***
Мне исполнилось семь, когда мамы не стало. Я помню похороны и людей, что плачут возле гроба. Смотрю по сторонам и не понимаю, почему все рыдают? Мама ушла в другой мир, и то, что сейчас все оплакивают, странная кукла с лицом женщины, которую я люблю. Солнечный луч пробился сквозь зелёную листву и упал мне на лицо. Я прикрыла один глаз и посмотрела на крону дерева туда, откуда сумел проникнуть свет. Ветер весело перебирает зелёные листочки и они шуршат, отвечая а его прикосновениям. Бледно-желтые цветочки, что рассыпаны по веткам, пахнут мёдом и травой. Они одаривают своим лёгким ароматом всех, кто сейчас стоит вокруг прямоугольной ямы. Липа, так кажется, называется это дерево, как и всё происходящее.
Церемония закончена и кукла зарыта. Меня тянут за руку и ведут в машину. Потом всё оборачивается длинным сном. Папа, профессор геологии, сгорбившись, сидит во главе стола и перед ним рюмка с белой жидкостью. Женщины, ступающие тихо-тихо, словно бояться кого-то разбудить. Мужчины с хмурыми лицами, говорящие ободряющие слова отцу, а он кивает им и пьёт рюмку за рюмкой. Я поднялась со стула и пошла в свою комнату, чтобы не видеть того что происходит. Мне потом еще долго снилась та женщина-кукла в коробке, которую зарыли вместо мамы. А мама ушла, и я видела, что её последние слова были обо мне.
В тот последний день, я пришла в больницу и села на кровать к родительнице. Она плохо выглядела, но мне заулыбалась. Я взяла её за руки и долго держала в своих ладонях. Вдруг словно вспышка пришло озарение. Вот мама лежит и ей больно. Она шепчет молитву и просит всевышнего пожалеть и позаботиться обо мне. Конец фразы вылетает из маминого горла вместе с последним выдохом. Всё. Тело мамы лежит, а она уходит в темноту, машет мне рукой на прощанье и, улыбаясь, говорит:
- Я всегда рядом, дочка. Я люблю тебя.
Очнулась я от виденья и поняла, что время мамы истекает. Остались песчинки и у меня есть возможность побыть рядом с ней это время. Я до ночи просидела в больнице, пока не уснула. Как не старалась это произошло. Потом почувствовала, что меня взяли на руки и я попробовала выбраться из дрёмы, но вместо этого заснула еще крепче. Я точно видела время, в которое мамы не станет и хотела, побыть с ней, но увы. Сон, во всём виноват только он.
Следующее, что я помню из своего детства, это прибытие в школу-интернат, которую все почему-то называют "Закрытым пансионом". Мы с отцом сидим в просторном кабинете, обставленном красивой мебелью. Папа рассказывает о нашей утрате, невозможности сконцентрироваться на работе из-за постоянных проблем со мной. Ему как хорошему родителю есть дело до моего всестороннего развития и он желает, чтобы это самое развитие я получила под присмотром хороших педагогов. Директор интерната пытается объяснить отцу, что мы прибыли слишком поздно и классы сформированы. Отец убежден в своей правоте и настаивает на том, чтобы меня проэкзаменовали.
- Хорошо, - согласился Степан Анисимович Иванов. Моложавый мужчина, с намечающейся лысиной и стройной подтянутой фигурой улыбнулся и подошел ко мне.
- Как тебя звать-величать? - поинтересовался он и присел рядом на широкий кожаный диван, на котором я с удобством разместилась сразу, как только вошла в кабинет.
- Ада Михайловна Стравинцева, - бодро ответила я и растянула губы "от уха до уха".
- Прекрасно. А что ты умеешь, милая? Писать, считать? Я могу дать тебе текст или листок с математическим заданием? Как думаешь, сколько тебе времени нужно, чтобы справиться с и написать ответы на вопросы?
- Дайте то и другое и посмотрим, - потупив глазки, ответила я.
Тесты оказались лёгкими и, проверив мои ответы, хозяин кабинета дал более сложный урок. Тут я его снова смогла удивить и он предпочел еще раз меня проэкзаменовать. Но я не выдержала и заявила:
- Вам не хочется брать меня? Тогда я удивлю вас напоследок.
Подойдя к Степану Анисимовичу, я взяла его за руку. Он ничего не понял и улыбнулся мне. Я ухватила своей ладонью вторую кисть директора и дала свободу своему гнев. Тот ойкнул и мелко затрясся, громко стуча зубами. Я отпустила его и тряска прекратилась.
