Так почему у вас оказался отключен идентификатор? въедливо уточнил матёрый контролёр. Не заблокирован, на что вы имеете полное право, а именно отключен?
Я преподаватель спецтактики Академии Министерства Внешнего Контроля, веско обронил Матвей. Спокойно сказал, хотя в душе буря разыгралась, как бы наружу не выплеснулась. Виданое ли дело: Государственный контролёр перед уличным топтуном в грязной подворотне оправдывается! Даже первокурсники желторотые на смех бы подняли.
На угрюмом лице уличного контролёра мелькнула едва заметная, презрительная усмешка. Преподаватель! Нет, Государственный контролёрзвание, конечно, немалое, да только без соответствующей должности Преподавательтак себе птица. Да и не птица вовсе, пока не пнёшь не полетит. Ухмылку Матвей приметил без труда, понял правильно и запомнил надолго. Специально мстить не по чину, конечно, однако при случае посчитаться нужно. Чтобы про себя ухмыляться научился. Чай не мальчик уже, должен понимать.
Как преподавателю, мне положено постоянно обновлять программу идентификатора, пояснил ровным, спокойным голосом. А у меня срочный вызов в Министерство. Прибор не успел закончить работу по установке обновлений.
Крепыш насмешливо фыркнул, но комментировать не стал. Вполне убедительное объяснение, всех устраивает. Ни к чему допытывать, зачем с отключенным идентификатором по улицам шастать, проблем искать? На атмосфернике-то чего не летается? Да ладно. Государственный контролёрсерьёзное звание, уважение надо продемонстрировать.
Я бы посоветовал вызвать атмосферник, примирительно буркнул уличный контролёр. Быстрее доберётесь, и без ненужных приключений.
Обязательно воспользуюсь вашим советом, вежливо отозвался Матвей, злобу в груди волевым усилием придавил. Со службы надо гнать Государственного контролёра за такой прокол! Как сопливый мальчишка забыл вчера включить идентификатор после перезагрузки! Спать лёг! И утром не вспомнил. Заслужил едкую насмешку, ох заслужил. Виду, конечно, не подал, но от себя-то не спрячешься. Неужто и впрямь старость подкралась? Сорок пятьразве возраст для крепкого, тренированного мужика? Неужто, только и осталось, что стариной трясти? Да и то аккуратно, чтобы последнее случаем не вытрясти.
Молодой внутренник глянул на Матвея с уважением, плечами смущённо пожал и ресничками пару раз трогательно хлопнул. Не обтесался ещё. Ничего. На своей службе ты, юноша, долго неотёсанным не проходишь. Два-три годикаи тоже только из прищура выглядывать будешь.
Пока старший отошёл в сторонку и забормотал что-то в коммуникатор, белобрысый сунулся к Матвею поближе, зашептал заговорщицки.
А вы не знаете, господин Государственный контролёр, из нашего Комитета к вам в Министерство можно перевестись?
Что за надобность, юноша? удивился Матвей. Обычно не возникает такого желания у контролёров из разных контор: своя каста, своя стая, своя свора Самому бы и в голову не пришловсю жизнь ловить на себе косые взгляды новых сослуживцев. Которые вряд ли когда-нибудь станут друзьями.
Да ну! обречённо махнул рукой тот. Всю жизнь тут по трущобам грязь месить? А вы
Задрал к небу острый подбородок, вздохнул мечтательно.
А у вас звёзды!
Извини, дружище, протянул Матвей сочувствующе, не слыхал про такие случаи. Уж больно разные конторы. А чего ж сразу в нашу Академию не пошёл?
К вам с улицы разве зайдёшь, разочарованно выдохнул парень. Да вы и сами знаете.
Парочка контролёров не спеша покинула двор. Матвей грустным взглядом проводил одинаковые, тёмно-серые фигуры в удобных, просторных комбинезонах гражданского образца. Вздохнул вновь. Что-то развздыхался сегодня, не к добру. Тут же утешительная мысль: а лихо я молоденького упаковал! Есть ещё всё, что надо, и там, где надо. И вдогонку, с холодочком под ложечкой: хорошо, что не старший первым во двор сунулся. Там уже по-всякому могло обернуться. А это грустно, когда по-всякому.
* * *
Матвей!
Пухлый, низенький мужчина в солидном мундире Государственного контролёра, бросился к Матвею так, словно собрался забодать бедолагу. Круглый, блестящий, весь в золотых значках и нашлёпках, точно праздничная игрушка.
