Не верю своим глазам! Я, конечно, предполагал увидеть что-то не совсем обычное, но не до такой же степени! Прямо ударная бригада по озеленению леса! А озеленять лес это уж слишком, тем более для злобных амекарцев!
Мы вполне разделяли его искреннее удивление и недоумение, но факт оставался фактом. Посовещавшись, мы решили пройти в непосредственной близости от них и посмотреть на реакцию, не съедят же они нас, а там уже будем действовать по обстановке.
Так и сделали. Амекарцы продолжали усердно трудиться на благо местной флоры и фауны, учтиво отвечая на наши настороженные приветствия кивками своих воспалённых голов, чем ещё больше поразили нас.
Мы, стараясь выглядеть простачками, праздно шатающимися от нечего делать по этим диким лесам, как ни в чём не бывало проследовали мимо них. Пусть себе думают, что мы вышли за хлебом или ищем табачный ларёк. К нашей искренней радости и вопреки ожиданиям с нами ровным счётом ничего не произошло, нас даже и не собирались останавливать, никому не пришло в голову хотя бы для вида поинтересоваться о цели нашей прогулки, и потому мы просто были вынуждены идти дальше. Не спрашивать же у них самим, в конце концов, обиженным тоном: «А не сошли ли вы с ума, чудотворцы, сажать деревья в лесу вместо охраны, охоты на животных и аналогичных тупоумных увеселений, так свойственных прогрессирующей олигофрении?».
В недоумении мы всё шли и шли вперёд. Чокнутые работяги амекарцы, понуро тыкая в землю лопатками, остались далеко позади и уже скрылись из виду, когда перед нами открылась чисто убранная полянка. Причём следы уборки носили явно свежий характер. Приятно поражала вскопанная и аккуратно разровненная земля на месте, где недавно, судя по всему, пылал огромный костёр видны были угли, много углей вперемешку с землёй. Заботливо и по-хозяйски сложенные в виде скамеечек свежесрубленные брёвна будто приглашали присесть и отдохнуть после дальней дороги. Не меньше радовала глаз, словно причёсанная или подметенная трава вокруг травинки чуть прижаты к земле и наклонены в одну сторону, только что не покрашены в зелёный цвет, до этого пока не дошло! Мы решили сделать здесь привал и обсудить создавшееся, не вполне понятное положение. Дормидорф, по традиции, начал первым:
Трудно предположить, что этих невежд замучила совесть и они повсеместно, где напортили и напакостили, вдруг решили навести порядок и чистоту. Следовательно, их кто-то принудил это сделать. Заставить их могли либо силой, либо внушением на подсознательном уровне. Сила исключается, ибо столь блаженных лиц и пустых взглядов за короткое время физическим воздействием вряд ли можно добиться, для этого требуется более длительный срок.
Да-да! перебил Дормидорфа Дорокорн. Я обратил внимание, они ходили, будто из-за угла пыльным мешком пришибленные.
Вот именно, продолжал дед. А раз так, то легко можно предположить, что пришибли их именно лесные, которые увидели, как амекарцы, по своему обыкновению, разбушевались и разгулялись не на шутку в их лесу! А незваный гость, как известно, хуже амекарца! Когда же этот гость и есть амекарец по сути и образу мыслей, то остаётся лишь поражаться терпению и выдержке месных жителей. Лично я на их месте уже давно бы вывернул этих гостей мыслями наружу и состриг лишнее.
А нам-то что теперь делать? поинтересовался Юриник.
Ему тут же с язвительной улыбкой ответил Дорокорн, только и ждавший, когда этот несчастный задаст хоть какой-нибудь вопрос:
Как это, что делать? Вот скажи мне на милость, почему ты всё время ждёшь указаний? Ну, подумай хоть разочек сам! Нам ведь нужно встретиться с лесными людьми, чтобы составить план совместных действий. Знаешь, каких именно, или напомнить?
Юриник утомлённо вздохнул, закатил глаза и медленно повернулся в сторону говорившего:
Надоел ты мне со своими нравоучениями ох, и допрыгаешься у меня сегодня, чует моё сердце! Вот встретимся с людьми леса, обязательно попрошу их воздействовать на тебя. Чтобы ты стал моим слугой, а ещё лучше служанкой, тогда хоть твой звонкий голосок переделывать не придётся!
Ладно, хватит язвить, давайте вызывать лешего или лесовика. Они должны знать, где искать лесных, урезонил спорщиков Дормидорф.
