- Ничего такого я не говорил, - огрызнулся Енси. - Долг есть долг, будь то деньги или затрещина. Пусть не воображает, что мне можно безнаказанно наступить на мозоль, тридцать там лет или не тридцать.
- Он вам наступил на мозоль? - удивилась мамуля. - Только и всего?
- Ну да. Я тогда надравшись был, но помню, что спустился по каким-то ступенькам под землю, а там поезда сновали в оба конца.
- Вы были пьяны.
- Это точно, - согласился Енси. - Не может же быть, что под землей и вправду ходят поезда! Но тот малый мне не приснился, и как он мне на мозоль наступил - тоже, это ясно как божий день. До сих пор палец ноет. Ох, и разозлился я тогда. Народу было столько, что с места не сдвинуться, и я даже не разглядел толком того малого, который наступил мне на ногу.
Я было замахнулся палкой, но он был уже далеко. Так я и не знаю, какой он из себя. Может, он вообще женщина, но это неважно. Ни за что не помру, пока не уплачу все долги и не рассчитаюсь со всеми, кто поступил со мной по-свински. Я в жизни не спускал обидчику, а обижали меня почти все, знакомые и незнакомые.
Совсем взбеленился Енси. Он продолжал, не переводя духа:
- Вот я и подумал, что все равно не знаю, кто мне наступил на мозоль, так уж лучше бить наверняка, никого не обойти, ни одного мужчины, ни одной женщины, ни одного ребенка.
- Легче на поворотах, - одернул я его. - Тридцать лет назад нынешние дети еще не родились, и вы это сами знаете.
- А мне все едино, - буркнул Енси. - Я вот думал-думал, и пришла мне в голову страшная мысль: вдруг тот малый взял да и помер? Тридцать лет срок немалый. Но потом я прикинул, что даже если и помер, мог ведь он сначала жениться и обзавестись детьми. Если не суждено расквитаться с ним самим, я хоть с детьми его расквитаюсь. Грехи отцов... Это из священного писания. Дам раза всем людям мира - тут уж не ошибусь.
- Хогбенам вы не дадите, - заявила мамуля. - Никто из нас не ездил в Нью-Йорк с тех пор, как вас еще на свете не было. То есть я хочу сказать, что мы там вообще не бывали. Так что нас вы сюда не впутывайте. А может, лучше возьмете миллион долларов? Или хотите стать молодым, или еще что-нибудь? Мы можем вам устроить, только откажитесь от своей злой затеи.
- И не подумаю, - ответил упрямый Енси. - Вы дали честное слово, что поможете.
- Мы не обязаны выполнять такое обещание, - начала мамуля, но тут дедуля с мезонина вмешался.
- Слово Хогбена свято, - сказал он. - На том стоим. Надо выполнить то, что мы обещали этому психу. Но только то, что обещали, больше у нас нет перед ним никаких обязательств.
- Ага! - сказал я, смекнув, что к чему. - В таком случае... Мистер Енси, а что именно мы вам обещали, слово в слово?
Он повертел гаечный ключ у меня перед носом.
- Вы превратите меня ровно в стольких людей, сколько жителей на земле, и я встану рядом с каждым из них. Вы дали честное слово, что поможете мне. Не пытайтесь увильнуть.
- Да я и не пытаюсь, - говорю. - Надо только внести ясность, чтобы вы были довольны и ничему не удивлялись. Но есть одно условие. Рост у вас будет такой, как у человека, с которым вы стоите рядом.
- Чего?
- Это я устрою запросто. Когда вы войдете в машинку, в мире появятся два миллиарда двести пятьдесят миллионов девятьсот пятьдесят девять тысяч девятьсот семнадцать Енси. Теперь представьте, что один из этих Енси очутится рядом с двухметровым верзилой. Это будет не очень-то приятно, как по-вашему?
- Тогда пусть я буду трехметровый, - говорит Енси.
- Нет уж. Какого роста тот, кого навещает Енси, такого роста будет и сам Енси. Если вы навестили малыша ростом с полметра, в вас тоже будет только полметра. Надо по справедливости. Соглашайтесь, иначе все отменяется. И еще одно - сила у вас будет такая же, как у вашего противника.
Он, видно, понял, что я не шучу. Прикинул на руку гаечный ключ.