Менее опытный управленец, получив на руки безусловные доказательства нечистоплотности, мог вывалить их на акционера прямо во время ближайшего совещания, наслаждаясь победой и смятением оппонентов. Но она поступила гораздо мудрее. Дала полчаса на ознакомление топам финдепа. Мысленно она улыбалась, представляя себе, как они бегают сейчас у себя, в загородных домах, хватаясь за трубки, пытаясь устроить внутренний конференц-звонок, чтобы разработать хоть какую-то стратегию реагирования. Все департаменты, кроме производства и юридического, продолжали сидеть на удаленке, и это давало ей преимущество.
Раздался звонок, которого она ждала. Она подняла трубку, не выводя разговор на громкую связь.
Аня, что за ерунду ты сейчас выслала? Звонил Акционер; он находился совсем рядом, в своем офисе. Переболев ковидом еще в апреле, после возвращения из Англии, он регулярно проверял статус своего иммунитета, и не особо боялся заразиться повторно. При этом он очень ценил сотрудников, которые вынуждены отказаться от удаленки, зайди, пожалуйста, обсудим!
Людмила, помощник шефа, приветливо ей улыбнулась, и кивнула на полуоткрытую дверь кабинета. Анна улыбнулась в ответ.
Кабинет был оборудован еще в те давние времена, когда шеф увлекался минимализмом. Там не было ничего, кроме прозрачного стола на стальных полированных ножках, стульев из прозрачного пластика, да пары бетонных книжных полок, которые сливались с серыми стенами. Предпочтения шефа успели измениться: в новом лондонском офисе у него был классический кабинет, однако по каким-то причинам здесь, в Москве, все оставалось по-прежнему.
Привет, шеф поднялся из-за стола, и протянул было ей руку для пожатия, но потом стушевался, и опустил ладонь, старые привычки, пробормотал он, как нас эта зараза перевоспитывает, а? Ну, рассказывай, как мы докатились до такой жизни.
Искушение, шеф, она ответила, занимая место на другом конце стола, мы допустили ошибку, создали уровень искушения, который оказался слишком большим.
Блин. Ну взрослые люди же все! Ежику ясно, что на таких позициях искушения будут! И что теперь? Чуть больше ответственностии все?
Выходит так, шеф, согласилась Анна.
Но вот ты, например, шеф буравил ее взглядом льдистых серых глаз, на тебя доносили уже раз десять. И каждый раз в результате страдали доносчики. Что это значит, а?
Что, шеф? Она попыталась изобразить искреннюю заинтересованность, но не смогла (да и не захотела) сдержать озорную улыбку.
Это значит, что ты или дофига умная, или реально никогда не пыталась меня кинуть. А, может, и то и другое сразу.
Спасибо, шеф.
Ладно, он махнул ладонью, считай, похвалил. Давай теперь думать, что делать будем. Увольнять этих гавриков?
Не получится пока, шеф, Анна вздохнула, акции просядут, а нам сейчас это вообще не надоготовим залог под новый кредит.
И что мне теперь, терпеть, улыбаться, и глядеть им в глаза на каждом совещании? Зная, как они меня кинуть пытались?
Лишаем годового бонуса, и заставляем рвать задницу над новым планом. Пускай отрабатывают в надежде на прощение, почти забесплатно, Анна хищно улыбнулась, а после годового собрания, следующей весной, выкидываем на помойку. Как раз за это время кого-нибудь достойного присмотрим.
Шеф прищурился, почесал бритую голову, потрогал густую бороду.
Страшный вы человек, Анна Александровна, наконец, сказал он, глядя ей в глаза и улыбаясь.
А я не человек, пожала плечами Анна, яакула. Потому меня и держите в своем аквариуме.
Шеф рассмеялся.
Верно, верно, сказал он, и добавил, ну что, время? Успеешь дойти до кабинета до начала совещания?
Без проблем, шеф, она поднялась, кивнула, и вышла из кабинета, гордо подняв голову.
На совещании ей говорить почти не пришлось. Шеф бушевал. С неприкрытой радостью он изливал всю накопившуюся за время болезни и карантина ярость. Удивительно, но за полчаса финансисты даже умудрились построить что-то вроде линии защиты. Ссылались на старые геологические данные, еще советских времен, полученные от государства в нагрузку к лицензии. Шеф построил разговор так, чтобы у горе-мошенников сложилось полное впечатление, что эта их защита сработала, и только поэтому они остаются в компании, заслуживать прощение. Без годовых бонусов, разумеется.