- А еще, вы умрёте спустя десять лет в этом самом кабинете. Вас застрелят.
Иванов уселся на диван и схватился за левую сторону груди. Папа сориентировался очень быстро и сунул директору под язык таблетку. Затем выбежал и я услышала как он просит секретаршу вызвать скорую. Спустя пять минут в кабинет вбежали двое мужчин в медицинских халатах и занялись хозяином кабинета. Мы же с родителем притулились на стульях и постарались слиться с мебелью, по крайней мере, я уж точно.
Итогом всей этой возни стал купированный сердечный приступ у Степана Анисимовича, и приказ о приёме меня в специализированный класс, который перед отбытием в пансионский госпиталь продиктовал своей секретарше директор интерната. Папа вздохнул с облегчением, а я попробовала отрешиться от происходящего и подумать, о маме. Моя самая любимая на свете женщина приложила немыслимое количество труда, чтобы я смогла блеснуть перед этим чванливым мужчиной своими знаниями. Наверное, она была бы довольна тем, что я теперь пристроена.
Для оформления бумаг потребовалось достаточно много времени и мы с папой заночевали в гостинице при школе. Во время каникул или воскресные дни родители и близкие школьников могли оставаться в ней, чтобы еще один день провести со своими чадами.
Расстались мы с отцом легко, улыбаясь друг другу и радуясь, что прощанье оказалось коротким. После этого заместитель директора, дама нордической внешности с ледяным взглядом, провела меня по всему зданию, которое состоит из нескольких корпусов соединяющихся между собой протяженными коридорами, стоящими на колоннах за исключением здания, где находятся классы "одарённых детей". Мы вышли на улицу, пересекли небольшую полянку и подошли к высокому каменному забору. В нем оказался небольшой проём со встроенной калиткой. Замок на калитке электронный и открывается исключительно специальной картой.
Корпус для особо-талантливых явил собой шедевр зодческого искусства екатерининских времен. Но тогда я не смогла оценить всю красоту и щедрость души организаторов пансиона, которые кинули к ногам детей такую роскошь. Я просто поразилась внешней разнице домов. Осмотренные здания выглядят современно, а это как дворец. Сопровождающая меня дама потихоньку объяснила мне условия существования на территории красивого дома и сказала, что детей подобных мне всего одиннадцать человек: шесть мальчиков и пять девочек. С появлением меня в стенах пансиона теперь и тех и других поровну. Для каждого ученика отведена отдельная комната со всеми удобствами. На первом этаже обиталище мальчиков, на втором - девочек.
- Распорядок дня ты узнаешь отдельно. Советую соблюдать его неукоснительно, но об этом с тобой еще поговорят. Сейчас я покажу твою комнату и принесу обед. Дети вместе со своими менторами должны обедать в столовой и это считается нарушением, но сегодня сделано исключение. После того как ты закончишь с трапезой и немного отдохнёшь за тобой придут и проводят в класс. Там представят нашим воспитанникам. Всё поняла?
- Ага, - улыбнулась я как можно шире и в упор посмотрела на заместителя директора пансиона. Тёмно-синий строгий костюм, минимум косметики, очки на носу и гладкая причёска. Холодный взгляд серых, как осеннее утро глаз без малейшего оттенка нежности и доброты.
- Не "ага", а "да", - так следует отвечать.
- Да.
Комната оказалась маленькой, но уютной. Хорошенькие двойные занавески кремового цвета, в тон им покрывало на кровати и коврик на полу. Обои на стенах в мелкий цветочек. Небольшой стол, компьютер на нём, и рядом стул.
- Так комната должна выглядеть всё время обучения тебя в этих стенах. Дверь направо - ванная, налево туалет. Дверь между ними гардеробная. Там ты можешь увидеть свои сумки. Разобрать их придётся самостоятельно и определить вещи на полки по порядку: лето, осень, зима и весна. Отдельно будут висеть спортивные вещи и школьная форма по временам года. Остальное разъяснит позже учитель, прикреплённый к тебе. Теперь отдыхай.
Дверь за женщиной закрылась, а я повалилась на кровать и зарыдала. Поплакав немного, поклялась, что это будут мои последние слёзы, которые я пролью в этом интернате. Затем я закрыла глаза и задремала. Поспать удалось только час, а потом меня накормили вкусным обедом и оставили в одиночестве. Я воспользовалась этим и снова уснула.