Я невольно сжал кулаки, стукнув правым по обложке лежавшего на коленях атласа.
Мой попутчик недоуменно посмотрел на меня, но промолчал, а я виновато улыбнулся в ответ и, раскрыв атлас, несколько минут бездумно перелистывал страницы, изредка останавливаясь на тех, где были изображены знакомые мне существа. Лайсы, ворги, орки, горгульидля составителя атласа они были всего лишь мифами, но не для меня. Я до сих пор прекрасно помню когти, зубы и клинки всех этих «мифов».
Дилижанс резко дернулся, заставив меня быстренько ухватиться за вделанную в стенку бронзовую ручку, и замер.
Прибыли, констатировал мой попутчик, снимая с вешалки куртку и надевая широкополую шляпу, очень похожую своим видом на ту, что носят в фильмах ковбои. Значит, запомните, вам надо пройти от станции до самого конца Ткацкой улицы, там повернуть направо и вновь, не сворачивая, до самого порта.
Что ж, маршрут не хитрый, улыбнулся я, спасибо вам.
Я закрыл атлас и, положив его на сиденье, дождался, пока мужчина покинет дилижанс, затем вышел следом. Книгу я брать с собой не стал, в принципе, мне она особо теперь не нужна, а размер у нее немаленький и таскать с собой ее не очень-то удобно, так что пусть кому-нибудь другому пригодится.
Латос напомнил мне старинную киносъемку, которую как-то показывали по телевизору в одной передаче, вроде бы посвященной началу двадцатого столетия. Довольно широкие центральные улицы, почему-то замощенные лишь рядом с домами, а посередине отсыпанные мелким гравием вперемешку с песком. Народу довольно много, и извозчикам, а также редким самобеглым повозкам приходится постоянно притормаживать, дабы пропустить очередного жителя. Правил движения тут еще явно не придумали, однако я все же заметил, что все транспортные средства стараются держаться вне мощеной части.
Некоторое время я пытался понять, зачем так было сделано (по гравийно-песочной смеси повозки шли с заметным трудом), пока не прошел дальше по улице и не увидел вполне знакомую картину асфальтирования дороги, с поправкой на местный колорит.
Десяток гномов в ярко-желтых робах и странных зеленых шестигранных касках деловито суетились вокруг большой машины, напоминающей четырехколесный паровоз, изнутри которой, словно паста из тюбика, выдавливалась какая-то зеленоватая блестящая жидкость. Машина ползла со скоростью улитки, а метрах в десяти позади нее выдавленную жидкость утрамбовывал каток, весьма похожий на увеличенный в размерах до двухэтажного дома земной аналог. Результатом работы парочки этих агрегатов и их гномьей команды являлось асфальтоподобное покрытие черного цвета с легким зеленоватым оттенком.
Как бы это все ни было интересно, но улица дальше была перекрыта, и, судя по скорости этого укладчика, довольно надолго, так что, понаблюдав несколько минут за слаженной работой гномов, я отправился искать обходной маршрут. Надо сказать, что тут я свалял дурака, мне бы взять одного из извозчиков, но я как-то об этом не подумал, а прикинув короткий путь, решил срезать через дворы. Минут через десять я наконец осознал свою ошибку: стоило свернуть с центральной улицы, как ты оказывался в лабиринте из узких извилистых проходов. Дома стояли настолько близко, что, раскинув руки, я мог коснуться стен противостоящих зданий. Ко всему этому надо добавить грязь и мутные лужи порядочного размера, которые приходилось либо перепрыгивать, либо обходить, прижавшись к стене. Однако надо отдать должное, дворики, которые я иногда пересекал в поисках дороги, были довольно чистенькими и буквально соревновались за звание «лучший цветник района». Такого количества клумб, украшенных богатым разноцветьем и заполнявших практически все пространство между подъездами, я не видел нигде. Пару раз я спрашивал дорогу у прохожих, и мне подробно ее объясняли, но каким-то неведомым образом вновь оказывался в тупике, все дальше углубляясь в эти каменные джунгли. Дело тут было явно нечисто. Создавалось впечатление, что кто-то неведомый специально вел меня к нужной ему цели. В конце концов, где-то минут через пятнадцать, я уперся в высокий кирпичный забор. Справа и слева возвышались серые «тела» четырехэтажных зданий, а дорога была только назад. Я нервно хихикнул.
