Похоже, мое пробуждение все таки заметили.
Голос, что принадлежал женщине постарше, прозвучал совсем близко:
Мэсси? Вы очнулись?
Пришлось открыть глаза и робко улыбнуться, переведя дух от облегчения. Потому что женщина, что нависла надо мной, выглядела женщиной. Полной, добродушной и в чепце.
Главноечеловеком. А то после той ездовой собаки и не знала, чего ожидать.
Я попыталась сказать что-то вежливое, но из горла вырвался лишь хрип. Мне тут же дали напиться тягучего, сладкого золотистого напитка, и удобно устроили полусидя, подоткнув под спину подушку.
Огляделась.
Комната была чистой, но совсем какой-то бедной. Уж для фантазии из головы так точно Серый, каменный и тщательно подметенный пол, узенькое окошко, прикрытое ставнями и выцвевшими занавескамис него ужасно дуло, я видела, как колышется ткань. Закопченный потолок. Печурка посередине, несколько облезших деревянных сундуков и четыре узких кровати. На одной я и лежала
Спохватившись, выдала, перекатывая чуждое звучание на языке:
Здравствуйте И добавила осторожно, вспоминая слова, которые использовали девушки. А вы мэсси
Ирида, кивнула улыбчивая толстушка.
Вы можете сказать как я здесь оказалась?
А что вы помните? спросила та с осторожностью. Почему-то показалось, что Ирида переживала за хозяина и доставшуюся тому плату.
Помню, что шла по дороге, я тоже не торопилась делиться подробностями. И вдруг на меня выскочил вэй на лохматой штуке
На ш-штуке? Вы говорите про пышта? посмотрела Ирида с выражением глубочайшего удивления на лице.
Пышт, улыбнулась я беспомощно. Конечно Голова очень болит
Голова болит? пришла женщина в еще большее недоумение. Но ведь не должна
Тут уже я задумалась. Вообще-то должна и голова, и горло, и тело. Но не болело ничего.
Я дернула тонкое колючее покрывало, которым была укрыта, и уставилась на свои голые ноги Они выглядели совершенно обычно. Чистые, бледные и целыеНу ведь во сне так и должно быть? Или не должно? Меня могли вылечить так легко?
Мэсси спросила, прокашлявшись. А сколько я здесь уже лежу?
Так со вчерашнего вечера! Вэй как прискакал, вас сбросил и приказал вЫходить, раз уж он вас сбил, Ну и пару монет на это выдал. А потом умчался Стражи, сами понимаете, на месте не сидят, потому он очень торопился.
Страж значит. И в этом мире страж В том скинули, в этом добили. Потом за ночь залечили
События, произошедшие со мной за последние сутки, стали перед глазами совершенно четко Я вдруг в полной мере осознала, что происходящее
И что это вовсе не сон.
Ведь каждый мой шаг был логичным. А каждое происшествие имело свою причину, пусть мне и не всегда понятную, и следствие. И каждое физическое ощущение казалось совергенно реальным
Дальнейшее я помню смутно. Кажется, я начала качаться и верещать, как умалишенная, сдирать с себя незнакомые тряпки, требовать найти ту сволочь, что меня скинула с моста и еще много чего Вокруг меня бегали какие-то люди, потом другие люди, потом пришел уставший мужчина с бородкой с проседью и провел над головой руками, а после меня скрутили, заставив выпить горькую и жутко противную настойку
И дальше я снова провалилась в беспамятство. Чтобы очнуться в темноте, привязанная, среди похрапывающих тел, с ясной головой.
Яв другом мире. В который меня, в прямом смысле, выпнули. Со знанием языка, но без денег, без представлений о местных реалиях, без знакомых и без имени Знают ли здесь о существовании других Вселенных? Или окончательно примут меня за сумасшедшую, если я начну об этом рассказывать?
Всхлипнула и подавила этот всхлип.
Мне стало очень страшно: от смерти в лесу меня спас случай и добрая воля неизвестного вэя, но как я выживу здесь и дальше? Не имею представления. А главноекак я смогу вернуться домой?
Утро не принесло мне ответов, только настороженные взгляды окружающих. Я уже знала, из подслушанных разговоров, что очнулась на постоялом дворе, а хозяин этого двора решил сэкономить и поселил меня со своими же служанками, а не в комнате для постояльцев. Извинилась за свою истерику перед девушками и мэсси Иридой, оказавшейся экономкой, пробормотав, что и правда сильно ударилась головой. И осторожно вызнала, сколько я еще могу задержаться, пока меня выхаживают.
Всего два дня? Я была в полной растерянности. А дальше что?
Боясь неосторожным словом или жестом выдать себяведь не известно, как бы это восприняли, вдруг у них тут верят в ведьм и меня сочтут одной из нихя по большей части молчала. И вообще пребывала в каком-то слегка заторможенном состояниислишком уж много всего произошло в моей размеренной жизни. Будто кто-то решил подшутить надо мной и моими мнимыми страданиями и устроить мне страдания настоящие
По размышлении я сообщила, что почти ничего не помню. Откуда я и куда направляюсь. И не знаю, куда идтименя обокрали, потом выкинули в реку, отсюда все мои проблемы и внешний вид. И не будет ли хозяин столь добр, что даст мне работу? Буквально за кров и еду Пока я не вспомню все окончательно.
