С армией у него были сложные отношения. В старших классах он относился к призыву как к неизбежному этапу свой жизни: не плохо и не хорошо, он просто наступит, и все. Так же неизбежно, как детство сменяется отрочеством, а там и взрослой жизнью, и надо быть слегка ненормальным, чтоб оттягивать или надеяться избежать.
Потом тяжело заболела мать и ему дали отсрочку. Он не просил, но если само идет в руки, что ж отказываться? Другие искали ходы, лазейки, а тут пришло само. Когда мать умерла и оснований не служить не стало, про него, видимо, забыли в военкомате. Так бывает, а он и не стал проявлять инициативы. А потом он переехал, устроился на работу, да и возраст опять же. Хорошо идти служить, когда тебе восемнадцать, и совсем другое делов двадцать пять. «Дедушки», которые моложе тебя на шесть лет, сверстники лейтенанты В итоге с армией Артём разминулся.
Окружающие к этому факту Артёмовой жизни относились по-разному. Одни восхищались: мол, красавчик, так и надо, нечего дурацкую лямку тянуть и впустую два года из жизни выбрасывать. Другие смотрели искоса: мол, откосил, не то что я, долг Родине отдавший с чистой совестью.
Тыканье «неслужением» откровенно злило. Особенно в один исторический период его жизни, когда работа в охране представлялась отличной альтернативой, а его завернули как раз по этой самой причине. Дело было летом, перспектив с другой работой не проглядывалось, Артём смотрел на собеседовавшего с ним молодого человека, высокомерно заявляющего, что человек, не прошедший службы в армии, просто не может претендовать на работу в их крутой охранной фирме: на его округлившееся брюшко, на одрябшие руки, намечающийся второй подбородок, и был в шаге от предложения тому прогуляться вместе с ним до ближайших брусьев или турника.
И вот теперь Артём сидел и пытался понять, как появление военных может отразиться на его планах.
Вот что, малыш, ты посмотри еще раз, что мы могли забыть. А я пока схожу, узнаю, что да как. И еще, добавил после небольшой паузы, пожалуй, одевайся потихоньку в лесное.
Ты думаешь, что нам лучше уйти?
Пока не знаю, но я помню, что говорил Влад: в случае глобальной катастрофы не верь воякам в чинах.
Почему? Разве армия не для того, чтоб защищать мирное население?
Армия, родная, чтоб защищать государство.
А мирное населениеэто не государство?
Как тебе сказать Помнишь, я тебе рассказывал, как при кровопотере или сильном переохлаждении организм переключает кровообращение на малый круг? Логика простая, не хватает ресурсовотключить от снабжения периферию: руки, ноги, и спасти мозг.
Посмотрел на жену, коснулся пальцами ее щеки, легонько тронул указательным кончик ее носа, печально улыбнулся:
А мы с тобой не тянем на мозг нации. Я простой складской работяга, а с тобой все еще хужеучитель музыки!
Но ты же выживальщик! Ты умеешь выжить в лесу, а значит, и других сможешь этому научить!
Знаешь, я и раньше сомневался, что толпе обывателей типа того же Санька будут интересны рассказы, как ориентироваться в лесу или как устроиться на ночлег там же при отсутствии снаряжения, Артём поморщился, ну а теперь военные. Разве им нужны познания гражданского специалиста? У них, наверно, и своих хватает.
А ведь Влад говаривал еще и такое: «Это психология военных, их так учат: гражданскиесубстрат, из которого надо черпать ресурсы для армии. Те, кто бесполезен, лишние рты, и чем больше их погибнет при первом ударе, тем легче будет спасать ценные для мобилизации кадры. С моей точки зрения это правильно. Будь моя воля, для всех этих диджеев, блогеров, псевдохудожников и прочей сволочи сделал бы отдельное бомбоубежище типа вип и все такое. Из которого бы никто не выбрался. Совершенно случайно».
Миху дома не застал: Татьяна сказала, что он ушел куда-то почти час назад и еще не возвращался. Пришлось идти одному. На район потихоньку опускались сумерки. Улицы, по-прежнему заваленные всяким мусором, пустынны. Дома, как взъерошенные приземистые крепыши, подозрительно осматривались глазницами окон, готовясь встречать уже вторую ночь новой жизни. Вдоль боковой стенки «Звездного» прогуливался солдат с автоматом. На крыльцесдвоенный пост. Один из часовых проводил его долгим, внимательным взглядом, затянулся сигаретой, спрятанной в кулаке, и опять продолжил свой мерный ход неторопливого маятника.
