Хрон откупорил бальзам и налил. Протянул Ефимычу. Тот, перекрестившись, выпил.
Аминь, не сдержался Рамон.
Ефимыч промолчал.
Леа снял с костра котелок, Даздра принялась накладывать кашу.
Ну, заметил Хрон. Между первой и второй
Кроме них с Ефимычем никто не пил. Кто за рулем, кто не привык. Рамона напрягала обстановка. Не те места.
Гиблые места. Злые. Каменные двух-трехэтажные домики, мощеные булыжником улочки городов, фермы, обилие погостов Изнанкой заброшенные фабрики, мертвые электростанции, обвисшие провода, истресканные автострады Словно фреска, где один культурный слой проступает из-под другого. Как день проступает сквозь ночь.
Рамон доел кашу и отставил миску.
Надо решать, сказал он. Что делать дальше.
Заканчивался бензин. Доедали последние консервы. Никто из отряда не знал этот мир достаточно хорошо, чтобы сойти за проводника. От карт было мало проку они составлялись в старые времена и описывали другую реальность. До вторжения. Конечно, названия некоторых районов и географических объектов сохранились, но вот города Что города, что дороги пришли в негодность, и проехать теперь можно далеко не везде. Редкие группы людей идут лесами, звериными тропами и просеками Там их и едят. Потому что в городах перевертам охотиться не на кого. Все свои
Мы в пятнадцати километрах от Ильинска, сказала Полина, разворачивая карту. Вот основная трасса, шестьдесят четвертое шоссе. А здесь, за поворотом, заправочная станция.
Была, хмуро поправил Ефимыч.
Я слышал об этой заправке, сказал Хрон. Там работает человек из Форта. Обслуживает беженцев.
Чушь, возразил Азарод. Откуда топливо?
Хрон пожал плечами.
Рядом железная дорога. Сами оборотни и доставляют.
Переверты не пользуются транспортом, возразил некромант.
Кое-кто пользуется.
И не знают, что этот парень из Форта?
Хрон махнул рукой и приложился к бутылке.
Допустим, Рамон вытер салфеткой пальцы, что заправка существует. Что этот мифический заправщик действительно помогает прохожим.
Проезжим, буркнул Хрон.
Допустим, Рамон повысил голос, что он пока еще человек. И успешно маскируется в гадюшнике среднего масштаба. На несколько тысяч тварей. Днем он живет среди них, общается, ходит в магазины
Он живет на станции, снова перебил Хрон.
Откуда тебе известно? вступил в разговор Леа.
С людьми надо проще быть. Не шугаться от них, как черт от ладана. Помните тех фермеров из Заполья? Мы их в четверг повстречали.
Рамон помнил. Дикая семейка. Отец на грани нервного срыва, поминутно хватается за дробовик. Растрепанная, с мутным взглядом мать. И двое детей, брат и сестра. Сестра старше, ей около пятнадцати, все норовит отдаться кому-нибудь. За банку консервов. Или пузырь вина. Рамон накормил их, подкинул немного патронов и отправил с миром. Чтобы спустя два дня наткнуться в лесу на останки. Кровавая каша, лиц не узнать. Полчища мух. И погнутый, со следами зубов на прикладе, дробовик.
Они тебе про заправщика сказали? спросила Полина.
Они, подтвердил Хрон. Я их когда из лагеря выпроваживал, мужик тот дерганый, Петрос, поворачивается и говорит: бензинчик, мол, у вас иссякнет скоро. Так и сказал «иссякнет». И масло тоже. В Ильинске человечек есть, Матей. К нему обращайтесь. Обосновался на отшибе, в городе нечастый гость. У него и остановиться можно. А какой, говорю, ему резон с такими, как мы, связываться? А такой, что он из Форта. Чуть ли не вербовщик. Мы, типа, и сами бы к нему забрели, да только боимся. Лучше обойдем этот, мать его, Ильинск. От греха подальше.
Обошли.
Ладно, Рамон подвинул к себе карту. Чтобы туда попасть, придется ехать через город. Или делать крюк.
Мумик что-то промычал.
Зачем крюк? удивился Хрон. Сейчас утро. Никто нас не тронет. Оборотни сейчас в отходняке. Тихие и мирные.
Ты что, об иерархах не слышал? обратилась к нему Даздра.
Все замолчали.
