Паша гыгыкнул и вывернул баранку, поворачивая автомобиль. Мы остановились перед огромными воротами в трёхметровой высоты стене из багрового ракушняка. На воротах, наклонившись друг к другу, дружно плакали две чёрные монахини. Ливший, как из ведра дождь, превращал их рыдания в нечто метафизическое. По крайней мере, мне так казалось.
Дверь в будке охраны приоткрылась и наружу показался чей-то длинный нос, украшенный чернильным пятном.
Паша, ты? пискнул пронзительный дискант.
Открывай, буркнул человекошкаф, приспустив окно, Понабирают, блин, дебилов.
А поподробнее о неприятных известиях, я решил-таки прояснить ситуацию, Кажется, последние два мне что-то недоговаривают. Нафига я жену отправил к родителям?
Чтобы женщина спокойно расслабилась на стороне, съязвила Диана и хихикнула, Она стесняется это делать у тебя на глазах.
Очень смешно. Ты, похоже, ни хрена не стесняешься.
Пётр Степанович очень негативно относится к изменам, нравоучительно заметил Хробанов, С предыдущей супругой он развёлся именно по этой причине.
Ага и её так и не нашли, хмыкнул Паша и вкатил лексус внутрь, То естьсовсем развёлся.
Павел, не надо ёрничать и создавать почву для дурацких слухов, Хробанов поморщился, Елена Константиновка получила большую сумму и уехала за границу. Иные мнения, я считаю вредными для репутации Петра Степановича.
А ты не хочешь получить крупную сумму и уехать за границу? поинтересовался я у Дианы и она изобразила дегустатора лимонов, Странно
Паша захохотал. Диана из всех сил стукнула его мундштуком по затылку так, что я услышал гулкое эхо удара, отражающееся от стенок черепа. Громила тихо охнул и оборвал смех.
Говнюк, это уже мне, Когда-нибудь я не выдержу и вырву твой поганый язык.
Думаю, в свете предстоящего нам не стоит нагнетать обстановку, заметил Хробанов, Ситуация и без того, достаточно напряжённая.
О чём это? не понял я, Что всё-таки предстоит?
Ответа так и не последовало. Возможно по той причине, что автомобиль остановился и все покинули салон. Даже Паша швырнул ключи какому-то вертлявому парню и пообещал свернуть тому шею, если он что-то не сделает или сделает не так. Хочешьне хочешь, а приходилось выбираться под ледяные струи, которые противный ветер норовил направить то в лицо, то за шиворот. Даже и не знаю, что хуже, но за время, которые мы потратили на путь к дверям особняка, я успел наполучаться и одного и другого.
Хранилище Утюгов было огромным четырёхэтажным дворцом с массивной колоннадой и широкими, словно миниатюрные футбольные поля, балконами. Высоченные окна, словно исполинские зеркала позволяли разглядеть искажённое отражение окружающего особняк сада, больше напоминающего ухоженный лес.
Мы трусцой проследовали внутрь, где я вдоволь насладился сценой в духе: «Фантомас разбушевался». Диана чехвостила всех подряд, начиная от Паши и заканчивая несчастной прислугой. Никто, видите ли, не озаботился прикрыть бедную головушку хозяйки от дождя. И теперь её причёска за двести евро пришла в полную негодность. Я только приглаживал свою мокрую шевелюру, на которую тратил десятки деревянных и ухмылялся.
Диана Станиславовна, остановил буйство стихий Хробанов, Давайте вы продолжите в другой раз. Времени нет совершенно. Пар можно выпустить и попозже. Виктор Семёнович, прошу.
Из бокового коридора появился начальник внутренней охраны УтюгаВиктор Семёнович Самойлов, мужчина неопределённого возраста с физиономией алкоголика, страдающего постоянным абстинентным синдромом. Глаза Самойлова очень подходили его серой физии, такие же тусклые, с какой-то страдалинкой в глубине. Габаритами он лишь малость уступал Паше, но двигался так легко, словно дикий кот на охоте. При этом отличный костюм сидел на нём так криво и косо, что создавалось жуткое ощущение, будто рядом находится порхающее пугало.
Ёп-та, сказал Самойлов и поправил микрофон, Хорошо, скоро будем. Да, ёп-та, отвали. Сюда, пожалуйста.
