Мы дошли, профессор? Дошли?
До поселения еще несколько часов, сказал он, сделал несколько глотков из фляги и вложил ее принцессе в руку. Но мы уже в безопасности. Нужно поспать. Дойдем днем.
Алина услышала только «мы уже в безопасности» и от накатившего облегчения откинула голову назад, прижавшись затылком к стволу. Постепенно туман из глаз уходил, открывая ей то, что она сидит у берега реки, а лорд Тротт, обнажившисьто ли думал, что она уже спит, то ли так устал, что ему было не до приличий, с ожесточением натирает тело речным песком и полощет одежду в воде.
Все-таки он был чистюлей в превосходной степени.
Принцесса сидела, с вялым интересом наблюдая за движениями черных крыльев и мельканием белого тела, периодически поднося флягу к губам. Она остывала и с каждой минутой все сильнее ощущала, как от нее ужасно пахнет. Порылась в сумке, положила в рот кусочек рассохшейся почти в крошку лепешки и, поднявшись, принялась сдирать с себя обувь, штаны и сумку, а затем, шатаясь, побрела в воду.
Тротт оглянулся. Он не стал прикрываться, но и поворачиваться не стал, и Алина потянула с себя сорочку, присела, с наслаждением ощущая, как теплая, пахнущая торфом вода закрывает ее с головой, зачерпнула песка и тоже начала мыться.
Спать они легли, разделив остатки лепешки и напившись воды до бульканья в животах. И в этот раз спалось им сладко и легко. Как только могут спать два смертельно вымотанных человека, которые наконец-то получили передышку.
Макс Тротт проснулся от палящего солнцаи оттого, что носу его и губам опять было щекотно от светлых прядей. Волосы Богуславской пахли торфом и лесом, и тело ее было разгоряченным, и дышала спутница спокойно. Одно крыло она подложила под голову, второе во сне вытянула поверх Тротта, и теперь тонкий пух ласково касался его руки и пальцев.
Никуда не надо бежать. Не надо прятаться. Быть начеку.
Он расслабленно пошевелил головой. Губы скользнули с затылка на шею принцессы, коснулись кожижаркой, мягкой, нежной, как бархат. Макс в полудреме тронул ее языкоми тут кровь полыхнула, и он почувствовал прижавшуюся к нему девушку всем телом, глубоко, полной грудью вдохнул ее запах, юный, знакомый, волнующийи, словно ошпарившись, дернулся от нее, выбрался из убежища и пошел к реке, мгновенно наглухо закрывшись и заперев все ощущения и мысли на замок.
Куда тебя несет, пробормотал он со злой досадой, плеская в лицо воду. Руки дрожали, дыхание никак не хотело успокаиваться, а он все повторял: «Только не с ней». Не со вчерашней девочкой, которая младше его в пять раз. Не с той, что могла быть его дочерью. Не с дочерью убитого им друга, с кем он объединен тайной одной ночи и перед которым у него огромный долг. Не с принцессой крови, которая к тому же находится полностью в его власти, доверяет ему и зависит от него.
Инляндец, умывшись, зашел в прохладную с утра рекупо красноватой от железа воде шли круги, и легкая дымка таяла на солнце. Через пару минут он снова дышал ровно, привычно погрузившись во внутреннюю эмоциональную глухоту. Макс Тротт очень хорошо умел бороться с искушениями. У него было семнадцать лет, чтобы научиться.
Алина, проснувшись от того, что спине вдруг стало прохладно, долго нежилась в норе под корнями кряжистого папоротника, то пытаясь в полудреме вернуться обратно на Туру, то проваливаясь обратно в сон. В поверхностных сновидениях ее мелькали сестры и однокурсники, ехидничающие камены, веселый Димка Поляна и надежный добрый Матвей. Он обнимал ее, басил своим низким голосом «Как ты, малявочка?», а Алина, выныривая из снов, грустила, скучала и стыдилась, что с этой гонкой на выживание о Матвее почти не вспоминала. Сквозь дрему она слышала шаги, периодически раздававшиеся у убежища, потом запахло дымом, а она все лежала, сладко потягиваясь и вытягивая крылья, наслаждаясь тем, что не надо пока никого бояться и никто не гонит ее в путь.
