Как вам столица?
Торвальд тщится ответить на эту улыбку. Принц Стефанстройный блондин. Не субтильный, но вряд ли когда-нибудь станет громилой. Его лицо еще не до конца утратило детскую округлость, несмотря на то что он немногим младше Торвальда. От этого он кажется беззащитным. Мягким. До неприятного хрупким.
Добавьте к этому беспричинно солнечное настроение, и Торвальд вдруг думает, что принц Стефан, не-совсем-наследник, его нареченный, будущий мужвероятность чего стремительно уменьшалась с каждым часомнемного с приветом.
Отлично, говорит он. Здесь очень ярко.
Улыбка остается на лице принца.
Да, очень. Это бывает тяжело. С непривычки. Принц Стефан оглядывается на снующих придворных. Иногда даже если ты привык. Это что, тоска промелькнула у него в лице? Всего на секунду?
Торвальд озадаченно хмурится, но тут принц берет его под руку.
Здесь слишком душно, да? Не хотите прогуляться по галерее?
Это было бы очень славно, отзывается Торвальд удивленно, но искренне, потому что здесь и правда жарко.
Даже хотя окна широко распахнуты навстречу летнему ветерку, здесь не хватает воздуха, потому что людей слишком много. Стефан ведет его наверх по витой лестнице.
Галереяэто широкий балкон прямо над бальным залом. Здесь не намного прохладнее, но гораздо больше места, а шторы создают иллюзию уединения. Не то чтобы их нельзя было увидеть, но все же они не стоят как на ладони.
Простите, что не смогли выйти на улицу, говорит принц Стефан, здесь вряд ли многим лучше, но прием устроен в нашу честь. Если мы оба уйдем, всем остальным тоже придется последовать нашему примеру. Он садится на низкую кушетку. На мгновение Торвальд читает в его лице усталость, но как и в прошлый раз через секунду все исчезает. Не люблю портить людям праздник.
После секундного колебания Торвальд тоже садится.
Сомневаюсь, что они заметят мое отсутствие.
Вы шутите? Они здесь, чтобы увидеть как раз вас, не меня же? Подумать только, жених принцанастоящий человек-волк! Не бросится ли он на кого-нибудь из гостей? Не превратится ли в четырехногого прямо посреди бального зала? А нет ли у него собачьей головы или больших лохматых ушей? Они ни за что такого не пропустят.
Улыбка принца становится кривой и насмешливойно смеется он не над Торвальдом, скорее, над толпой внизуи от этого не так обидно, хотя, пожалуй, все это правда. При этой мысли Торвальд стискивает зубы. Человек-волк при двореда уж. Какое зрелище он собой представляет. Все это лишь интермедия, и он чертовски рад, что на двух ногах почти человек.
Почему просто не отослать меня обратно?
Принц выглядит искренне изумленным.
Что?
Сейчас, сорвавшись, Торвальд уже не может остановиться.
Зачем этот спектакль? Эта игра?.. Я вовсе не искупительная жертва, я не подхожу на роль невесты. Яоскорбление, издевка и приглашение разорвать мирный договор одновременно, вы ведь должны понимать. Нет смысла в во всем этом, Торвальд рассерженно обводит рукой зал внизу, когда вам так же, как и мне, известно, что вы отправите меня назад. Дело в том, что я абсолютно, абсолютно неподходящая кандидатура!
Во время его вспышки принц лишь смотрит на него, и Торвальд чувствует, как его лицо заливает краска стыда за эту почти истерику. Да он и сам хорош. Может, его теперь просто казнят, думает он с отчаяньем, и избавят его альфу от хлопот.
Торвальд, говорит принц, и его голос необычайно мягок. Мы не станем отсылать вас обратно.
Что Что?
Что?
Принц Стефан бросает короткий взгляд через плечо, но поблизости никого нет, и их окружают плотные бархатные шторы. Он наклоняется вперед и говорит серьезным низким голосом, совершенно не похожим на его радостное щебетание:
Конечно, вы неподходящая кандидатура, причем неподходящая нарочно. Вашей стороне не нужен мир, так же как и некоторым с моей, если уж на то пошло. Но это мирное соглашение досталось нам слишком дорого, и мне плевать, что наши стороны его не желают. Я не хочу больше пачкать свои руки в крови, посылая невинных людей на смерть.