Лысый и обрюзгший мэрр Виру, на чьем постоялом дворе я оказалась, выслушал меня, задумчиво пожевал губу, оценивающе окинул взглядом мою фигуру и нехотя кивнул.
Но если узнаю, что обманываешь! погрозил он мне огромным кулаком. Зовут-то тебя как?
Я вздохнула.
«Маша» на их манер звучало уж слишком экзотично, да и фамилию Шайновская я вряд ли рискну произносить. Что ж, придется отказаться еще и от своего имени.
Мэсси Мара Шайн, сказала, скромно потупив глаза и присев в неглубоком реверансе.
4
Ветер сегодня дул особенно зло, и я окончательно продрогла, пока развешивала на заднем дворе тяжелые, мокрые простыни.
Потому постаралась как можно быстрее вернуться в дом и пристроиться возле огромного очага, делая вид, что убираю золу и щепки вокруг, но, на самом деле, в надежде согреться.
Я жила здесь уже больше неделиточнее, десятницы, которые были в этом мире вместо недельи впадала во все большее уныние от происходящего. Потому как совершенно безрадостное существование, что называли здесь жизнью, для современного человека казалось полным убожеством.
Я даже не задумывалась раньше, в насколько комфортных условиях мы живем.
Яркое освещениене чета лампадам и свечам, из-за робкого света которых постоянно приходилось бродить в полумраке. Отсутствие щелей в дверях, окнах и даже стенах. Удобные матрасы и теплые одеяла. Горячий душ и зубная паста. Блин, туалетная бумага! Да и, собственно, сам туалет. И возможность надевать каждый день чистую одежду
Я подозревала, что в богатых домахуж если были благородные вэи, почему бы не иметься и зажиточным домам и замкам? дела с гигиеной обстояли получше, как и с нарядами, но в моем распоряжении оказался лишь один на всех кувшин с холодной водой в общей спальне, две смены белья, состоящей из панталон и грубой рубашки, которые мне еще и пришлось отстирывать после предыдущей владелицы, ботинки без завязок и серое бесформенное платье, закрывающее меня от подбородка до пят, с полагающимся к нему передником и чепцем. Вот и все мое имущество. Даже не моевыданное. Собственно, не считая бордового костюма, блузки и трусов с лифчиков из той, другой жизни, которая, почему-то, казалась мне теперь очень далекой, будто с момента падения прошло не десять дней, а год, у меня не было ничего. Даже сумка с туфлями потерялись там, где меня сбил с ног пышт, а на новые вещи, вроде куска мыла или личного полотенца, надо было еще заработать.
Теперь я с уверенностью могла сказать, что знаю об аскезе всё
Я мерзла с утра до вечера, а ночью особенно, хоть спала в платьетонкое одеяло и крохотная печурка не грели не капельки. Вставала, чтобы кое-как умыться ледяной водой, расчесывалась обломанным гребнем, который мне выдала жалостливая служанка, справляла свои надобности в ветхом строеньице на улицехорошо хоть не у всех на видуи получала свой завтрак. Кусок хлеба и стакан теплого молока, отдававшего мокрой псиной Когда я попробовала его первый раз и выяснила, из кого его надоили, меня едва не стошнило, и два дня я не прикасалась к глиняной кружке с бело-желтой бурдой. Но потом здравый смысл и голод заставили меня пересмотреть свою позициюя выпивала его теперь залпом, зажав нос, стараясь думать о витаминах и полезных жирах, и бормоча что-то о том, что пышт, оказывается, не только ценный мех и самое быстрое средство передвижения, но еще и много-много мяса и молока
Мясная похлебка из пышта и клубней, напоминающих тыкву, оказалась самой дешевой едой в этом мире, потому варили ее в огромном котле еще с вечера, и кормили всех работников, а также путников победнее, что могли позволить себе заплатить лишь самую мелкую монетку за обед.
Для мэсс побогаче у хозяина находилось рагу из дикой птицы, и рассыпчатая крупа, и горячие булочки с белым-белым сыром, на который я могла лишь облизываться. И задумывалась, порой, а что подали бы здесь вэю? О них говорили с придыханием, как о каких-то небожителях, вот только на нашем дворе, незатейливо названном «У Виру», они не останавливались.
Впрочем, может, это и к лучшему Я и от богатых мэсс наслушалась немало. В этом мире, название которого мне так и не удалось узнатьну не спрашивать же, в самом деле, других слугбыло строгое разделение по сословиям. И те же торговцы и их жены в теплых шубках, при взгляде на которые меня одолевала черная зависть, обращались с нами как с существами самого низкого сорта. Грубые окрики и приказы, хамское отношение и тычки, щипки за зад от выпивавших по вечерам путешественников, непристойные предложения и даже пара пощечин от недовольных чем-то мэсс сопровождали каждую мою работу. А дел было невпроворотмы и убирались в комнатах, перестилая постели и вынося ночные горшки. И помогали в готовке. Подавали за столами. Бегали с бельем в прачечную, подметали и натирали полы, таскали ведрами горячую воду на верхний, третий этаж, где останавливались наиболее зажиточные гости, могущие себе позволить за отдельную плату помыться в деревянной лохани.
