Последний богатырь - Шмигалев Николай

Последний богатырьНиколай Шмигалев

Предисловие

И сотворил Бог Землю нечаянно. Вроде собирался «вылепить из того что было» какое-нибудь уютное райское местечко, Эдем, например. А тут  бац!  и Сам не понял, как это у Него, у Всемогущего, так невзрачно получилось: серые голые равнины, унылые пустыни и суровые мрачные горы. Ничего мало-мальски интересного. Всевидящему оку зацепиться не за что, даже заслезилось оно от такой унылой картины. Покатилась слезинка по небосклону и упала, соленая, на сухую землю. И стала безжизненная пустыня тотчас сырой-Землею. И, более того, увидел Рассветлейшний, как заиграли-заискрились на её поверхности в солнечных бликах реки, озёра и моря, то заинтересовался,  Эдем покамест подождёт!  а чем бы ещё таким интересненьким Землю разукрасить.

Подумал, поразмышлял и рискнул засадить Землю всякой всячиной. Подумано-сделано! Тотчас зазеленела всякая всячина, запестрила, радуя глаз ну, то есть всевидящее око, но всё равно что-то не то, чего-то не хватает. Подумал Он вновь, подумал, взвесил все «за» и «против», и заселил на свой страх и риск юную ещё не топтанную Землю кем только ни попадя. Не пожалел  щедро заселил  себе на радость и другим богам, божкам и полубоженькам на потеху. Далеко не Рай, конечно, но и не Пекло чёртово в итоге вышло (ну если только немного возле экватора). И не Правь, естественно, но и не Навь, а нечто среднее. Пусть будет Явь, решил Бог.

Осталось дело за малым  название всему на Земле дать. А коли дело невеликое, то и не стал Всевышний мелочиться. Послал своего троюродного внучатого племянника по материнской линии Яр-бога Триждысветлого, дабы тот самолично всему название придумал. И сошёл Яр-бог на Землю. И пошёл он по ней семимильными шагами, давая имена горам, рекам, морям, рыбам, птицам, зверям, и, конечно же, народам всяческим, так, как только ему на ум взбредёт. Долго Яр-бог ходил-бродил по Земле, почти всем имена раздарил с полубожеского плеча, утомился даже немного. Уже завершал он свой круг почёта по весям земным, и вдруг спотыкнулся Яр-бог о бел-горюч Ахтымль-камень (как он, кстати, неожиданно и для себя, нарёк этот доселе безымянный горный хребет посреди огромного материка), да ушиб существенно ноженьку божественную. Рассердился Яр-бог на бел-горюч Ахтымль-камень и начертал на его вершине огненным мечом три руны сакральные, а злополучный край и неприкаянный да удалой народ живущий округ камня, заповедовал с той поры Рунией величать. И пообещал напоследок Яр-бог лично за Рунией приглядывать-присматривать. С тем и отбыл Триждысветлый для доклада Рассветлейшему о проделанной работе. А у народа рунийского с тех самых пор все дела стали делаться через эти самые три сакральные руны. Но не отчаивались руничи славные, помнили, что сам Яр-бог Триждысветлый за ними приглядывать обещал. Вот и жили с той поры руничи, не тужили. Жили-поживали, угодья обживали: друзей наживали, да врагов изживали (а иногда и наоборот); своих били, чтобы чужие боялись (а иногда и наоборот); дань платили, когда чужих боялись (а иногда и наоборот).

В общем, жили они долго и вот до чего дожились

Итак, дальше уже более подробное продолжение этой старой как мир истории, начавшейся когда-то давным-давно с лёгкой руки Высшего Разума.

Читайте, и зачтётся вам там!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Нам ли с вами не знать, что испокон веков первым главой в любом царстве-государстве являлся всенародно избранный наследный правитель: король, царь, султан, хан, конунг и т. п. Раньше, конечно, немного по-другому правителей называли. Если брать с самого-пресамого начала (с тех самых «испокон») то «вожак стаи», потом  «вождь племени», затем  «старейшина рода», после  «староста общины», дальше уже  «глава района» и так далее по нарастающей.

В нынешнем же конкретном случае на никогда не пустующем, а потому почти святом, месте правителя Великого Княжества Рунийского совершенно неслучайно оказался, соответственно, Великий Князь с звучным именем Свистослав, да с велегласным прозвищем Златоглавый. И дабы утолить ваше неискоренимое любопытство, которое никоим образом не является пороком, давайте сразу предадим огласке только правдивую информацию по данному князю  всё начистоту, без подхалимства, лести и лицемерия.

