Понравилось в Италии? спрашивает она, когда я ставлю коробку на пол рядом с дверью. Я получила твою открытку.
Там великолепно.
Представляю, завистливо вздыхает она. Мне всегда хотелось побывать в Европе. Увидеть Лондон, Париж, Вену. На ее лице появляется улыбка. Не хочешь показать мне фотки? Я с удовольствием посмотрела бы их. Ну, если у тебя есть время.
Ох, конечно.
Я бегом поднимаюсь в свою комнату за ноутбуком, а затем усаживаюсь рядом с Венди на диван в гостиной и показываю летние фотографии. Прижавшись плечами друг к другу, мы просматриваем фотки Колизея, римских арок, катакомб, виноградников и холмов Тосканы, Флоренции, а также меня, пытающейся удержать падающую Пизанскую башню.
А следом за этим снимком появляется изображение Анджелы и Пена на крыше собора Святого Петра.
Подожди, верни назад, просит Венди, когда я быстро пролистываю ту фотографию.
И я неохотно возвращаюсь к ней.
Боже, кто это? выдыхает она.
Ее можно понять. Пен очень сексуальный. В его карих глазах и мужественном совершенстве лица есть что-то невероятно притягательное. Но, черт побери, и Венди туда же?
Парень, с которым мы познакомились в Риме, отвечаю я.
Ну, это самое близкое к правде, что я могу сказать, не выдавая все подробности романа Анджелы и ее тайного, «поклянись, что никому не скажешь, Клара», парня. Который, по ее же словам, оказался лишь летним увлечением. И с тех пор, как мы вернулись в Вайоминг, она старательно делает вид, словно вообще не знает, кто такой Пен.
Я уже упоминала, что хочу побывать в Италии? выразительно подняв брови, спрашивает Венди. Ничего себе.
Да, там много сексуальных парней, соглашаюсь я. Правда, потом они превращаются в пузатых мужчин средних лет с зачесанными назад волосами в костюмах от Армани, которые смотрят на тебя так и говорят: «Привет, как дела?»
Я старательно изображаю развратную итальянскую ухмылку, а затем приподнимаю подбородок и посылаю ей воздушный поцелуй.
Фу! Венди смеется.
Я закрываю ноутбук, радуясь, что отвлекла ее внимание от Пена.
Вот такой была моя поездка в Италию. Я похлопываю себя по животу. И я набрала там около двух килограммов из-за пасты.
Знаешь, это к лучшему. Раньше ты выглядела чересчур худой, успокаивает Венди.
Ну, спасибо.
Что ж, не хочется портить веселье, но мне пора, говорит она. Мне еще столько всего нужно сделать до завтра.
Мы встаем с дивана, и я поворачиваюсь к ней, не в силах вдохнуть от предстоящего прощания.
У тебя все получится в Вашингтоне. Уверена, тебе там очень понравится, и ты станешь лучшим ветеринаром в мире, но я буду скучать по тебе, признаюсь я.
В ее глазах, как и в моих, блестят слезы.
Мы же будем видеться на каникулах, да? К тому же ты можешь писать мне. Не пропадай.
Не пропаду, обещаю.
Венди сжимает меня в объятиях.
До встречи, Клара, шепчет она. Береги себя.
Когда она уходит, я забираю коробку и несу ее в свою комнату. Закрыв за собой дверь, опускаю коробку на кровать. И там, среди вещей, которые я одалживала Венди, нахожу кое-что и от Такера: рыболовную приманку, которую купила ему в магазине снастей в Джексоне, он называл ее «Счастливая морковная приманка», высохший полевой цветок из венка, который он сплел для меня, диск с песнями о ковбоях, полетах и любви, который я записала для него в прошлом году и который он слушал тысячи раз, хотя, наверное, считал песни банальными. Он вернул мне все это. И я злюсь из-за того, что это так сильно ранит меня и что я до сих пор цепляюсь за наши разрушенные отношения. Поэтому я прячу вещи обратно, заклеиваю коробку скотчем и убираю в дальний угол моей гардеробной. А затем мысленно прощаюсь с Такером.
«Клара», раздается у меня в голове голос за мгновение до того, как меня окликают вслух.
