Они могли принудить его перейти на свою сторону, сделал предположение Энрики.
Я вижу одно, вмешался Тол. Он завязан с «нечистыми» по самую глотку!
А это ещё что такое, подождите-кавскочив, Лис подбежал к камину, нагрел в его пламени лезвие своего ножа, и, вернувшись, быстро приложил его к внутренней стороне запястья на руке Никто.
От тепла проявился скрытый знак, словно струйки багрового огня забегали по хитро закрученному вензелю.
Ух, ты! Как красиво! восхитился Тол. Что это?
Это скрытое клеймо «красных», болван, объяснил Орёл. Лис как ты только заметил его?
Просто потому, что у меня у самого есть такое, Лис улыбнулся. Он мог быть у них в плену, а мог и работать на них.
Только этого нам не хватало, прошептал Энрики.
Я знал, что он не говорит нам правды, сказал Лис.
Какой правды? спросил Энрики. Пока его рассказ вполне сходиться с тем, что мы увидели. Он сказал, что ему нужен наркотик, потому что он сидел два года на «воде», и я готов поклясться, что так оно и было! Мне уже приходилось видеть такие руки, правда, только у мертвецов.
Да, я тоже видел подобное, кивнул Орёл.
У него клеймо раба «нечистых»: ясно, что они посадили его на воду, и изуродовали лицо, сделал вывод Тол.
Да, пока всё сходиться, задумчиво сказал Орёл.
«Нечистые» знают, что человек с таким лицом уже никогда не сможет стать полноправным членом нашего общества, добавил Энрики.
А мне он кажется вполне симпатичным, сказал Лис.
Да, что же ты тогда не разукрасишь так же и себя? засмеялся Тол.
У Лиса зло сверкнули глаза:
Заткнись Тол, на себя посмотри!
Если бы человек получил такой шрам в бою, продолжил рассуждения Орёл. Как бы не было тяжело, он воспользовался бы лечебным средством«самой», например. Так что и следа не осталось бы! Если он этого не сделал, значит, ему не дали. Я так думаю.
Он склонился над Никто, разглядывая его:
Здесь ещё много мелких, едва заметных полосок, его словно кромсали. Но они все заживлены.
Лис присел рядом:
Арел, взгляни на эти шрамы возле самого уха. Похоже, что у него ухо было отрезано. А потом ему приживили новое.
Многое же ему пришлось пережить, сказал Энрики.
Кстати, уши отрезают и «красные», заметил Лис. Уши и пальцы.
Все посмотрели на ту руку Никто, где не хватало безымянного пальца.
Вот не повезло ему, сказал Тол. Сдаётся мне, что по его телу мы узнаем больше, чем он сам о себе рассказал. Давайте разденем его! Пока он без сознания.
Значит, его ломали и «нечистые», и «красные», задумался Орёл.
И мы, добавил Лис.
Дался он всем, никому не известный парень с запада? Не понимаю! пробурчал Тол, раздевая Никто.
В том-то и дело, что не всё так просто, Лис нервно закурил. И я бы не связывался с этим, я это с самого начала вам говорю! Арел, ты слышишь меня?
Слышу.
Это радует!
Нет, сказал Тол, если тебя изуродовали, посадили на «чёрную воду», и ещё всё остальное, то тут уже не до чего, остаться бы в живых!
Как видишь, он пытается восстановиться, заметил Энрики.
Да, парень цепко держится за жизнь, согласился Лис, глядя на сильное, мускулистое тело Никто.
Но, по-моему, он не слишком удачливый воин, покачал головой Энрики.
А, по-моему, наоборотслишком удачливый, возразил Орёл. Это стрела в сердце, разве не так? он указал на овальный шрам у Никто на груди.
Это смертельная рана, сказал Лис.
Так же, как и вот эта, сбоку. Шрам совсем свежий.
У него девять жизней, фыркнул Тол.
И у него куча проблем, добавил Орёл. Я отказываюсь от этого дела!
С ума сошел! воскликнул Энрики. Что ты задумал?!
Ломать я его больше не буду, произнёс Орёл твёрдо. Надоело!
Знаешь, чем это нам грозит?! А если он на самом деле замешан в заговоре?!
Никто зашевелился, привстал, откинул волосы с лица, оглядывая себя: по пояс голый, в спущенных штанах.
Вы что хотели поиметь меня? спросил он удивлённо.
И тут всех словно прорвало, Тол согнулся пополам от смеха, все смотрели на Никто и ржали.
