Мы стояли так ещё какое-то время, глаза в глаза, рука в руке, а потом раздался стук в дверь, и мы оба вздрогнули и словно бы вынырнули из того уютного мирка, где были одни во всей вселенной.
Ваш завтрак, мистер Форест, послышалось из коридора.
Я вытянула пальцы из ладони Кевина и, схватив рубашку и джинсы, нырнула в дверь, за которой обнаружилась просторная ванная, оснащённая всеми ныне существующими удобствами. Я потратила лишь несколько минут, чтобы принять душ и высушить волосы, но этого времени стиральному агрегату хватило, чтобы вернуть мне моё бельё чистым и сухим.
Расчёска осталась в сумочке, поэтому я просто разобрала волосы пальцами, не решившись воспользоваться той, что лежала у зеркала, хотя я узнала разрекламированную полочку для ванной комнаты, на которой она лежала, реклама утверждала, что раз в несколько часов все лежащие на ней предметы подвергаются полной ионной очистке. Но я всё равно не решилась.
Потом я ещё какое-то время глядела на себя в зеркало, пытаясь понять, что же такого увидел во мне полубог Кевин, почему смотрел так восторженно, как на небесной красоты принцессу. Не найдя ответа, я отвернулась от зеркала и стала быстро одеваться, продолжая размышлять над этой загадкой.
У меня ведь самая обыкновенная, можно сказать, среднестатистическая внешность, не уродина, но и не красавица. Единственное, что у меня было по-настоящему красивым, это глаза, большие, зелёные, доставшиеся от прабабушки. Мне многие сокурсницы завидовали, а некоторые вообще не верили, что цветсвой, настоящий, утверждали, что ношу цветные контактные линзы, словно я стала бы тратить деньги на такую ерунду.
В общем, глаза красивые, признаю. А в остальномвсё среднее. Вес, рост, фигура далеко не модельная, волосытёмно-каштановые, скучные. Мне подруги предлагали перекраситься в жгучую брюнетку, в последнее время это было писком моды, но я просто не видела в этом смысла. Так что, и цвет волос у меня был неинтересным. А может, именно такой и нравится Кевину, мало ли, у кого какие вкусы. Одно время блондинки были в моде, а лет двадцать назад все модницы ходили кто с розовыми, кто с голубыми или фиолетовыми волосами, у мамы остались снимки. Модавещь непостоянная.
Решила в итоге не пытаться гадать, а просто плыть по течению. Я плохо понимала, что происходит, но чувство, что всё правильно, и так и должно быть, меня не отпускало.
Кевин ждал меня в паре шагов от ванной комнаты, а стол для совещаний был заставлен тарелками, тарелочками и блюдами, а так же вазочками, креманками, чайничками, кувшинами, кофейниками, чашками, бокалами, чем-то ещё
А кто ещё будет завтракать? растерялась я, глядя на всё это изобилие.
Предполагалось, что только мы, но кто-нибудь из родственников обязательно заглянет, учитывая, что заказал я в разы меньше, чем нам принесли. Но пока мы вдвоём, он снова улыбнулся так, что я забыла, как дышать.
Потом мы завтракали. И разговаривали. Кевину было интересно обо мне всё, как и мне о нём. Спустя недолгое время мы знали вкусовые пристрастия друг друга в еде, книгах, фильмах, музыке, он сказал, что у него огромная и очень дружная семья, ячто у меня она довольно большая, но совсем не дружная.
Как-то так вышло, что внимание мои родители уделяли в основном остальным детямКэсси, первенец, была очень талантлива и играла главные роли во всех школьных спектаклях, чем родители безумно гордились. У Рика была астма, что тоже требовало от родителей повышенной заботы и внимания, Дэнни с раннего детства была хулиганкой, родителей вызывали в школу едва ли не каждую неделю, а Джонни был младшим, и этим всё сказано. Даже сейчас, когда ему уже исполнилось тринадцать, он всё ещё был «маминым малышом». И только я была в меру послушной, в меру здоровой, абсолютно бесталанной и вообще средней. То есть, малозаметной.
Кевин мне посочувствовал и сказал, что он в семье тоже третий ребёнок, только из шести, и родители обожают всех шестерых и никогда не обделяли никого вниманием, ни в детстве, ни теперь, когда они все уже взрослые, а сёстры ещё и замужем. Но для папы они всё равно «ещё малышки», несмотря на то, что трое из четверых уже подарили ему внуков. А есть ещё брат и сестра по отцу, те ещё старше, но и за ними родители продолжают приглядывать.
