Белая ворона
У нас серьезная проблема, если он предпочитает проблескам жизни медленное плавание по царству грез Кины.
Мы готовы нанести удар, сообщила ему Сари. Радиша приказала созвать Тайный совет. Посмотри, чем они занимаются. Убедись, что Лебедь там.
Туман, из которого был слеплен Мурген, медленно растаял. Сари выглядела печальной. Гоблин и Одноглазый принялись ругать знаменосца за то, что сбежал.
Я видела его, сказала я им. Очень отчетливо. И слышала тоже. Именно так я всегда представляла себе говорящего призрака.
Усмехнувшись, Гоблин ответил:
Ты потому слышала, что ожидала этого. Да будет тебе известно, слышала ты не ушами.
Одноглазый лишь ухмыльнулся. Он никогда ничего и никому не объяснял. Только, быть может, Готе, если ей случалось застукать его, прокрадывающегося домой среди ночи. И у него наверняка была припасена какая-нибудь история, такая же запутанная, как история самого Отряда.
Заговорила Сари, и это был голос женщины, пытающейся показать, что ничуть не расстроена.
Можно привести сюда Тобо. Ясно, что никаких взрывов и вспышек не будет. И вы прожгли всего-навсего две дыры в столешнице.
Какая неблагодарность! воскликнул Одноглазый. Эти дыры целиком на совести жаболицего. Не будь его здесь
Сари не слушала.
Тобо запишет все, что расскажет Мурген, Дреме это пригодится для Анналов. Возможно, Мурген выявит какие-нибудь козни против нас. Тогда надо будет предупредить остальных, послать к ним вестника.
Да, таков был наш план. Однако сейчас он не вызывал у меня воодушевления.
Хотелось просто поговорить со старым другом. Но то, что здесь происходило, было куда важнее дружеских посиделок. Не самое подходящее время выяснять, как поживает Бадья.
6
Мурген плыл по дворцу, точно призрак. Занятие это он находил забавным, хотя с некоторых пор ему было совершенно не до смеха. Проведи в могиле заживо пятнадцать лет, и что останется от твоего чувства юмора?
Дворец, эта бесформенная каменная груда, ничуть не изменился. Разве что пыли в нем прибавилось да усугубилась и без того отчаянная нужда в ремонте. За это надо было сказать «спасибо» Душелов, которая терпеть не могла людской толчеи. Почти вся многочисленная вышколенная прислуга была выброшена на улицу, ее заменили поденщики, привлекаемые от случая к случаю.
Дворец стоял на вершине довольно большого холма. Много поколений подряд каждый правитель Таглиоса считал своим долгом что-нибудь пристроитьне из-за нехватки места, а просто отдавая дань многовековой традиции. Таглиосцы шутили, что через тысячу лет от города ничего не останется, все займет дворец. Или, точнее, развалины дворца.
Радиша Дра приняла на веру, что ее брат Прабриндра Дра пропал без вести на войне с Хозяевами Теней, и, побуждаемая страхом перед скорым на расправу Протектором, объявила себя главой государства. Традиционалисты из жреческого сословия не желали, чтобы в этой роли выступала женщина, но весь мир знал: в сущности, Радиша уже много лет правит Таглиосом. Ее слабости существовали разве что в воображении недоброжелателей. Каковые приписывали ей две роковые ошибки. Перваяпредательство по отношению к Черному Отряду, совершенное вопреки хорошо известному факту, что еще никто допрежь не получал выгоды от такого вероломства. А вторая ошибка, на которую особенно напирали высшие иерархи, состояла в том, что Радиша когда-то наняла Черный Отряд. И не важно, что благодаря Отряду удалось избавиться от чудовищных злодеяний, чинимых Хозяевами Теней. Об этом просто забыли.
Те, кто вместе с княжной находился в зале собраний, не выглядели ни счастливыми, ни даже довольными. Чисто машинально взгляд сосредоточивался прежде всего на Протекторе. Душелов выглядела как всегдахрупкая, андрогинная, чувственная, вся в черной коже, даже лицо под маской и руки в перчатках. Она расположилась в кресле немного левее и позади Радиши, полускрывшись в тени. Этой женщине не требовалось занимать первый план, и без того было ясно, за кем тут решающее слово.
Не проходило дня и даже часа, чтобы Радиша не обнаружила еще какую-нибудь причину пожалеть о том, что пустила козу в свой огород. Цена, которую ей приходилось платить за нарушение договора с Черным Отрядом, стала уже непомерной.
