незапертую крышку, бегло просмотрел содержимое. Судя по нахмуренным бровямостался недоволен.
Здесь десять свитков, сударыня, обратился он к пленнице. Я не спрашиваю о судьбе оставшихся трёх, вряд ли мы найдём их поблизости, но рекомендую в скором будущем не запираться и сообщить своему супругу, кому вы их передали. Послушайте добрый совет: будьте откровенны. Мне даны полномочия уведомить, что чем благоразумнее вы себя поведёте, тем легче будет ваша участь.
Вот такое чудовище сидело сейчас напротив Марты и зорко отслеживало каждое её движение.
Почему чудовище? Потому что только такой человек мог, не поведя бровью, распорядиться убить единственного Мартиного защитника. Когда возок с ещё не зашторенными окнами проезжал по единственной сносной дороге через деревню, чуть ли не под колёса выскочил пастор Глюк, взъерошенный, потерявший где-то широкополую шляпу, перепуганный насмерть.
Во имя Господа! расслышала Марта через закрытую дверцу. За что её взяли? Это же невинная девица, у нас все её знают! Она ничего дурного не
Капитан приоткрыл дверцу.
С дороги, святой отец. По его знаку двое молодцов подхватили пастора под руки. Вы обознались. Нами задержана беглая преступница.