В конце концов принцесса выползла на берег реки, оборвала кустик с ягодами, росший тут же, и с восторгом уставилась на несколько запеченных клубней, длинных рыбин и тушек каких-то мелких птиц, висящих на прутах над едва тлеющими углями. Тротта нигде не было видно, и Алина, спешно ополоснувшись и усердно почистив зубы размочаленным прутиком и оставшимися ягодами, натянула обратно сорочку, с жадностью схватила один из «шампуров» и впилась зубами в тушку. Мясной сок потек в рот, и она замычала от удовольствия, продолжая жевать.
Внимание ее привлек странный мелодичный свиств нем явно была какая-то система и он точно был не животного происхождения. Алина поколебалась, но все же пошла в сторону, откуда он доносился, жмурясь на ярком солнце и кусая сладкий клубень. Выйдя на полянку метрах в десяти от стоянки, остановилась, с застенчивым восторгом рассматривая открывшуюся картину.
Среди гигантских папоротников, на зеленом мху, в утренней дымке, пронизанной косыми солнечными полосами, тренировался профессор Тротт с двумя туманными кривыми мечами в руках. Одетый в одни мокрые полотняные штаны, он двигался невозможно быстро, перетекал из одного положения в другое, прыгал, изгибался, разворачивался и рубил клинками, срезая листья и оставляя на стволах зазубрины. Он заметил принцессу, нахмурился, но движение не остановили Алинка, усевшись на землю и скрестив ноги, жевала свой лесной завтрак и смотрела на это представление, забывая дышать. Она уже видела инляндца в бою, но тогда все заканчивалось очень быстро и кроваво. А сейчас она могла посмотреть и на движение мышц на сухощавом теле, и на работу крыльев, и на отличную координацию
Богуславская, я разве разрешал отходить от убежища?
Алина не сразу услышала вопрос, зачарованно глядя на косые мышцы профессорского живота, блестящие от пота.
Ваше высочество! рявкнул он. Вы меня слышите?
Она так опешила от этого «ваше высочество», что недоуменно заморгала и только потом призналась:
Нет, лорд Макс. Я изучаю вашу анатомию. Но в общих чертах я поняла. Вы что-то там ругались.
Он поморщился. Грудь его ходила ходуном, и принцесса перевела взгляд на нее, заметив, что странные длинные шрамы, которые она уже видела ранее, покраснели. Очень похоже на ожоги и очень любопытно, как Тротт их получил.
Не нужно было отходить от убежища, Алина, снова вмешался инляндец в ее мысли. Голос его уже был спокойным, но на лице читалось недовольство.
Но почему? недоуменно спросила она. Вы сказали, мы уже в безопасности.
Богуславская, процедил он, взирая на нее сверху вниз. Вы что, с переходом через реку резко поглупели? Здесь достаточно опасностей и кроме ловчих императора. Забыли про пауков? И почему вы босиком?
Алина вытянула ногу перед собой, пристыженно покрутила пяткой с налипшими щепками и землей, прикрыла сорочкой обнажившуюся коленку и вздохнула:
Извините, профессор Тротт.
Идите обратно, сказал он, отводя странный взгляд от ее колен. Она даже склонила голову, оглядела их: грязные, что ли? Или, может, с синяками? Скоро уже выходить, поешьте нормально, оденьтесь.
А если меня кто-нибудь саму на обратном пути съест? резонно возразила она и торжествующе заключила: Сейчас мне безопаснее рядом с вами, профессор.
Не съест, буркнул он, я все проверил, хищников нет.
Она недоуменно глянула на него из-под челки.
Тогда почему вы рассердились?
Но вы-то об этом не знали, отчеканил Тротт. Идите, Богуславская.
А вы останетесь здесь? уточнила Алинка дотошно.
Да.
Еще тренироваться?
Да.
А можно я посмотрю? она застенчиво улыбнулась. Это очень красиво, профессор.
Тротт посмотрел ей в глаза и дернул плечами.
Как хотите. Я уже привык к роли экспоната и застенчивостью не страдаю.
Он отвернулся, а принцессе вдруг стало стыдно: может, ему нужно побыть одному, а она и так наверняка успела надоесть ему за время пути и сейчас надоедает. Привыкла, что он к ней снисходителен. И уже считает, что имеет право на его время и общество. А ведь по сути она ему чужая и он вовсе не обязан быть добрым.
Извините, что разозлила вас, тихо проговорила Алина ему в спину. Я все-таки пойду. Извините. И спасибо за еду, я, наверное, никогда ничего вкуснее не ела.