Спору нет, сдержи княжна свое обещание, она бы себя избавила от кучи неприятностей. Навалившихся после того, как она и ее брат помогли Капитану найти дорогу в Хатовар.
С обеих сторон от Радиши, лицом друг к другу, на расстоянии пятнадцати футов за пюпитрами стояли писцы; они прикладывали титанические усилия, чтобы записать все услышанное, до единого слова. Как-то раз после заседания Тайного совета возникли разногласия по поводу трактовки принятого решения, и это не должно было повториться. Одна группа писцов обслуживала Радишу, другаяДушелов.
Перед женщинами стоял стол размерами двенадцать футов на четыре. За этой громадиной почти терялись четверо мужчин. У левого края сидел Плетеный Лебедь. Его роскошные золотые кудри поседели и поредели; на макушке уже проглядывала плешь. Лебедь был здесь чужаком. Приглядишься к немуне человек, а комок нервов. Он занимался делом, которое было ему не по душе, но от которого он не мог отказаться. Уже не в первый раз в своей жизни Лебедь скакал верхом на тигре.
Плетеный Лебедь был главой серых. В глазах простых людей. На самом деле если он и был главой, то лишь говорящей. Рот открывал исключительно для того, чтобы озвучить мысли Душелов. Ненависть народа, в полной мере заслуженная Протектором, обратилась против Лебедя.
Вместе с Плетеным сидели три старших жреца, обязанные своим положением милости Протектора. Мелкие людишки в большом деле. Их присутствие на совете было всего лишь проформой. Они не принимали участия в значительных дебатах, но иногда получали инструкции. Их обязанность состояла в том, чтобы соглашаться с Душелов и поддакивать, когда та говорила. Показательно, что все трое представляли культ гуннитов. Хотя Протектор добивалась исполнения своей воли с помощью серых, шадариты не имели голоса в совете. И веднаиты тоже. Последних было слишком мало, что не мешало им неустанно возмущаться поведением Душелов: она-де присвоила себе многое из того, что может принадлежать только Богу. Веднаиты были неисправимыми монотеистами и не желали поступаться своими убеждениями.
Глубоко внутри, под коконом страха, Лебедь был хорошим человеком. При малейшей возможности он отстаивал интересы шадаритов.
Кроме длинного стола, в зале были два высоких, за которыми расположились персоны более значительные, чем Лебедь и жрецы. Они восседали на высоких стульях и смотрели на всех сверху вниз, точно пара тощих старых грифов. Оба в свое время утвердили задним числом приход к власти Протектора, которой пока не удалось найти подходящего предлога, чтобы от них избавиться, хотя они нередко ее раздражали.
По правую руку Душелов сидел главный инспектор учета Чандра Гокле. Титул был обманчив, этот человек вовсе не являлся высокопоставленным канцеляристом. Он контролировал финансы и большую часть общественных работ. Старый, лысый, худой как змея и вдвое более подлый, своим назначением он был обязан отцу Радиши. До последних дней войны с Хозяевами Теней его роль была крайне незначительной. Благодаря войне и его должность набрала вес, и личное влияние существенно расширилось. Чандра Гокле всегда был готов прибрать к рукам любой, даже самый пустяковый клочок бюрократической власти, до которого мог дотянуться. Он был стойким приверженцем Радиши и заклятым врагом Черного Отряда. Что не помешало бы ему, с учетом змеиной натуры, в мгновение ока поменять свои приоритеты, если бы это сулило изрядную выгоду.
Стол слева занимала фигура еще более зловещая. Арджуна Друпада, жрец культа Рави-Лемны, отродясь не питал к людям братской любви. Он носил официальный титул Пурохитапожалуй, «княжеский капеллан» будет наиболее точным переводом. Не кто иной, как он, был истинным голосом жречества при дворе. Выполняя волю святош, он вступил в альянс с Радишей в то тяжелое для нее время, когда она готова была пойти на любые уступки, чтобы обрести поддержку. Подобно Гокле, Друпада интересовался не столько благом Таглиоса, сколько борьбой за власть и прочими политическими играми. Но он не был абсолютно циничным манипулятором. Его нравственные увещевания заставляли Протектора морщить нос даже чаще, чем увертки и протесты главного инспектора, неисправимого скряги. Броской внешность Друпады делала буйная седая шевелюра, похожая на бесформенную копну сена, похоже, ее владелец отродясь не водил знакомства с гребенкой.