Из Америки - с любовью - Владимир Серебряков

Глава 1

«САНКТ-ПЕТЕРБУРЖСКИЕ ВЕДОМОСТИ»

18 СЕНТЯБРЯ 1979 ГОДА

«Наш корреспондент из Бухары сообщает: „Сегодня начался судебный процесс, которому по праву суждено стать судьбоносным для многих тысяч

бухарцев – если быть точным, для ста восьми тысяч жителей Ширабадской долины, ставшей, если мне будет дозволено так выразиться, яблоком

раздора.

Те из наших читателей, кто внимательно следит за новостями из Ташкента, уже осведомлены о трагической гибели одного из самых желанных

женихов города – Георгия Александровича Ананьева, накрытого лавиной в Памирских горах, где этот известный охотник искал следы снежного

барса. Оставленное им наследство превышает миллион империалов, причем большая его часть вложена в акции основанной отцом г-на Ананьева

компании по орошению Ширабадской долины, вот уже шесть десятилетий снабжающей водой этот рукотворный рай.

Теперь за ананьевские миллионы готовы сразиться на судебной арене трое дальних родственников покойного миллионера и его светлость эмир

бухарский, рассчитывающий, вероятно, поправить таким способом свое шаткое финансовое положение. Между тем от того, кто получит в свои руки

контрольный пакет акций компании и как ими распорядится, зависит будущее этой части Туркестана…“»

Рига, 18 сентября (нового стиля)

1979 года, вторник.

Анджей Заброцкий

Около участка я затормозил ровно без пятнадцати восемь. Выиграл пять минут и переплатил пять копеек по сравнению с подземкой. Зато –

комфорт. Все никак не хотелось вылезать из уютной кабины «патрульчика» в сырую промозглость, оставшуюся после долгого ночного дождя. А у

меня мягко, тепло, радио мурлычет. Откинул бы сиденье да подремал часок. Только вот у меня такой номер не пройдет. Это Старик может

приходить на час позже, и ему никто слова не скажет. Наоборот, начальник вежливо расшаркается и поинтересуется: «Как здоровье, Михаил

Иванович? Бок не беспокоит? Может, все-таки оставите нас на недельку да и в Пятигорск…»

Ладно. Тем более что все эти мысли лезут в голову только потому, что никак не хочется вылезать под своеобычное лифляндское морошение. Вроде

дождя и нет – то есть он не капает, как дождю положено, – а все же что-то летает в воздухе наподобие мелкой водяной пыли. Я захлопнул

дверцу и, поплотнее закутавшись в куртку, побежал ко входу.

В участке тоже было тепло. У нас котельная своя, поэтому температура в помещениях не зависит от настроения градоначальника. Вообще большая

свинья у нас нынче в градоначальниках. Покойный Сторев, да будет земля ему пухом, умел находить деньги и на ремонт проезжих дорог, и

отопление включалось при плюс пяти, а не при минус трех. А Тимирязев, сволочь, экономит… до очередной растраты.

Когда я вошел в отдел, из всех сотрудников там был только один Приходько. Ясно – остальные сладко спят.

– Доброе утро, Иван Ильич. Мне что-нибудь есть?

– Доброе утро, Анджей. Ничего. Да, вчера вечером Михаил Иванович просил подготовить новые списки вещей.

– Я знаю.

Еще бы мне не знать. Последним-то вчера ушел я. И список я подготовил еще вчера. Тоже ведь абсолютно бесполезное занятие. Ну скажите на

милость, какой вор будет сдавать краденные на Рижском взморье вещи в рижский же ломбард, если за полдня можно сгонять в стольный Питер и

сдать в тамошнюю скупку хоть крест от Александровской церкви?

Я сел за стол, сдул с него несуществующую пыль и уныло уставился на груду картонных папок.