Я остановился, снял очки и закрыл ладонями зажмуренные больные глаза:
Все! Больше не могу идти. Ничего не вижу.
Держись за мой плащ, недовольно пробурчал Магрикритс. Если б не эта полоумная Беттина, стал бы я с тобой возиться? Разве я не самый крутой из волшебников этого края? Отобрал бы у тебя тетрадь, да и все. Так нет, старуха наложила на нее заклятие, да еще и сообщила мне об этом в письме. Хранитель дневника может отдать его только добровольно, иначе все записи исчезнут. Правда, они пропадут в любом случае, даже если их прочитает кто угодно, хотя бы и этот глупый крот. Ох, уж эти женщины, никогда не знаешь, чего от них ждать!
Не открывая глаз, я нащупал перед собой плащ, вцепился в его грубую ткань. Старик двинулся дальше, продолжая невнятно бубнить, но мне стало совершенно безразлично, что он там бормочет себе под нос.
Я правильно понял мадам, дневник теперь мой!
***
Мы шли еще довольно долго. Я брел, постоянно спотыкаясь, а поскольку ничего не видел, мог только чувствовать запахи и слышать звуки. То на меня налетал гомон людской толпы на большой площади, то шум наших шагов отзывался глухим эхом в узких переулках. Иногда до меня долетал запах цветов, иногда еды, а здесь мы, похоже, прошли около рекисвежее дуновение влажного воздуха скользнуло по лицу приятной прохладой.
Наконец Магрикритс остановился.
Ффух! Вот мы и дома. Как ты мне надоел!
В ушах зазвенел пронзительный высокий голос:
Ой, дедушка, кого ты привел? Он слепой?
Почти, отрезал старик. Как дела, дорогая?
Все в порядке, только в твоей лаборатории горшок разбился. Нечаянно! Какие у него волосы, меня зависть разбирает, дедушка!
Какой горшок? взвыл Магрикритс. Если большой и зеленый!..
Большой и зеленый, подтвердил голос.
Магрикритс рванулся с такой скоростью, что я едва успел разжать пальцы и отцепиться от его плаща.
Любопытство заставило меня приоткрыть один глазпосередине усаженного цветами просторного двора располагался большой каменный дом. Старик прытко рысил по дорожке к крыльцу, а рядом со мной стояла тощая девица в мужской одежде. То есть сначала мне показалось, что это мальчик. Но после того, как она вдоволь насмотрелась на меня и, наконец, высказалась, я сообразил, что ошибся.
Нет, это несправедливо! Вот везунчик! Зачем мужчине такие роскошные волосы? Меня зовут Барбара. Пока зовут
Почему пока? уточнил я, разглядывая новую знакомую одним глазом.
Короткая стрижка, встрепанные русые волосы, глаза ехидные и вроде разного цвета, один серый, а второй голубой.
Пока дед не прибил меня за свой драгоценный горшок, довольно ядовито усмехнулась Барбара. А как зовут вас?
Никак, учтиво ответил я, закрыв уставший глаз.
Так неречь моей собеседницы прервалась устрашающими раскатами грома, грохотавшими где-то в доме.
Если дед горшок не склеит, задумчиво произнесла Барбара, я эмигрирую.
Я открыл второй глаз.
Что?
Сбегу подальше, пояснила она. Превратит еще в жабу какую-нибудь бородавчатую со злости, с него станется. Если вас никак не зовут, надо придумать какое-нибудь имя. Иначе я не знаю, как к вам и обращаться.
Немного позже, пообещал я. А пока у меня к вам огромная просьба. Будьте добры, отведите меня в какое-нибудь темное место, пока я не ослеп окончательно.
Она взяла меня за руку и потащила за собой.
Пойдемте. В башне есть комнатушка на самом верху, окно в ней малюсенькое. Мы его завесим, и вы сможете спокойно отдохнуть. Не пойму, почему ваши глаза в таком плачевном состоянии, вы ведь в черных очках?
Я всю жизнь прожил под землей, я брел за ней, изредка приоткрывая то один глаз, то другой, чтоб не споткнуться. До сегодняшнего дня.
Вы что, живой покойник? удивилась Барбара.
Нет, вздохнул я. Крот.
Что? Настоящий?
Я кивнул.
Дед, что ли, совсем повредился рассудком? спросила она сама себя. Кротов превращать в людей жестоко.
А до этого времени у вашего дедушки с головой все было в порядке? осторожно поинтересовался я.