Итак  Его Светлость Великий Князь!

Ох, и князь он был, я вам скажу, Свистослав-батюшка  всем князьям князь! Если первых людей Всевышний лепил из глины (читай  из грязи), то предки Свистослава, как минимум, были вылеплены из душистого белого каравайного мякиша.

И никакой глины (читай  грязи)!

Видимо именно поэтому венценосный монарх Рунии был такой душка и умничка, а ещё такой бережливый, сердобольный и обходительный, что никаким, знаете ли, пером не описать. У него даже кнутовище из чёрствого печатного пряника было. Вот он, какой, князюшка был.

Да чего далеко ходить. К примеру, главную беду государственного масштаба, имеющую место быть в любом приличном государстве, а это, как всем общеизвестно, дороги, он одним взмахом гусиного пера, смочённого заточенным концом в гусь-хрустальной чернильнице, порешил едва ли не на веки вечные. Дороги федерального значения, будь они неладные, он указом своим княжеским, имеющим силу закона, повелел «трактами» да «большаками» называть, межхуторские грунтовки  «проезжей частью» без зазрения обозвал, а остальные стёжки-дорожки  «просёлками», «просеками» да «тропинками» нарёк. А ежели нет дорог, а заместо них лишь тракты, да просеки, то, юридически это значит что одной бедой в стране меньше стало и к судебно-исполнительно-законодательной власти (читай  светлейшему князю) уже вопросов относительно «проезжей части», или как её там ещё, уже ни у кого не должно быть.

Кто-то спросит: «Извольте, извольте, а с дураками он что сделал? Это ведь тоже одна из бед государственных!».

Так, может для какой другой страны это и была беда, но только не для Рунии славной. В ней в ту пору дураков вообще не водилось. Не отрицаю, полудурков хватало с лихвой, а вот радикальных дураков ни одного. А ежели имеются только полудурки, то значит и не беда эта, а так, полбеды. Вот значит как-то так! Усекли?!

А прозвище Златоглавый к князю прилепилось не только за его умную голову, но ещё и потому что свою наследную корону из золота высшей пробы князь Свистослав не снимал даже в парилке банной. Злые языки распускали дезинформационные слухи, что сросся он с ней, а проверить, естественно никто не решался.

Вот, какой положительный князь Свистослав был. Он и госслужбы не чурался, с гоблинами не якшался и на месте не сидел, почти всё княжество изъездил, и всё знать в княжестве хотел. В общем, такой умничка был, куда бы деться. Но и это, как ни крути, опять всего лишь бесхитростная присказка, мудрая сказка будет где-то впереди.

В ближайшей же перспективе на передний план выходит лишь нота протеста и даже ещё хуже, которая незаметно подкралась к славной Рунии в длинной череде других, ничем не приметных, рутинных шестнадцатичасовых рабочих княжеских дней.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Ежедневно, едва лишь лучики ясного утреннего солнышка добирались до резного княжеского престола, как великий князь Свистослав начинал кипучую государственную деятельность.

Глядите-ка, вот уже и солнечные лучики, а значит  что я говорил!  вот и государь, лёгок на помине.

 Встать, князь идёт!  скомандовал Архистрах Плутархович, старший дьяк официального протокола, заслышав скрип двери за княжеским престолом.

Раздались тяжёлые шаги и из опочивальни, насвистывая бравурный марш и позвякивая шпорами, в официальном костюме с бабочкой, расшитом золотыми великокняжескими знаками различия, с эполетами, лампасами и царскодембельскими аксельбантами, вышел князь. Солнечные лучи заискрились на его орденах, медалях и юбилейных значках, заставив зажмуриться придворных от нестерпимого блеска.

Обогнув дубовый постамент, Свистослав Златоглавый торжественно взошёл по ступеням и, кряхтя, опустился в кресло, по бокам которого привычно расположилась колоритная парочка  придворные шут с палачом.

Князь был уже немолод. Будь это сказка, можно было смело молвить, мол, тридцать сороков князь уже «отмотал» на престоле. На самом же деле, только четвёртый десяток его правления разменяла Руния славная, только четвёртый срок его к закату клонился. Да, князь хоть и был немолод, но всё еще держался бодрячком.