Площадь перед школой преобразилась. В центре стояли БТР и армейский тентованный «Урал». Понятно теперь, чьи следы были на проспекте, отчетливо заметные на поваленных столбах. На крыльце школы скучал еще один постовой. На крыше двое солдат монтировали прожектор, еще несколько ставили мачту освещения возле техники.
Перед бэтээром вокруг низкого раскладного столика собралась группка военных. Один, видимо главный, отмечал что-то на расстеленной карте карандашом и негромко отдавал распоряжения. Окружавшие уточняли иногда, по-видимому, предлагали свои варианты. Главный не перебивая выслушивал и либо кивал «хорошо, сделаем так», либо оставлял свое решение, показывая недостатки в предлагаемом плане. От их неторопливой работы распространялась волна спокойствия и уверенностичувства, казалось, уже позабытые, хотя не прошло и двух суток. А как будто вечность прошла!
Кроме военных, на площади находились и другие люди. Недостаточно, чтобы назвать толпой. Они кучковались по всему свободному пространству, оставив пустые ореолы вокруг техники и школьного крыльца. В подавляющем большинствемужчины всех возрастов, объединяло их одноодежда. Даже не сама одежда, а ее цвет: доминировали олива и хаки.
Необычный вид. Артём, конечно, и сам большую часть времени был одет в оливу, но это сам. А сам себя, как правило, не видишь. А тут как будто попал на слет выживальщиков, туристов или военизированных формирований.
Здоро́во!
Артём обернулся. Ему протягивал руку какой-то мужик: куртка, брюкивсе та же олива, на ногах мощные трекинги. Рефлекторно ответил на крепкое рукопожатие, только потом узнав в подошедшем возрастного крепыша. На этот раз он был без очков.
Что слышно в Датском королевстве?
Что? А-а Да я только подошел.
Понятно тот огляделся, направился к одним, к другим. Везде здоровался, негромко перебрасывался парой фраз. Минут через десять вернулся к Артёму.
Говорят, что комендантвон он, в центреобещал через полчасика объявление сделать. Пока ничего не ясно.
Тут они заметили давешнего «военного», с которым были на дневном собрании, а потом наблюдали штурм «Звездного». Тот уверенно подошел к группе вокруг столика, достал из нагрудного кармана какое-то удостоверение, представился. Главный выслушал, что-то ответил, подкинув руку к козырьку кепки. «Военный» козырнул в ответ, протянул руку для рукопожатия. Ему представили окружающих, процедура повторилась.
Хм, а у нашего землячка не меньше двух просветов на погонах, протянул крепыш.
В своей полевой офицерской форме их «земляк» мало отличался от остальных военнослужащих.
Почему вы так решили?
Он старше по званию. Но на генерала не тянет.
Если он старше, почему они не застроились?
С чего это? Он не их начальство. Здесь или в отпуске, или вообще свеженький пенсионер, по возрасту похоже. А то, что старше, крепыш хмыкнул, ты в армии служил? Младшие первыми руку не протягивают.
Понятно, не знал. Пойду поговорю, чай не чужие, может, узнаю что.
Артём неторопливым шагом направился к «земляку». Тот узнал, отошли на пару шагов.
Мы так и не познакомились
Артём.
Сергей Станиславович.
Обменялись рукопожатием.
Вот что, Артём, всего я тебе сказать не могу, но про прежнюю жизнь забудь, нет больше той жизни. Умение продавать страховки, стричь пуделей и трясти задом на сцене вряд ли теперь пригодится. Многим придется расстаться со своим положением, и им это не понравится. Кроме того, на что способна толпа ты уже видел. И если кто-то не возьмет на себя работу пастухов над этим стадом, люди сами себя изведут под корень.
Неслышно появился капитан:
Товарищ полковник, задачи поставил, планирую к населению обратиться. Есть желание поучаствовать?
Василь Геннадичь, здесь ты старший, ты и распоряжайся.