До сих пор его можно было терпеть. Будьте осторожны, сейчас по лестнице пойдем, там темно Ой, что я говорю, вам же как раз темнота и нужна, засмеялась Барбара. Но уже два дня после того, как получил какое-то письмо из королевского дворца напоминает мне курицукудахчет целыми днями. Можете открывать глаза.
За спиной негромко скрипнула входная дверь. Приятный холодный воздух, почти как в склепе, только не затхлый, а свежий. Хорошо Винтовая лестница из грубого шершавого камня мне понравилась своей основательностью, ее ступени были широкими и удобными. Мы поднимались все выше и выше, пока не остановились перед невысокой дверью.
Здесь, Барбара потянула на себя кольцо, дверь заскрипела еще сильнее, чем входная. Только нагнитесь, а то шишку набьете.
Я сложился чуть не пополам и вошел в крошечную комнатенку. Барбара уже завешивала окно. Под ним стоял коренастый деревянный стол, слева обнаружилась застеленная узкая кровать. Еще пара стульев у стены, больше ничего. Прохладно, тихо и темнокак раз то, что мне необходимо.
Вы есть хотите?
Нет, спасибо, отказался я. Мне нужно полежать и подумать, как дальше жить. Я еще не привык быть человеком.
Конечно, конечно, поддакнула Барбара. Может быть, и имя себе подберете? А я побегу. Пожалуй, лучше бы меня дед в жабу превратил
Почему?
Потому что иначе я сама от зависти скоро помру, она нахмурилась. У вас такие изумительные кудри, просто замухрышкой себя чувствую на их фоне.
И чего они все про мои волосы, как сговорились?
Здесь нет зеркала? Я бы тоже хотел посмотреть, о чем идет речь.
Сейчас поищу, кажется, я где-то видела, оживилась она. Как это вы ухитрились не разглядеть собственной прически?
Каких-то два часа назад у меня вообще не было никаких волос, уныло заметил я. Только черная шкура.
Ой, простите, Барбара смущенно протянула мне маленькое зеркальце. Вот.
Мне не удалось разглядеть ничего, кроме черных очков на носу, остальное в зеркале не помещалось. Тогда я ощупал волосы свободной рукой. Длинные, ниже плеч, вьющиеся Ужасно!
Барбара, какого они цвета?
Золотые, горестно выдохнула она.
Никак не пойму, чего она так убивается? С удовольствием отдал бы ей, тоже мне, сокровище. Их ведь еще расчесывать надо.
Вам еще что-нибудь нужно?
Мне да, мне нужна сумка, чтобы носить в ней эту тетрадь, я показал ее Барбаре и сразу же продолжил, предупреждая следующий вопрос. Мне нельзя с ней расставаться.
Я поищу, она кивнула. Все? Тогда побегу. Кажется, дед склеил свой горшок. Если б не смог, давно бы прибежал и меня испепелил. Отдыхайте.
Барбара убежала, а я с наслаждением растянулся на кровати и задумался. Размеренная спокойная жизнь внезапно закончилась. Наверное, если отдать старику Магрикритсу дневник мадам Беттины, он отпустит меня домой на кладбище.
Но меня прямо-таки передергивало при одной мысли о возможности расстаться с тетрадью. Поэтому последние сомнения в том, что я связан ее заклятием, меня оставили. Иначе что мешает мне променять дневник на привычный уют тихой норы? Я ведь не человек, обремененный разнообразными идеями вроде чувства долга, всего лишь крот, самый обычный, обыкновенный, хоть и в человеческом облике.
Кстати, о человеческом Барбара совершенно права, надо подобрать себе имя. Хотя бы на время, пока не смогу вернуться обратно, в свой дом. Сняв очки, сунул их под подушку, усталые глаза закрылись сами собой.
Я оказался в узкой лощине между двумя невысокими холмами. Белое солнце яростно светило сквозь разрыв в низких черных тучах, почти не освещая другие холмы, ровными волнами уходящие к горизонту. Земля горела вокруг меня, дрожащие огни до самого горизонта монотонным узором покрывали ее поверхность. Красновато-седой дым стелился под ногами, извивающимися струями поднимался вверх, выедал глаза, от его ядовитого запаха хотелось кашлять.
На холме справа возникла огромная черная фигура, ее низкий раскатистый голос заставил меня вздрогнуть.
Я еле дождался тебя, Кларенс! Долго же ты добирался до меня.
Последние слова мрачным эхом отозвались среди дальних холмов. Огни на земле затряслись, заходили ходуном, послышались непонятные воющие звуки. Было душно, жарко, страшно. Мне показалось, что я останусь здесь, среди этих зловещих горящих холмов, навсегда.