Громадный особняк заполняли полчища охранников, которых можно было обнаружить даже в тёмной кладовой. На ум приходили всякие мудрёные термины, типа паранойи и мании преследования. Странное дело, человек одной ножкой уверенно пробует на мягкость могильную земельку, а около второй поставил столько телохранителей, что хватило бы и на сотню знаменитостей. Я к чему, со всей этой прорвой дуболомов начальник охраны непрерывно общался, из-за чего понять, когда он обращается непосредственно к тебе, становилось задачей весьма нетривиальной.
Этим коридором я уже несколько раз ходил. Похоже, Сам решил ещё раз что-то лично просипеть. Ну, по крайней мере колоть и кромсать меня сегодня не станут. И всё же, что такого важного ожидает всех нас в ближайшее время? Коридорчик был совсем маленьким и узким, поэтому по нему передвигались лишь люди в белых халатах, когда толстенькая полярная лисичка начинала свои брачные игры с хозяином дома.
Ёп-та, бубнил Самойлов, Неужели трудно обеспечить дорогу, чтобы какая-то пи-да не напортачила? Я тебя, ёп-та, о чём просил, мудила? Просто убери нахер посторонних! На кой ты, ёп-та, устроил весь этот шорох? Сейчас, одну секундочку, Диана Станиславовна, обождите. Сергей Николаевич, сначалавы. Ёп-та, я тебе яйца поотрываю по самые тестикулы, понял?
Тестикулы, как-то задумчиво произнёс Паша, Хм
Новое слово? участливо спросила Диана, Продиктуй в диктофон, я тебе позже растолкую.
Думаю он и так догадывается, что именно ты любишь сжимать в кулаке, угрюмо отозвался я.
Свои побереги, огрызнулась эта змеюка, А то сожмумало не покажется.
Дверь, за которой исчез Хробанов, приоткрылась и раздался громкий шёпот:
Входите.
Я тут, откликнулся Самойлов и продолжил свой разговор с пустотой, Ёп-та, ну повесь ты табличку: «Ремонт» или что-то в этом духе. Ну какого ты мне паришь?
Окончания интереснейшего монолога я так и не услышал, потому что массивная дверь захлопнулась за спиной, отсекая все звуки по ту сторону своего дубового тела.
Я оказался в небольшом зале, практически полностью окрашенном в бледно-голубой цвет. Посреди комнаты располагался предмет, отдалённо напоминающий кресло, над которым долго и упорно работали скульпторы-авангардисты. Внутри чудовищного приспособления прятался крохотный высохший человечек, присоединённый доброй сотней проводов и шлангов к непонятным приборам, баллонам и прочей гудящей машинерии. На неподвижном сером лице, изборождённом глубокими морщинами, яростно пылали пронзительные чёрные глаза. Я поёжился. Под взглядом Утюга мне всегда казалось, будто мысли просвечивают мощным рентгеном, причём включают его на полную.
Тонкая иссохшая ручка, напоминающая лягушачью лапку, приподнялась и слабо взмахнула.
Садитесь, просипел голос призрака.
Ух ты! Кто-то притащил небольшие раскладные стульчики и поставил их полукругом перед устрашающим агрегатом. Прежде мы совершенно демократично стояли пред царём мира сего и выслушивали его советы и пожелания в полной тишине.
Диана протанцевала по толстой ковровой дорожке и со вздохом: «Привет, пупсик» поцеловала мумию в лобик. Как трогательно! Интересно, а этот Рамзес ещё как-то умудряется её трахать или только за жопу щупает?
Сядь, хрипнул Утюг, Дело важное.
Хробанов остался стоять рядом с шефом, невзирая на то, что стульчик ему тоже принесли. Он с задумчивым видом читал надписи на табличке, пришпиленной к спинке кресла. Судя по насупленным бровям и складкам у рта, дела шли не очень хорошо. А учитывая то, что Сергей Николаевич умел неплохо скрывать чувства, пресловутая лисичка пряталась где-то, совсем рядом.
Утюг что-то негромко сказал и Хробанов, глубоко вздохнув, повесил табличку обратно. После этого тщательно оправил пиджак, да так, словно вытирал ладони, после прикосновения к чему-то гадкому.
В общем-то не имело особого смысла собирать вас именно здесь, сказал Сергей Николаевич и потупил глаза, Однако Пётр Степанович настаивает на том, что он должен вас всех увидеть, перед отправкой. Произнести, так сказать, напутственное слово.
Отправкой? Что за фигня?