Я не врач и не травник, чем я могу заняться? Я больше по шашлычкам специалист. С вами было бы прикольней, но не хотитекак хотите. Найду компанию каких-нибудь безбашенных дурачков. От полицейских патрулей я их прикрою, вот и повеселимся с оттягом.
От коронавируса они тебя прикроют?
Ой, оставьте, это всё агитация и пропаганда.
Тогда всем нам удачи. Я еду далеко, вас мне не будет слышно.
Так и нам друг друга не особо слыхать. Когда на связи всего два человека, связь неразборчива. Так что отдохнём друг от дружки; и до сослышания.
* * *
Услышал бы эту беседу облечённый властью товарищ, которому по должности положено интересоваться чужими беседами, то решил бы, что подключился к аудиоконференции, которую проводят в реальном времени три человека. Одно беда, голоса полностью лишены индивидуальных особенностей. Кто что говорит, можно догадаться лишь по смыслу сказанного, по контексту. Но, к огорчению товарища майора, такие разговоры не прослушиваются, ибо беседующие не произнесли ни звука и, вообще, каждый был у себя дома и занимался своими делами.
Один отмокал в ванне, другой готовил свиную вырезку для завтрашних шашлыков, а третий, вроде бы собирался в дальнюю поездку. Или уезжать собирался тот, что в ванне лежал? Хотя, зачем ему? в деревне банька есть.
Вся беседа происходила между тремя телепатами, в отношении которых компетентные органы проявляли полную некомпетентность.
Когда-то трое встретились и, разобрав, что каждый из них не просто думает в своём режиме, но и слышит чужие мысли, то, хотя были эти люди очень разными, но разойтись уже не могли; не позволяла обретённая роскошь живого общения. Как умудряются общаться те, для кого открыта только мысль изречённая, оставалось для всех троих загадкой.
Борис, учёный биолог, вообще не склонный к чтению лекций, проводил непрерывный ликбез с недоучкой Николаем, хотя и знал, что тот немедленно забудет всё, что ему вколачивали в голову. Травник Виктор, торговавший различными сборами собственного изобретения, с готовностью посещал пикники, до которых был охоч Колька, воспринимавший природу исключительно потребительски.
А с кем ещё можно не только слушать, но и говорить самому?
Однако, болтовня болтовнёй, а свои дела никто не отменял.
Начиная с ранней весны и до первого снега. Виктор проводил в глухой новгородской деревеньке. Чужие мысли здесь не имели смысла подслушивать, размышления одиноких старух мало чем отличались от крика кукушки или планов скрывающейся в кустах лисицы. Зато, оказавшись в полном одиночестве в лесу или на болоте, Виктор слышал не только бессловесные чувства ёжика или нетерпеливые желания енотовидной собаки, но и то, как растёт гриб, как наливается соком медвежья дудка, и как копит здоровье корень валерианы. Всякая травка шептала ему, как именно и в какой сбор она годится.
Но сейчас надо было сыскать не абы что, а то единственное лекарство, что будет противостоять явившейся из-за моря болезни. И Виктор нашёл искомое, тем более что не особо оно и пряталось. Несколько дней он копал корни, измельчал их в меленке, отжимал сок и замешивал жгучую смесь на собранном ещё осенью меду.
Испытывать лекарство было не на ком, коронавирус не добрался до новгородской глубинки, и Виктор, взяв сумку, в которой бренчали закрученные баночки со снадобьем, отправился сквозь кордоны в страдающий город.
Дома первым делом попытался докричаться до друзей телепатов, но ответа не получил, лишь брехливая собачонка со второго этажа затявкала, пытаясь вступить в беседу.
Виктор стащил резиновые сапоги и ватник, переоделся в городское и, захватив пяток заветных баночек, поехал к институту, где Борис чахнул над чашками Петри или иной посудой микробиолога. По дороге не отпускало дурацкое предчувствие, что и здесь Борис не ответит. Может, уехал куда, а может об иной даже думать не хотелось, но ведь игры с коронавирусом, даже научные, даром не проходят. Однако обошлось, Борис откликнулся почти сразу.
Ты смотри, кого слышу!
Ты смотри, кого слышу!
Ну, привет!
Привет, привет! Большой привет!
Всё-таки, медики, даже самые воспитанные, остаются ужасными циниками.
Не знаешь, Николаша куда пропал? Что-то я его не слышу.
