Вот именно! Командир, сдай меня на хрен особистам. Не вздумай даже сообщить, что это была твоя инициатива. Я тут разошелся, решил, что все, выдохлись фрицы, а они нам и навешали. Черт, почему я дом сначала не проверил
Ну, всё! Хватит уже плакать! Нет тут виновных. Ты такое понятие, как разведка боем, слышал? командир уставился на меня, а я вдруг подумал, вот же человек, не равнодушен он ко мне, другой бы сдал не задумываясь, а этот только и думает, как выгородить.
Лех, я парней положил, ты вон раненый, дело не сделано, а ты все меня выгораживаешь
Нечаев все равно доложил, что была разведка боем, понесли небольшие потери и отошли назад. Путь преградил трехэтажный длинный дом, в котором укрылись около сотни гитлеровцев, при поддержке танков и артиллерии. Доклад лейтенанта, надо сказать, вышел весьма кстати. С нами на связь вышел командир полка и похвалил за инициативу. У меня в голове не укладывалось, а Нечаев был бодр и весел.
Ты не понимаешь главного. Завтра здесь пошли бы еще войска и попали бы как куры в ощип. Ведь еще утром разведчики докладывали, что тут нет никаких танков и большого количества солдат противника. Немцы стягивали сейчас все ближайшие войска на железнодорожный вокзал, вот мы и поперлись не глядя. Комполка пообещал пополнение, а главное, сообщил, что к нам выдвинулись два расчета с «сорокапятками», помогут в случае атаки противника танками.
Я, чувствуя вину, попросил у ротного отпустить меня на разведку.
Куда ты еще собрался? недовольно спросил Нечаев.
Хочу посмотреть, откуда можно эти гребаные самоходы сжечь. Из пушек я имею в виду.
А-а. Возьми только кого-нибудь, одного не пущу.
Так с Курочкиным и пойдем, хорошо?
Давай, осторожнее только.
Время было уже к вечеру, темнело. Фрицы стреляли все меньше, спать хотят, наверное. Мы ползли с Петрухой по развалинам и осматривали каждый закоулок. Я хотел отползти чуть в сторону от занимаемого нами дома, чтобы найти место, где установить орудия. «Благодаря» застройке такое место найти было невозможно. Самоходки стоят не посреди улицы, и чтобы выйти к ним на прямой выстрел, нужно подойти метров на триста, что само собой невозможно. Но это палка о двух концах. Если бы можно было выйти на прямой выстрел с большего расстояния, немчура бы уже сбросила в Волгу все наши войска своими танками. Так что застройка играла на руку и нам тоже.
Мы забрались в подвал одного из полуразрушенных домов и чуть не начали стрелять с перепугу.
Наши! Бабоньки, это же наши! Мы, блин, с Петей чуть с ума не сошли от объятий и поцелуев.
Красавицы, вы нас удавите сейчас! начал было возмущаться я.
Родненькие, как же вы сюда прошли, немцы же кругом.
А вы знаете, где точно? спросил я.
Тут их нет, но дом весь разбит, мы боимся наверх выходить.
Так, Петруха, надо женщин с детьми отсюда выводить, как хочешь, озадачил я друга.
Скоро совсем стемнеет. По нашим следам можно пройти, не заметят. Мы и правда почти весь путь прошли ногами, а не ползком.
Точно. Тут только от этого дома метров стосто пятьдесят пробежать, пригнувшись, а дальше спокойней, там уже наши дома.
Ребятки, мы боимся, беседу с нами вела одна и та же женщина, если честно, неопределенного возраста. Просто тут все такие чумазые, усталые и голодные, что вообще не отличить мальчика от девочки и женщину от старушки. Все в каком-то рванье, как не замерзли-то до сих пор? Ну фрицы, ну суки! Придем мы в Фатерлянд, запоете вы тогда.
Бабоньки, с вами боец пойдет, знаете, какой он сильный и отважный, ух! Немцев пачками кладет. Петя стоял и хлопал глазами, женщины лучинку зажгли, вот я и разглядел.
Вдвоем идти не хотелось, вдруг фрицы в дом вернутся, женщины-то сказали, что те здесь были, а потом куда-то ушли. Вот я и пойду, домик проверю аккуратно, а Петя женщин доведет до расположения ближайших бойцов, пусть те займутся их сопровождением к переправе.