Во дворе Стэнфордского университета собралось около полутора тысяч первокурсников и их родителей, но мое имя слышится громко и ясно. Я проталкиваюсь сквозь толпу, выискивая волнистые темные волосы и сияющие зеленые глаза. Вдруг люди расступаются в стороны, и я вижу его со спины, примерно в шести метрах от меня. Как всегда. И, как всегда, внутри меня словно звенит колокольчик узнавания.
Кристиан! поднеся руки ко рту, кричу я.
Он оборачивается, и мы устремляемся навстречу друг другу сквозь толпу. В мгновение ока мы оказываемся рядом, и мне едва удается скрыть за улыбкой счастливый смех от того, как хорошо вновь оказаться вместе после столь долгой разлуки.
Привет, громко говорит он, чтобы его не заглушили голоса окружающих. Так круто, что мы с тобой встретились
Да, очень круто.
До этой минуты мне и в голову не приходило, как сильно я по нему скучала. Все мои мысли занимали другие людимама, Джеффри, Такер, папа, а также осознание того, с чем приходится попрощаться. Но сейчас Кажется, будто привычная боль вдруг прошла, и на душе вновь стало спокойно. В такие моменты понимаешь, как сильно на самом деле боль терзала тебя. Я так скучала по нашему мысленному общению. По его лицу. И улыбке.
Я тоже скучал по тебе, ошеломленно произносит он, наклоняясь к моему уху, чтобы я смогла его расслышать.
От его теплого дыхания по шее расползаются мурашки. Я неловко отступаю назад, окутанная возникшим смущением.
Как жилось в глуши? удается выдавить мне, потому что больше ничего не приходит в голову.
Его дядя каждое лето увозит Кристиана в горы, подальше от Интернета, телевизора и других отвлекающих факторов, где они усиленно практикуются в призыве венца, полетах и других ангельских навыках. Кристиан называет это «летним лагерем» и делает вид, словно побывал в военной учебке.
Да как и всегда, сообщает он. Но Уолтер показался мне еще более требовательным, чем обычно. Он поднимал меня на рассвете и заставлял пахать в поте лица.
Почему начинаю я, но обрываю себя.
«Зачем он тебя так натаскивает?»
«Я расскажу тебе позже, хорошо?» вдруг посерьезнев, отвечает он.
Как в Италии? добавляет он вслух, чтобы другим не показалось странным, что мы молча стоим друг напротив друга, пока ведем мысленный разговор.
Интересно, отвечаю я.
Что, наверное, можно посчитать преуменьшением года.
И именно в этот момент рядом с нами появляется Анджела.
Привет, Крис, говорит она и кивает ему в знак приветствия. Как дела?
Он указывает на толпу возбужденных первокурсников, толпящихся вокруг нас.
Кажется, только сейчас я действительно осознал, что поступил в Стэнфорд.
О, прекрасно тебя понимаю, отвечает она. Я даже ущипнула себя, пока мы ехали по Палм-драйв. В каком общежитии тебя поселили?
В «Седро».
А мы с Кларой живем в «Робл». Кажется, это на другой стороне кампуса.
Да, все верно, подтверждает он. Я проверил.
Кажется, он рад, что наши общежития находятся по разные стороны кампуса. Наверное, думает, что мне не понравится, если он будет постоянно рядом и сможет невольно улавливать мои мысли. Ему хочется дать мне немного пространства.
Я мысленно сжимаю его в объятиях.
«А это еще зачем?» удивленно спрашивает он.
Нам нужны велосипеды, объявляет Анджела. Кампус просто огромный. К тому же у всех есть велосипеды.
«Просто я рада, что ты здесь», отвечаю я Кристиану.
«Я тоже рад быть здесь».
«Я рада, что ты рад».
И мы улыбаемся друг другу.
Эй, вы что, тайком переговариваетесь? возмущается Анджела, а потом тоже мысленно и так громко, как только может, добавляет:
«Потому что это безумно раздражает».
Кристиан удивленно смеется.
«И когда это она научилась мысленно общаться?»
«Когда я начала учить ее. Надо же нам было чем-то заниматься во время одиннадцатичасового перелета».
«Ты действительно считаешь, что это хорошая идея? Она и так довольно громкая», шутит он, хотя, на мой взгляд, ему просто не нравится, что Анджела станет участницей наших тайных бесед. Ведь они происходили только между нами. Были нашим секретом.
«Пока она не научилась принимать мысли, успокаиваю его я. Только передавать их».
«Значит, она может говорить, но никого не услышит. Какая ирония».