Мимо проходит лакей с подносом, полным тарталеток, и принц выпрямляет спину. Глупая улыбка снова на его лице, и он тянется к подносу, тщательно изображая благодарность. Торвальд смотрит, как он ест, и понимает, что явно недооценил принца. Лакей уходит, а Торвальд продолжает изучающе разглядывать Стефана. Пытаясь его раскусить.
А потом до него вдруг доходит, во-первых, что никто не собирается выставлять его из столицы, во-вторых, что ему больше не нужно думать о своей возможной казни, и в-третьих, что ему теперь, похоже, придется привыкать к подобным балам. Последний пункт почти сводит на нет плюсы первых двух.
Но я же мужчина.
В самом деле? Принц скашивает на него глаза. А я и не догадался. Ну, тогда все отменяется.
Торвальд рассерженно булькает.
Вы можете разговаривать серьезно? Да это все вообще законно? Мой альфа хочет одногосделать из вас посмешище. Вы должны это понимать. У вас не будет наследников, нет смысла
Торвальд. Успокойтесь. Конечно, я понимаю. Теперь принц смотрит прямо на него. Это не имеет значения. Мы к этому готовы. Мирный договор не будет разорван. Он немного откидывается на подушки. Это политический брак. Он нужен для того, чтобы не пришлось проливать кровь, его даже не обязательно консуммировать. Наследники не имеют значения. У меня есть братья, вы ведь знаете, и я даже не первый в очереди на трон.
Принц бросает взгляд на бальный зал и вздыхает. Он встает, расправляет невидимую складку на мантии и отворачивается.
Мы здесь уже достаточно долго. Скоро нас начнут искать, говорит он, с этими словами на его лицо возвращается радостная улыбка, и он выглядит таким же беззаботным, как и все придворные.
Торвальду интересно, сколько лет ему понадобилось, чтобы довести до совершенства эту маску и насколько выгодно ему казаться безобидным.
Стефан протягивает ему руку.
Ну что, изобразим счастливую супружескую пару?
После секундных колебаний Торвальд соглашается.
оставить свою «спасибу»
Рядом с принцем Стефаном намного легче, он весело чирикает, пока Торвальд молчит, еще в шоке оттого что, похоже, он все-таки останется здесь.
Они в самом деле собираются пройти через этот фарс.
Торвальд все еще оглушен и почти пьян, когда ему наконец удается сбежать с этого приема к себе, в выделенные ему комнаты, и повалиться на кровать, не озаботившись тем, чтобы снять с себя что-то, кроме тяжелых доспехов. Даже стащить сапогислишком нелегкая задача.
Он лежит на спине в постели, слишком мягкой и слишком широкой, а потолок медленно кружится над его головой. Принц умнее, чем кажется, и пускай уважение между ними только зарождается, этого более чем достаточно.
Может, потом будет и больше, но лучше на это не рассчитывать.
Таковы политические браки, каковы бы ни были обстоятельства; вы оказываетесь привязаны друг к другу, и чувства обоих не важны. Но чтобы предотвратить падение обратно в кровавое пекло войны, которая, Торвальд почти уверен, продолжится, пока оба их народа не будут уничтожены, он с радостью пойдет на это.
Когда он просыпается на следующее утро, веки тяжелые, во рту привкус тухлятины и на языке вяжет. Он приоткрывает глаза, и в них бьет солнце, Торвальд стонет и заслоняется рукой. Прошлая ночь в каком-то отвратительном тумане. И по головной боли легко догадаться отчего.
Остается надеяться, что он не натворил каких-нибудь глупостей, но трудно сказать наверняка.
Больше всего на свете ему хочется стакан воды.
На столе стоит кувшин, но он в другом конце комнаты, и Торвальд недовольно щурится. Судя по солнцу еще рано. Только-только рассвело, если верить слабо-розовому оттенку падающего в окно света. Других людей не слышно.
Наконец он стискивает зубы, соскальзывает с постели и, пошатываясь, идет к столу. Вода внутри чистая и прохладная, и он даже не думает о стакане. Вместо этого он сползает на пол посреди лужи ужасного солнечного света, глотая воду прямо из кувшина и жалея себя, пока головная боль постепенно не утихает.
Он оживает и понимает, что разбросанные части доспехов аккуратно сложены, а сапоги по-военному ровно стоят в ногах кровати. Он на мгновение задумывается. Наверное, кто-то из слуг все сложил и расставил. Хотя ощущение странное. Он привык к военным лагерям, где ты убираешь за собой сам, если не хочешь получить нагоняй или понижение в звании.