Я с ужасом смотрела на свои покрасневшие, потрескавшиеся руки, стараясь не думать, что происходит у меня с лицом. И с волосами, которые удалось помыть лишь однажды, выпросив крохотный обмылок, и потом едва расчесав. Я оказалась совсем не приспособлена для жизни в таком мире. Не умела варить мыло из подножных средствчерт, даже формулы такой не знала! Не умела шить, не помнила ни единого домашнего способа выглядеть хорошо, не понимала, как можно ходить с такими болезненными мозолями в грубых, совершенно дубовых башмаках, с ужасом ждала прихода критических дней и изнывала от боли во всех мышцах, не привыкших к такой тяжелой работе. Я похудела еще больше и если бы сумела таки посмотреться в зеркалоэтой роскоши не нашлось даже в самых прилично обставленных комнатахуверена, то обнаружила бы в глазах отчаяние.
Принять то, что я в неприглядном средневековьеи не в качестве принцессыоказалось почему-то даже сложнее, чем тот факт, что в этом мире есть магия.
Пока редкая в моем окружении, лишь на уровне эффектов, что она оказывала, лишь интуитивно ощущаемаяно есть. Меня лечили с помощью магии, зелья и заговоров. Я видела, как, однажды, загонщик делает с взбрыкнувшим пыштом что-то такое, отчего тот застыл, как вкопанный. Слышала, как шептались служанки, что вон тот, за угловым столом, в плаще и с яркой брошью в виде птицы, перехватившей вороточень сильный маг. И в прошлый раз, когда он останавливался, то одним щелчком пальцев раскидал опьяневших смутьянов.
Но выспрашивать подробности побоялась.
Не знаю, сколько еще бы продлилась эта пытка, что стала, как я поняла впоследствии, для меня некой возможностью пересмотреть представления о жизни, и к чему она бы привела, если бы не один случай.
Шанс, которым я воспользовалась И который стал первым в ряду удивительных событий, полностью изменивших мою жизнь в который раз и разбивших мое едва собранное сердце.
5
Тот день был похож на множество таких же дней, которые я уже прожилаили пережилав своей новой реальности.
Холодное утро.
Нудная работа на кухне, способствующая размышлениям. Разобравшись немного в местных реалиях, я пришла к выводу, что, хоть всё выходит не худшим образом, я не погибла и у меня есть хоть какая, но крыша над головойпрозябать «У Виру» или надеяться на какое-то иное спасение, от лица того же странного полицейского, я не смогу. Как бы я ни приспособилась, такая жизнь совсем уныла и безрадостна и не принесет мне ничего, кроме медленного угасания. И пусть моих «коллег», девиц добрых, но безграмотных и приземленных, устраивала работа в «оживленном» месте, а также новая ленточка с ярмарки раз в несколько месяцев, я уже успела мысленно взвыть от бытового неудобства, монотонности существования и отвратительного отношения постояльцев.
И осознала, с помощью осторожных расспросов, что никто мне здесь не поможет. Местные работники и жители ближайшей крохотной деревушки даже географией своего королевства владели плохо, что уж там говорить о других мирах или реально сильной магии, которая, как я предположила, и могла помочь обратному перемещению.
Да и постоялый двор был не тем местом, где я смогла бы найти путь домой. Мне нужно было уехать в большой город, а то и в столицу и искать информацию тами на это требовались деньги. Пусть за две десятницы я получила по монете, мне придется работать еще сорок, почти весь местный год, чтобы накопить достаточно для «переезда» и оплаты комнаты и еды на то время, пока я, например, буду искать новую работу. Или кого-то, кто вернет меня домой.
Путешествовать же самостоятельно, среди малонаселенных земель, «автостопом», я отказалась после нескольких особенно пугающих рассказов наших постояльцев.
Пока что я только ломала голову, как заработать больше и быстрее. Был один способи мне пару раз его предлагали, хотя моя внешность. прямо скажем, не в ходу в этом мире как и в прежнем. Вот только меня выворачивало от одной мысли об этом способе Уж лучше год с растрескавшимися и распухшими руками.
Все утренние приготовления были закончены, и я схватилась за разнос, чтобы подать завтрак просыпающимся гостям.
Одна из постоялиц привлекла мое внимание.
Молодая, бледная, худаяи тем самым похожая на меняс темными волосами, уложенными в высокую прическу, которую носили обеспеченные мэсси, и в наглухо закрытом темно-синем платье из очень хорошей шерсти. Она сидела одна, что было довольно необычноюные девушки из приличных семей одни не путешествовалии кромсала булочку тонкими пальцами, невидяще глядя в окно, закрытое, не стеклом, а плохо пропускающей свет слюдой.