Имена братьев и сестёр, которые называл Кевин, показались мне смутно знакомымиэто чувство постоянно преследовало меня со вчерашнего вечера, сплошное дежа-вю. Нет, сами имена были вполне распространёнными, но вот объединённые в группу Я даже перестала жевать невероятно вкусный блинчик с малиновым джемом, пытаясь разгадать очередную загадку, и когда Кевин упомянул, что его старшие сёстры Кэти и Кристиблизнецы, я, наконец, поняла, что именно показалось мне таким знакомым.
Твоя мама тоже была фанаткой книги «Предсказанная дракону», да? воскликнула я радостно. И тоже назвала вас именами из той книги, как моя мама нас с Риком и Дэнни? Кэтти и Кристи, Кевин, Джейсон и Хизертак звали братьев и сестёр Джезмин. Только имя Лилиан не совпадает, я примолкла, нахмурилась, потому что понялачто-то в моих рассуждениях не сходится.
Кевин смотрел на меня с нежностью и умилением, а я уже догадалась, где именно ошиблась. Книга вышла двадцать четыре года назад, а Кевину было на вид лет тридцать, может, на год-два меньше, а он был в семье третьим.
Вы родились до выхода книги, да? решила я всё же уточнить и получила в ответ медленный кивок и странный, какой-то предвкушающий взгляд, словно ждал, что я что? О чём-то догадаюсь? Ну, собственно, отгадка лежала на поверхности:Габриель Линдон была знакома с вашей семьёй и когда писала свою книгу, дала братьям и сёстрам героини ваши имена?
Всё верно, кивнул Кевин, но продолжил смотреть на меня так, словно ждал ещё догадок.
И поэтому у Джезмин синие глаза, потому что они такие у твоей сестры Лилиан, да?
У всех гаргулий синие глаза, дверь распахнулась, и в комнату вошёл вчерашний незнакомец, держа на руках мою уже практически старую знакомую. Извините за вторжение, но я убедился, что вы тут мирно беседуете, и мы с моей новой подружкой решили присоединиться. И он бесцеремонно уселся за стол и пододвинул к себе блюдо с жареным беконом. Прелесть моя, хочешь вкусняшку?
Томас, возможно, ей вредно жареное, покачал головой Кевин, глядя, как Ноппи, сидя на руке у того, кто вчера подхватил её, не дав пораниться осколками бокалов, жадно поглощает кусок бекона, злобно озираясь и мурзясь.
А ведь совсем недавно слопала два пакетика лучшего кошачьего корма, причём ела с полнейшим равнодушием, словно одолжение делала, Томас протянул кошке новый кусок. А на бекон вон как набросилась. Всегда подозревал, что врёт реклама, и кошачий кормнастоящая гадость. А кошкам просто деваться некуда, вот и едят. Голодлучшая приправа.
А я смотрела на всё это, переваривая фразу Томаса, сказанную в момент вторжения.
Все гаргульи синеглазые, повторила я, зачарованно всматриваясь в глаза Кевина. У тебя глаза, как у гаргулий И ты такой большой!.. И прохладный И родинка вот здесь, я ткнула пальцем себе возле рта Да нет же! я встряхнула головой. Бред это всё. Гаргульивыдумка. Их не существует.
Глава 4. Родня
Мужчины переглянулись. Потом Томас вытер пальцы салфеткойНоппи уже и сама разобралась, где лежит бекон, и как его можно достать, и вытащил что-то из внутреннего кармана пиджака.
У меня для тебя подарок, с этими словами он протянул мне бумажный томик с фиолетовым драконом на такой знакомой обложке.
Это мне? растерялась я. Бумажные книги были редкостью. Очень дорогой редкостью.
Тебе-тебе, подтвердил с улыбкой Томас. Там кое-что для тебя написано, прочти.
Открыв титульный лист, я растерялась. Там была написана пара строк, но прочесть их я не моглане умела читать пропись, только печатные буквы. Мне казалось, сейчас уже никто прописью не пишет, кроме каких-нибудь узких специалистов. В растерянности я подняла глаза, но не на Томаса, а на Кевина. И он, кажется, всё понялзабрал у меня книгу и прочёл:
«Милая Джезмин. Помни, один взгляд, одно прикосновениеименно так узнают друг друга половинки. Если они живут в нашем мире, конечно. Габриель Линдон. Тринадцатое декабря, две тысячи сто двадцать четвёртый год».