Он встал и, отойдя немного в сторону, заговорил:
Лесовик, явись, коль слышишь меня!
Так он повторял несколько раз, потом некоторое время ждал, потом опять повторял и ждал, повторял и ждал.
Мы, честно говоря, уже отчаялись увидеть лесовика. Жаль, конечно, но, видимо, опять придётся иметь дело со зловредным обманщиком лешим. Похоже, что и дед не желал терять надежду увидеть именно лесовика и упрямо продолжал звать его. Неожиданно налетел резкий порыв ветра, Дормидорфа аж закачало из стороны в сторону, как в песне тонкую рябину. Вокруг деда взвился вихрь из хвои, пожухлых листьев и травинок, разметав полы его плаща. Ветер так же резко стих, как и начался, и ничего. Вопреки нашим ожиданиям никто не появился.
Дормидорф негодующе развёл руками и с сожалением проговорил:
Я знаю, что лесовики живут очень долго. Местный самый старенький и дряхленький из них и, вполне возможно, что у него, к моему глубочайшему сожалению, неприятности со слухом, потому он и не слышит, как мы его тут даже не вызываем, а вежливо просим явиться!
Не смотря на эту маленькую хитрость ничего не изменилось, никто не появился. Но Дормидорф и виду не показал, что расстроен. Он терпеливо продолжал:
Надо же, какая неприятность! Неужели правда? Я уже давно слышал, но не верил, думал, кто-то наговаривает на честных и трудолюбивых лесовиков. Будто в одном дальнем лесу лешие, псы шелудивые, отобрали-таки у горемычного и старенького лесовичка всю силу и огромную власть его над лесными угодьями! Отобрали, собаки, и стали сами править тем несчастным лесом!
И опять тишина. Лесовик, зла на него не хватало, упрямо не желал появляться. А Дормидорф, молодец, так же упрямо не сдавался.
После минутного молчания он заговорил вновь:
А ещё говорили, якобы в том самом лесу произошло и вовсе невозможное: древний лесовик шустро бегает теперь у леших на посылках! И ему это даже нравится! Вот как бывает!
Да иди ты! Ах ты, говорушка бородатая, что энто ты свистишь-то, быть того не может! Шишку покрупней тебе в ноздрю или ещё куда, сам придумай! раздался негодующий старческий голосок. Ну, чего ты плетёшь, неразумный? Ты, малыш, энто, ври, ври, да не завирайся! А то сейчас как возьму хворостину, да и почешу тебе спину! Отхожу вдоль и поперёк, как миленького!
Из-за берёзы вышел невысокого роста седой старичок. Потрясая от переизбытка эмоций сучковатой клюкой, он не переставал говорить. При этом борода его, которая доставала до пояса или даже ниже того, ходила ходуном. Периодически, чтобы она ему не мешала, старик привычным движением забрасывал её свободной правой рукой за левое плечо, но через мгновенье она опять вываливалась оттуда и продолжала путаться и мешать.
Лесовик, а это был именно он, распаляясь от этого ещё пуще, выпалил:
Окстись, сынок, лешие, они токмо ж фулюганить горазды да с лешачихами куролесить, ну, ешо в прятки-догонялки играть! Вот скажи мне на милость, куды-шь им, сердешным, лесом-то править? Хто энто им, шалопутным, позволит так безобразно приступить закон? Нету у них на то никакого образования и призвания! Ну, сознайся, сынок, энто ты уж слишком загнул, по простоте душевной!
Довольный сверх всякой меры появлением лесовика, Дормидорф отвечал всё же сдержано:
Да, действительно, слегка переборщил. Так сказать, перегнул хворостину. Нам просто необходимо с тобой поговорить, вот я и пошутил, чтобы ты скорее отозвался.
Э-э, так вы, братцы, оказывается, шутники! Значица, изволите любить шуточки, ха-ха-ха! Одобряю! Я вас, касатики мои, теперича повеселю-у! произнёс лесовик совершенно серьёзным, даже зловещим многообещающим тоном.
От этого мне стало как-то не по себе. Вдруг он решит, что мы очень нуждаемся в его шутках и прикажет лешим с лешачихами повеселить нас от души? А как веселятся лешие, я уже наслышан! Спасибо огромное! Мне и домового, который вечно мешает спать, вполне достаточно! Что-то не очень хочется плутать кругами по лесу до глубокой старости. Ничего весёлого в этом не нахожу!
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...