Перед тем, как отрубить видеосвязь, она мило улыбнулась коллегам, и мельком взглянула на каждого. Финдир: уверен в себе, улыбается. Сидит где-то возле своего дома (на веранде?) на заднем плане носятся дети. Наверно думает, что сумел вывернуться из хитрой ловушки. Его зам: у себя в кабинете. Серьезен. Улыбки нет и следа. Хмурится, и глядит на нее. Что-то чует? Анне всегда казалось, что зам умнее начальника, и скрывает свои истинные способности. Надо присмотреться внимательнее. На стене его кабинетабольшой семейный портрет, зам, его жена, и двое детишек. Глава департамента: сидит где-то в потемках, что за помещениене разобрать. Выражение лицатоже. Похоже, одета в домашний халат. Но на заднем плане тоже шум, характерный для дома, полного жильцов: смех, детские крики
Анна вышла из конференции, и вздохнула. Осмотрела свой рабочий кабинет. Добротная дорогая мебель светлых тонов, огромный книжный шкаф (и все книги она действительно прочитала!), стеллаж с подарками от коллег и друзей: тут и странные скульптуры, и квадрокоптеры, и таинственные маски, привезенные кем-то из Африки. Стена с ее дипломами и сертификатами (тут было чем гордиться). Пара картин на стенах. Современные художники. Работы она подбирала сама, когда увлекалась искусством. На однойпросто цветные пятна и мазки. Они вызывали у нее какие-то глубокие ассоциации: глядя на них, ей чудился запах моря, солнечное утро на отдаленных островах, много теплой воды. На другойсредневековый замок на скале, на фоне грозового неба. Среди полыхающих молнийстремительный силуэт дракона. А на вершине самой высокой башниедва различимая женская фигурка в белом. Коллеги, которые хоть малость разбирались в искусстве, бывали удивлены и озадачены таким сочетанием: серьезная работа и пошлая коммерческая картинка.
«Неужели это и есть я? Подумала Анна, словно посмотрев на себя со стороны, пошлые знаки внимания, да непроявленные мечты»
Она боялась признаться самой себе, что вид чужих счастливых семейств действовал на нее все более тягостно. Анна не хотела становиться желчным мизантропом, и где-то в глубине души все еще наивно верила в то, что у нее еще есть шанс на нормальную семью и настоящие чувства. Но, конечно, ее острый ум не давал этой вере сколько-нибудь шансов.
Для нее не было проблемой завести семью «для галочки». На пути даже попадались два-три подходящих кандидата. Наверно, она бы даже смогла родить детей, и при этом не потерять своего положения в корпорации. Но каждый раз что-то ее останавливало, какая-то подсердечная роковая тоска. Словно она давно и безнадежно искала что-то давно потерянное, но бесконечно ценное.
«А, плевать! Подумала она, силой возвращая себя в обычное приподнятое настроение, япобедитель! Это сейчас главное! Поехали-ка прокатимся!»
Саша, Виталик на месте? Она нажала кнопку на интеркоме.
Да, Анна Александровна, в гараже, ожидает вас, мгновенно ответил Саша, я позволил себе предположить, что после совещания вам захочется прокатиться.
«Хороший мальчик!»Улыбнувшись, подумала она про себя, но вслух сказала:
Отлично. Я выхожу.
Анна собрала сумочку, еще раз оглядела свой рабочий кабинет. «О чем тоскую? Подумала она, крутое же место! И картины крутые! И вообще, ямолодец!» На выходе она кивнула Саше, который вежливо поднялся в своей выгородке. Он улыбнулся в ответ. Кажется, вполне искренне. «Хороший парень. Пробудет со мной следующие пару летпродвину на управленца, подумала она, жаль, что гей. Зато знает целую кучу толковых визажистов, стилистов и тренеров!»
Виталик, ее водитель, обладал другим бесценным достоинством. Он был молчалив. Увидев, как начальница вышла из лифта, он подошел к авто, и открыл пассажирскую дверь.
Анна нырнула в комфортабельное нутро корпоративной машины. В груди росло странное чувство: как будто вот-вот должно случиться нечто волшебное. Она знала, что это чувство обманчиво, это ощущение скорого чуда приходило к ней не так уж редко, но каждый раз ничего экстраординарного не происходило. Но ей все равно нравилось это настроение. Будучи в нем, она принимала самые лучшие управленческие решения, придумывала, как структурировать самые сложные сделки, или решить какую-то серьезную проблему на пути нового проекта, за которым акционер наблюдал лично.