«Двигайся, двигайся, быстрее еще быстрее, почувствуй свой предел а теперь преодолей его!!» всплыли в голове слова моего учителя. Он, как и я, был из другого мира, только вот в отличие от меня в своем мире он погиб и здесь оказался уже в виде призрака, каким-то неведомым способом передав мне большинство своих умений. Только вот у нас (в смысле на Земле) они почти не действовали, и за прошедшие годы я как-то отвык ими пользоваться, но теперь Я прикинул высоту забора (получалось что-то около пяти метров) и, резко оттолкнувшись от земли, буквально вбежал вверх по отвесной стене и застыл на ее «вершине», с удивлением рассматривая открывшуюся мне картину.
Когда мне сказали про порт, я думал, что город расположен на берегу моря, ну или в крайнем случае реки, ведущей к морю, ведь, судя по атласу, Родария располагалась на другом континенте. Однако, как оказалось, все, кто мне говорил о порте, вкладывали в это слово несколько иной смыслцелый лес уносящихся в небо причальных мачт, у некоторых из которых висели громоздкие на вид туши дирижаблей. Я присвистнул от удивления. До этого аэро точнее дирижаблепорта было еще далековато, но теперь-то я точно знал, куда идти. Оставалось только пересечь поле с разбросанными то тут, то там полуразвалившимися зданиями непонятного мне назначения, и я буду на месте. Спрыгнув вниз, я направился к порту быстрым шагом, стараясь не упускать из виду его мачты, и уже преодолел половину дороги, как тихие голоса, раздавшиеся из-за угла здания, мимо которого я проходил, заставили меня остановиться и внимательно прислушаться. Судя по разговору, там кого-то банально грабили. Колебался я где-то пару секунд, затем вздохнул и вытащил из чехла катану.
* * *
Это был прекрасный экземпляр «инвалктуса патройнукса», называемого в простонародье «чертополошницей», причем данный образец обладал редкой темно-зеленой расцветкой крыльев. Тавикус Дворкинисторик, писатель, почетный член Танийского Географического общества и страстный энтомолог-любитель неверящими глазами, полными жадного блеска, уставился на бабочку, тихо бормоча себе под нос слова сковывающего заклинания. Золотистое свечение вспыхнуло вокруг цветка, превращаясь в полупрозрачную сетку, но за секунду до этого насекомое взмахнуло своими крыльями и неторопливо запорхало куда-то в сторону полуразрушенных строений, расположившихся на краю небопорта. Тавикус аж застонал от разочарования и принялся быстро избавляться от навешанных на себя сумок, не обращая внимания на удивленные взгляды своего слуги, молодого полуэльфа, носящего причудливое для человеческих ушей имя Дайкансартар.
Господин профессор, наконец подал голос юноша. Нас же ждут и
Я быстро, Дайк, прервал того Дворкин, поправляя сползшие с переносицы очки и разминая пальцы для более точного применения заклинаний. Но это такой экземпляр, такой экземпляр
Парень попытался возразить, но профессор уже не слушал его, почти бегом устремившись вслед за бабочкой. Дайк посмотрел вслед высокой, тощей, несколько нескладно сложенной фигуре ученого, двигающейся через поросшее бурьяном поле, и, вздохнув, уселся на большой деревянный чемодан. Спорить, а уж тем более пытаться остановить хозяина в его охоте за редкими насекомыми, было занятием крайне неблагодарным, поэтому оставалось только ждать и надеяться, что хозяин не проявит свою, ставшую уже легендарной, рассеянность, заблудившись практически в чистом поле.
Некоторое время ученый хаотично перемещался по полю, изредка замирая для попытки очередного заклинания или увязнув в колючем кустарнике, чьими зарослями было богато покрыто все пространство между дорогой и разрушенными зданиями старого порта, затем вдруг устремился к видневшемуся вдали забору.
Дайк, все это время внимательно наблюдавший за своим хозяином, вскочил на ноги и, пару минут поколебавшись между возможностью оставить вещи без присмотра и предчувствием грозящей профессору опасности (развалины старого порта всегда слыли дурным местом), устремился вслед за ученым.