Спи, маленький спи и набирайся сил Нежно проворковала гитанка, баюкая младенца. Тебе их понадобится много
Глава втораяПредставление
Зивира из его горла вырвался звук, который можно было отдаленно принять за радостный возглас. Черные как головешки пальцы ребенка впились в стальные прутья решетки. Черноволосая гитанка была, пожалуй, единственным человеком в труппе, кто относилась к нему с теплотой. Все остальные шпыняли и норовили обидеть при каждом удобном случае, считая искалеченного пожаром парня за нелюдя.
Восемь лет прошло с того момента как безымянного младенца подобрали бродячие артисты, но его ожоги так и не сошли. Кожа и плоть ребенка намертво спеклись и превратились в угольно-черный природный панцирь невероятной прочности. Абсолютно черное напрочь лишенное волосяного покрова тело вкупе с яркими багровыми глазами производили жуткое впечатление на любого впервые увидевшего его. Оттого, наверное, к парню раз и навсегда приклеилось прозвище Уголек, которое и заменило ему имя.
Надо сказать, его новый хозяин не страдал недостатком практичности и потому, едва тому исполнилось три года, вовсю взял парня в оборот, заставляя его трудиться до седьмого пота. Не по годам крепкий и смышленый мальчик несмотря на свои увечья должен был выходить на помост вместе со взрослыми артистами и рычать и кривляться, изображая демона из неведомых преисподний. Народ приходил в настоящее неистовство от вида маленького урода, швыряя в него гнилыми овощами и испуганно шарахаясь в стороны, если тот подходил слишком близко к передним рядам.
А в перерывах между представлениями на его плечи ложилась вся грязная работа. Уголек должен был чистить клетки животных, кормить и вычесывать лошадей и пардусов, а также подрабатывать у зажиточных горожан, которым на пару часов продавал его хозяин цирка за звонкую монету, которая, разумеется, целиком без остатка шла в бездонный карман Аро.
В труппе бродячих артистов Уголек стоял ниже всех, считаясь практически говорящим животным и собственностью хозяина. Аро был властным, жестоким человеком не терпящим от своих людей и малейшего прекословия. Он не раз жестоко бил парня кнутом за как ему казалось недостаточное усердие в работе или просто вымещая злобу.
Остальные, которым тоже нередко доставалось от хозяина, также не упускали случая лишний раз укусить сироту. Особенно в этом отношении отличались фигляры мимы Трим и Тром. Частенько они подстерегали парня где-нибудь в укромном месте и жестоко колотили, благо тот хоть и рос весьма крепким для своих лет, все же был еще слишком мал чтобы дать отпор молодым лоботрясам. К тому же при всей своей ужасающей внешности парень был совершено неответным на злобу и лишь тихо хрипел, покорно снося все побои и издевки. Спал же Уголек и вовсе в ржавой железной клетке, в которой раньше содержали пардусов. Но потом для хищников нашли жилье поновее, и мальчику досталось их старое обиталище.
Уголек Зивира нежно провела изящной смуглой ладонью по черной матово блестящей щеке паренька. Они опять били тебя вот поешь. Из под полы длинного платья гитанки появилась краюха черного хлеба с куском жирного козьего сыра. Мне удалось стащить это из под самого носа старого Вома ешь, не бойся. Девушка, улыбаясь, глядела, как парень жадно впивается в угощение крепкими острыми зубами. Потом я принесу еще
Зивира пожалуй, эта невероятная девушка, которой и самой жилось далеко непросто, заменила парню мать. Зивира была гитанкой, представительницей самого древнего народа Иорля владеющего изначальной магией. Извечные странники, бродяги, певцы и чародеи, они долгое время удивляли всех прочих своими невероятными талантами и умениями.
Однако столетия назад пресвитеры Всевышнего Атона, нового культа никому ранее неведомого, но каким-то непонятным образом очень быстро набравшего силу в империи и вытеснившего все иные религии и верования, почти уничтожили гитан, низведя магию в мире практически на нет. Лишь отдельные небольшие группы еще продолжали скитаться по просторам мира, но ни о какой былой силе детей дорог не приходилось и говорить.