Я тоже рад, проворчал Матвей так, что невольно сомнение возниклоправда ли? Мягкую ладошку пожал солидно, на старого друга глянул свысока. Вернее, с высоты. По должности дружокначальник Управления. Куда уж там учитилишке свысока поглядывать, хоть и в звании одинаковом.
Раздобрел ты, Анри, бросил с дружеским укором. На улицу-то хоть выходишь?
Только на парады, легкомысленно отмахнулся тот. На трибуне постоять. А ты, гляжу, в форме.
Это ты в форме, поправил Матвей, а я просто в порядке. Зачем звал? Поболтать не с кем?
А ты присаживайся вот сюда, к окошку. Тут и поговорим.
Матвей рядиться не стал, устроился в массивном, белом кресле возле окна, расслабился. Умная мебель мгновенно подстроилась под изгибы тела и заботливо задницу подпружинила. Огляделся.
Роскошно устроился бывший однокурсник! Кабинетв прятки играть можно; мебель солидная, не абы что, и расставлена с умом. Каждый предмет в своё место вписан с любовью, с понятием. И атмосфера такая Важная. Вальяжная. Даже неудобно человека, что здесь обитает, просто по имени звать, как обычного смертного. Надо обязательно с отчеством, да не с прозаическим, а заковыристым каким-нибудь, для важности. В поклоне да с придыханиеминаче никак. Матвей представил и едва не сплюнул. Та ещё картинка! Хорошо, что Анришкино отчество не знал никогда, а то ведь и до греха недалеко. Не заметишь, как начнёшь поклоны бить, а там и в привычку войдёт. Понравится ещё. Хорошо, что у Анришкиной нации и не принято, по отчеству-то.
Анри тоже по-свойски улыбнулся, в кресло напротив пристроился, изобразил радушие. Только заметил Матвей в его нарочито-весёлых, голубых глазках нехорошее что-то. И не то, чтобы прямо плохое, а так, неприятное. Словно муть на донышке стакана. Вкуса напитка не портит, но до неё лучше не допивать, чтобы не плеваться потом. Да не от всего ведь и отплюёшься.
Гад ты всё-таки, Матвей! с весёлой укоризной протянул Анри и ожесточённо потёр ладошкой ёжик седых волос. Мы же одногодки, а у тебя ни одного седого волоса. Несправедливо!
Кое-кто из наших общих знакомых и вовсе облез подчистую, хмыкнул тот. Можно вместо зеркала с собой возить.
Кое-кто до этого дня и не дожил, с лица Анри улыбка сшелушилась, точно сухая кожица. Из наших знакомых.
Службу мы сами выбирали, пожал плечами Матвей. Знали, куда шли. Хотя ребят, конечно, жалко.
Конечно.
Помолчали.
Анри после Академии круто вверх понесло. Отметился на паре боевых операций, засветил управленческие способности. Дальше кабинеты, кабинеты Матвею с кабинетами не пофартило, а после ранения и вовседолжность преподавателя в Академии. Повезло, могли бы и просто списать. Звания на кафедре исправно шли, да только выше Государственного контролёра не прыгнешь при всём желании. Так что, удочку можно уже сейчас начинать выбирать, самое то для отставки. Матвей, вслед невесёлым мыслям, губы скривил, усмехнулся горько. Стыдно признаться, но уже начал удочки присматривать. И места рыбные. Не раз уж ловил себя на пенсионном интересе.
Матвей понимал, что есть у старого друга серьёзное дело, иначе не вызывал бы официально в Министерство. Но торопить не хотел. И так жмётся вон, как курсант-первогодка на первом свидании. Хотя, если память не изменяет, молодой Анри с девками никогда не мялся. Мял всё больше. Матвей с досадой поморщился. Ну вот что за напасть такая? То стариной трясти хотел, то вот усомнился, не изменяет ли память. Ох, симптомчики неприятные!
Ну ладно, решился наконец хозяин кабинета, по пухлым коленкам пухлыми ладошками хлопнул. Вышло забавно. Хотя, зная каким Управлением руководит толстячок, Матвей забавляться не стал.
Была у тебя не так давно курсанточка, тягуче протянул Анри и глянул на Матвея коротко, острофраза двусмысленная получилась. Лила Ана.
Матвей прилежно наморщил лоб. Брови друг к дружке подвинулись было, но тут же двумя складками отгородились, как неродные.
Ничего себенедавно, хмыкнул насмешливо. Лет уж пять после выпуска прошло.