С Николаешей худо. Доигрался. Последний раз я его слышал, так он сказал, что подцепил коронавирус, и его увозят в больницу.
Какую?
Вот этогоне знаю. Может он без памяти лежит, может ещё чего, но я его тоже не слышу.
Давай-ка выползай из своей конторы, надо бы в реале поговорить.
Не так сразу. Сначала мне надо дезинфекцию пройти, защитный комбинезон снять Полчаса это займёт, как минимум.
Я разве против? Мне не к спеху. Я подожду.
Отлично. Я пока готовлюсь, а ты расскажи, удалось ли тебе отыскать твою микстуру.
Скажешь тожемикстуру. У меня приправа, да такая!.. Хвалёный имбирь нервно курит в сторонке. Сейчас выйдешьдам попробовать, у меня с собой есть немного. А ты обещанную панацею разработал?
Панацеи не бывает, ты это знаешь лучше всех.
Да уж как-нибудь. И всё же, даром что ли, ты всё лето в защитном комбинезоне загорал?
Есть кое-что. Одно беда, мой препарат предупреждает от заражения здоровых людей. А если вирус уже угнездился, то не взыщи. Заболел, так заболел.
Да, непруха. У меня то же самое.
Борис появился в проходной. Вообще вход в институт был закрыт, как и во все учреждения, работающие с новым вирусом, но для такого случая охрана сняла запор.
Друзья уселись на скамеечку, медленно готовясь перейти от телепатической беседы к простому человеческому общению. Ни обниматься, ни пожимать руки при встрече, они не стали, эпидемия быстро отучила людей от подобных привычек. Но и масок на лицах не было, ни у Виктора, ни у Бориса.
Полицейский патруль остановился было около нарушителей, но споткнувшись о кроткий взгляд Виктора, отправился дальше.
Давай, показывай свою приправу, вслух сказал Борис.
Виктор вытащил из сумки небольшую баночку, в каких обычно горчицу продают, открыл её, звонко щёлкнув крышкой.
На вот, на пробу. Да ты пальцем не лезь, у меня ложка чайная есть.
Борис подцепил ложечкой немного снадобья, храбро отправил в рот.
А что, вкусно начал было он, но тут же заперхал и замахал рукой, пытаясь остудить ошпаренный язык. Злодей! Чем ты меня обкормил?
Ага! Проняло? Это тебя не имбирь и не васаби какой-нибудь.
И что у тебя за зелье адское?
Это наш святоотеческий хрен. Сам копал за огородами. Опять же, машинка у меня есть, вроде мельнички. Вдобавок к хренукорешок лапчатки прямостоячей, а попростукалгана. Его обычно на водке настаивают, а то корни калгана вяжут сильно. А я их на той же мельинчке измельчил и в хрен замешал. Мёду добавил, чтобы густота была добрая. Мёд ты разве не почуял?
Смерть я свою почуял.
Там ещё есть сок подснежной клюквы. Сок можно было и осенней клюквы брать, но дело было весной, так я взял подснежную.
И как твоё адское зелье пользовать?
Попросту. Приправа к Колькиным шашлычкам. Не кетчуп импортный брать, а родной хрен. К курочке можно, к котлетам, к чему угодно. Чайную ложку в день в течение двух недель, потом две недели отдыха, чтобы желудок не попортить, и заново две недели приправу брать, хоть бы и к макаронам. Любой вирус, коронованный или нет, тебя за семь вёрст обходить станет.
По-моему, это зелье за одну неделю в желудке язву прожжёт.
Не так сразу. Лапчатка там для чего? Самое пользительное растение против гастрита и язвы.
Ладно, уговорил. Буду вместо горчицы твой хрен потреблять. А как ты других заставишь это месиво есть?
Запатентую под названием: «Приправа русская». Трудностей не будет, там все ингредиенты съедобные. Ни волчьего лыка, ни вороньего глаза нет. Потом под видом сплетни пущу истинную правду, что, мол, помогает моя приправа от заражения коронавирусом. А что она от любого вируса помогает, не так и важно. Тут главное, найти нужное количество лапчатки. Это хреном все поля заросли, а лапчатка травка деликатная.
Что же, бизнес-план у тебя готов. У меня не так. Фермент выделен, на мышах всё отработано, на себе проверил, а дальшескала. Называется: «Государственный реестр лекарственных средств». Люди мрут, а они даже до испытаний препарат не допускают.