Иди, промочи горло, обратился Тол к Никто уже вполне добродушно.
Да, Ник, или как там тебя, в самом деле, выпей с нами, согласился с ним Орёл.
Никто встал, застёгивая широкий ремень, подошел к столу и, взяв предложенный бокал, сразу сделал несколько глотков.
Я могу одеться? спросил он.
Да, мы отпускаем тебя, ответил Орёл.
Вернувшись к столбу, Никто принялся подбирать свои разбросанные вещи:
Чёрт, зачем порезали бинты?
Хотели сделать тебе поживей укол, объяснил Орёл. Предупреждать надо, что у тебя там вместо венпиздец.
Он позвал слугу и приказал ему принести новые бинты.
Ловко у тебя получается, сказал Энрики, глядя, как за считанные секунды Никто обмотал руки, принесённой тканью.
Кто колол меня? спросил Никто мрачно.
Я, Лис улыбнулся.
Отдельное спасибо! Никто на секунду задумался. Лис.
Лис засмеялся:
Ты не рад?! Я сделал всё, что мог!
Да уж! Неужели никакое другое место тебе не пришло в голову?!
Ну не потрахаешь теперь пару недель свою «нечистую» суку, Лис пожал плечами, подумаешь
Никто глянул на него, но промолчал. Он стал подбирать с пола свои браслеты и, привычным движением с глухим щелчком, закрывать их на руке. Когда он потянулся за одним из браслетов, закатившимся за столб, его длинные светлые волосы, съехав набок, обнажили спину, сплошь покрытую рубцами от плетей. Друзья молча переглянулись.
Классная у тебя спина, сказал Лис.
Да, вы это хотели увидеть? спросил Никто. Зачем раздели меня, рассматривали мои шрамы? А теперь отпускаете, потому что поняли, что я такой же воин, как и вы!
Садись, приказал Орёл.
Никто сел за стол и допил вино. Тол протянул ему сигарету. Никто взглянул на него исподлобья:
Спасибо.
Он закурил, откинувшись на высокую спинку стула. Беспалой рукой откинул волосы со лба, открывая шрам, который пересекал лоб наискосок. Колюче блеснули глаза, он рассматривал Тола, Лиса, Орла и Энрики.
До утра осталось немного, обратился к нему Орёл. Скоро откроют ворота, и ты сможешь выйти из «Верхнего города».
А как же ваше задание? Никто криво ухмыльнулся. Та половина лица, которая была изуродована шрамом, не двигалась
Это не первая и не последняя наша проблема, ответил Орёл. Тебя это уже не должно волновать.
А вы не так глупы, как показалось вначале, сказал Никто.
Ладно, не умничай! вмешался Лис. Тебя отпускают, вот и радуйся!
Никто довольно качнул головой:
А я и радуюсь.
Он подошел к валявшейся на полу сумке. Поднял свой плащ:
Плащ вы мне весь изорвали, он огляделся по сторонам, а маска?
Маска?
Да, маска. Чёрная из такой твёрдой, э..э, он запнулся, пытаясь подобрать подходящее слово, хуйни. Я не знаю, как это называется на вашем!
Кто снимал с него маску? Тол, ты, по-моему? Куда ты её дел?
Арел, я, кажется, швырнул её в камин, сказал Тол немного виновато. Я был очень разозлен!
Чё-ё-рт! Никто сжал ладонями виски:
Плащ порвали! Маску сожгли! Да меняв таком видеостановит первый же патруль!
Хорошо, я дам тебе свой плащ, и маскупопытался всё уладить Орёл. И ты без проблем выйдешь из «Верхнего города».
Без проблем! Я вообще не имею права находится в «Верхнем»!
Я знаю, Орёл улыбнулся.
Счастливо оставаться! Никто направился к двери.
Постой! Орёл догнал его:
Я проведу тебя к выходу и отдам оружие. Оно осталось наверху.
Его друзья переглянулись, но ничего не сказали.
Как пожелаешь, буркнул Никто.
В сумраке подземелья лицо его наискосок пересечённое шрамом выглядело жутко. Наполовину парализованное, оно казалось неживым, более подходящим для мертвеца, чем для живого человека, способного злиться из-за испорченных вещей.
Они поднялись из подвала на первый этаж.
Вот, держи свой меч, Орёл опустил глаза, избегая взгляда Никто.
Слуга принёс плащ и маску.