В наступившей тишине было слышно, как Ниман шуршит в прибрежных камнях. Не журчит, а именно шуршит, что показалось Рамону ненормальным. С другой стороны что здесь нормально? Вот, к примеру, названия. Выше по реке, километрах в пятидесяти, стоит Родевиниум. А ниже, на шестьдесят четвертом шоссе Ильинск. Конечно, если допустить, что где-то рядом пролегает граница Но никаких границ нет. Нет даже намека на существование различных государств и этносов. Все говорят на одном языке, отдаленно напоминающем польский. Рамон знал его, как и остальные члены группы. Потому что хорошо подготовился прежде чем шагнуть в портал.
Слышал, Хрон был настроен скептически. Но не видел ни одного.
Повезло, Даздра поежилась.
А ты?
Я?
Ты. Встречалась с ними?
Мельком, Даздра любила уклоняться от прямых ответов. Видела одного. Издалека.
И что?
Ушла на байке.
А он?
Он ел. Днем. Склонился у обочины и ел кого-то. На меня даже не взглянул, когда мимо проносилась.
Больше ее никто не расспрашивал.
Даздра встала и покинула круг.
Иерархи кочующая по срезам мрачная легенда. Эта легенда гласит, что самые древние и мудрые переверты развили в себе способность самоконтроля. Что им подвластны любые превращения в любой момент. И что их невероятно сложно убить. А главное они полностью контролируют свой разум после оборота. Иерархов мало, ведь смертность перевертов высока. Их удел постоянное сражение. Война с людьми. Везде и всегда.
Не верю, буркнул Хрон. И допил «бальзам».
Всякое бывает, рассудительно заметил Азарод.
Вот скажи, Ефимыч, не унимался Хрон. Существуют они, эти иерархи? Или нет? Ты из нас самый опытный. Вот и скажи.
Не скажу, отрезал Ефимыч.
И все. Накатило что-то на старика
Так, Рамон, как всегда, оказался силой, пресекающей споры. Кончаем дебаты. Кто поедет?
Мумик издал неопределенный звук.
Ты спи. И ты, Хрон, тоже. Состав такой: я, Леа, Ефимыч. Вопросы? Возражения?
Молчание.
Ждете до завтрашнего утра. Максимум. Не возвращаемся снимаетесь. Действовать будете по обстановке.
Сказав это, Рамон направился к джипу.
* * *
Проселочная дорога петляла меж деревьев, словно лента Мёбиуса. Рамон, сидевший за рулем, уже начал сомневаться, что «трасса» вообще куда- либо ведет.
Ефимыч, ты уверен, что мы тут проезжали?
Кадилов чиркнул спичкой. В салоне завоняло «беломором».
Ясен пень.
Рамон опустил стекло.
Наконец, они выбрались на шоссе. Неровное, в выбоинах, украшенное гнутым, насквозь проржавевшим дорожным знаком. Краска слезла, Рамон не смог разобрать, что знак означает. Леа спал.
Джип повернул на восток.
Глупо как все, Ефимыч, сказал Рамон. Ведь мы не за этим сюда пришли. Не убегать.
А зачем?
Дорога, прямая как стрела, упиралась в горизонт. Рамон ехал на шестидесяти километрах. Не хотел рисковать.
Я наемник, Ефимыч. В моем мире есть посредник, он знает все о вратах и соседних слоях. Через него меня нанимают. Выполнив задачу, я возвращаюсь домой. Тратить деньги. Сейчас я работаю на Форт. Полина тоже. Мы из одного мира.
Кадилов докурил сигарету и выбросил бычок. В окно.
И ты, Никита, никогда не был в оккупированных слоях?
Рамон покачал головой.
Ясно. Только авангарды.
Вроде того. А ты?
По-всякому.
Я хотел сказать сейчас.
А Кадилов на некоторое время задумался. Иисус сказал мне: иди в сей край, истребляй нечисть.
Я серьезно.
И я. Видишь ли, Никита, у оккупированных реальностей нет будущего. Лишь надежда. Они собирают отовсюду таких, как мы. Отдают последнее. Форт их последний шанс. Собрать армию и двинуться в крестовый поход. Вернуть свое. Пусть не все. И не сразу. Ты приехал за деньгами. А я просто должен был. Понимаешь?
Кажется, да.
Переверты как саранча. Они рвутся во все параллели, вытесняют наш вид. Замещают собой. А здесь они сломают себе зубы.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...