Зивира же была танцовщицей в труппе Аро, а также его любовницей, что, впрочем, не давало ей никаких особых привилегий перед прочими. Аро был из тех людей, что не любят никого кроме себя, и не считался даже с кровными узами не говоря уже о мимолетных связях с артистками собственной труппы.
Мне пора, представление вот-вот начнется Девушка одним гибким движением поднялась с земли. Постарайся сегодня не разочаровать хозяина и не дать ему повода вновь поколотить тебя.
* * *
Представление и впрямь вот-вот должно было начаться. Орроу являлся довольно крупным городом, и публика в нем была весьма щедрой. Особенно если артисты хорошо знали свое дело. У Аро знали, благо методы его обучения превосходно вколачивали необходимые навыки даже в самых нерадивых и непонятливых.
Первыми на уличный помост, сооруженный артистами на главной площади, возле которого собралась разношерстная крикливая толпа, вышли два размалеванных мима в пестром тряпье. Они тут же принялись прыгать и кривляться, своими ужимками и нелепыми вертлявыми движениями вызывая у публики гомерический хохот.
Мимы шутливо боролись и пинали друг друга, разбивая о голову один другого фанерные стулья и прочий специально сооруженный для представления бутафорский инвентарь. Худые нескладные клоуны был похожи на диковинных кукол марионеток и двигались словно на шарнирах. Подобные движения были результатом не только природного таланта, но и долгих изнурительных тренировок, что, впрочем, впоследствии с лихвой оправдывало себя. Зрители были в самом натуральном восторге.
Покривлявшись еще некоторое время, мимы, наконец, оставили арену, освобождая ее для другого участника. Им оказался грузный пожилой жонглер в просторной белой рубахе и широких черных штанах с длинными подтяжками. Глядя на его толстую неуклюжую фигуру, было вообще непонятно, что он забыл в этом месте. Однако стоило ему взяться за дело, все сомнения у публики тут же рассеялись.
Пара деревянных обитых блестящей золотистой бумагой булав порхали в его ловких руках как бабочки, да и сам артист преобразился словно по волшебству. От него будто бы шел некий внутренний свет, и на его фоне был уже не так заметен и объемистый выпирающий из под брючных подтяжек живот, и внушительная розоватая лысина. Да и вообще это просто перестало иметь какое бы то ни было значение. На арене находился истинный художник. Мастер искренне любящий свое дело и посвятивший его постижению всю свою жизнь.
К паре деревянных булав добавилась еще одна, а затем еще и еще Публика восхищенно замерла. Целых восемь предметов словно по волшебству летали по воздуху, подчиняясь едва уловимым глазу движениям жонглера, а затем артист внезапно поджал левую ногу, оставшись стоять на одной правой. Его руки ни на миг не забывали вершить свою работу, и даже в этом положении он ухитрился не уронить ни одну из булав.
Когда жонглер, наконец, завершил представление, ловко поймав все свои предметы и поклонившись почтенной публике, восторгу зевак не было предела. В широкополую шляпу предусмотрительно выставленную на краю помоста специальным служкой-мальчиком щедро полетели медные и стальные монеты. Благородное серебро или тем паче золото дозволялось иметь только знати и жрецам Всевышнего Атона. И немалую роль в этом запрете в свое время сыграли слуги Всеединого бывшие весьма и весьма падкими на презренный металл.
Получивший свою толику славы грузный жонглер неторопливо покинул арену, и из-за кулис ему на смену вышел молодой раздетый по пояс мускулистый светловолосый парень сложенный на редкость красиво и пропорционально. Женская половина публики восхищенно ахнула. Юноша и впрямь был невероятно красив, а его ослепительная белозубая улыбка могла разбить сердце любой даже самой капризной и своенравной красотке.
Поклонившись народу и продемонстрировав свою великолепную мускулатуру со всех сторон, юноша сделал колесо и легко прошелся на руках из одного конца арены в другой. Затем он выполнил еще пару акробатических элементов, в то время как двое молодых служек поспешно протягивали пеньковую веревку между высокими деревянными столбами расположенными на противоположных концах помоста.