У самых дверей дома ожидал дежурный офицер. Торопившийся встретить высокое начальство стражник уже почувствовал осенний ветер и, переминаясь с ноги на ногу, изо всех сил старался сделать вид, что ожидал прибытия канцлера в полной готовности исполнить любой приказ. Время от времени он оглядывался, проверяя, не пытались ли выстроившиеся за спиной солдаты разрушить впечатление полностью готовой к встрече боевой единицы.
Арнольду оставалось сделать несколько шагов, когда солнце внезапно прорвалось через пелену тяжелых туч, нависших над самыми верхушками деревьев. Теплый свет оживил последние метры дорожки, тщательно очищенной от листьев у самого дома, и лица стражников. Он заиграл бликами на козырьках фуражек, на эмблемах мундиров, на оружии и заставил людей щуриться в самый ответственный момент.
Наблюдая за отчаянными попытками стражников не поддаваться по-весеннему ярким солнечным лучам, Арнольд не мог не улыбнуться. Другой бы подумал, что это добрый знак, обещание удачи, но только в чем? Сегодняшняя беседа являлась достаточно важной, серьезной и интересной, но совсем не должна была стать хоть в чем-то судьбоносной. И все же
Движением руки Арнольд остановил офицера, уже щелкнувшего каблуками и собравшегося рапортовать по полной форме, словно они были на параде.
Лейтенант, господа предупреждены о моем визите?
Стражник, не отрывая руки от козырька, оглушил звонким почти мальчишеским голосом:
Так точно, ждут господина канцлера в салоне! и добавил уже более спокойным тоном. С ними сержант Жиру.
Сержант, судя по всему, слишком буквально воспринял указание не спускать глаз с «гостей господина Гензериха». Канцлер не стал задавать вопросы офицеру. Тот вряд ли мог сообщить что-то интересное.
Арнольд сам не был до конца уверен, зачем приехал сегодня сюда и чего он надеялся добиться от этой женщины. Формальное предложение, служившее поводом для визита, выглядело правильным и вполне укладывалось в логическую цепочку, которую канцлер обдумывал последние дни. Но слишком много темных пятен обнаруживалось в казавшихся ранее безупречных рассуждениях.
Поднимаясь по знакомым ступенькам, Арнольд еще раз мысленно пробежался по последним событиям и попытался расставить в правильном порядке все точки, запятые, вопросительные и восклицательные знаки в черновике соглашения, которое он собирался предложить своим «гостям».
Звук открывшейся двери не смог заставить Шайлу и итальянца прервать свои занятия. Они сидели за обеденным столом напротив друг друга. Бывшая глава магического департамента задумчиво рассматривала кусочек печенья, который держала в пальцах левой руки. Мужчина напротив читал газету, отвернувшись к окну и закинув ногу на ногу. Оба не произнесли ни слова. Теренций шумно сложил листы «Вестника» и кинул на край стола. Шайла аккуратно приподняла чашку двумя пальчиками, искоса посматривая в сторону канцлера. Только когда Арнольд уже выбрал себе место и взялся за спинку стула, маг расплылся в улыбке.
Садитесь, садитесь, дружище.
Здоровяк, казалось, обрадовался вполне искренне. Сидеть взаперти, даже в обществе той, ради которой он и приехал сюда, было не очень ему по душе. Деятельная натура итальянца требовала чего-то большего, чем разговоры за чаем или за фужером хорошего вина.
В былые времена они не были знакомы, хотя и виделись несколько раз на официальных мероприятиях. Личность неординарная, проявляющая свои магические способности иногда в шутку, иногда всерьез. Но делал он это всегда по-настоящему, не на публику и не на словах, цедя сквозь зубы всякие таинственные фразы о неподходящем положении светил или прозрачности эфира. Словом, настоящий маг. И в целом любопытнейшая личность, успевшая отметиться во множестве не совсем приличных историй.
А Шайла? Она оставалась сама собой. Ричард, не доверять которому в этом вопросе, не было причины, однажды с усмешкой произнес: «Все светские интриги, отчаянные скандалы и неприятности благородных семейств придуманы ректором магической академии». Этим она занималась в свободное от основной деятельности время. Но, к сожалению, для всех приличных, а особенно неприличных членов света и полусвета основная деятельность Шайлы уже не отнимала у нее так много времени, как раньше.
«Половина горничных и слуг самых известных жителей города отчитываются перед ней. Никто же не хочет внезапно покрыться прыщами или лишиться мужской силы».
Сложно было понять, говорил ли священник-маг серьезно или просто высказывал предположение о возможностях этой женщины. И можно было лишь догадываться, перед кем отчитывалась вторая половина хранителей пикантных подробностей и тайн.
Надеюсь, мессир, вы не откажетесь. Честное слово, собрание вин в подвале этого дома вызывает мое глубочайшее уважение и одобрение.
Приятно, что вы оценили мою коллекцию. И, пожалуй, я действительно выпью. Дорога была утомительная.
Вот видите, господин канцлер. Совсем необязательно держать нас так далеко от города. У меня есть по этому поводу замечательный тост! И следующая наша встреча пускай состоится, например, в «Сцене». Представляете, какая там чудесная атмосфера? Антураж.
Шайла с треском раскусила печенье. Мужчины повернулись к даме, которая прикоснулась губами к своей чашечке, словно только сейчас решила, что этот напиток соответствовал ее привычкам. Вдохнув чайный аромат, она удовлетворенно улыбнулась, причем каждый из присутствующих ощутил это легкое движение губ совершенно по-разному.
Как мило, господин канцлер, что вы, наконец, нашли немного времени для нас, несчастных узников прошлого. Хотя оно было и вашимШайла на секунду замолчала, а затем закончила, прошлым.
Совсем нет, мадам. Прошлое пусть остается там, где ему самое местов прошлом.
Она только покачала головой и откусила маленький кусочек печенья. В этот раз не раздалось ни звука, словно печенье в ее руках незаметно подменили на какое-то совсем другое мягкое сдобное.
Солдат внес в комнату еще один бокал для вина. Жаль, все-таки, что пришлось заменить прислугу стражниками, но в первые дни это казалось разумным. А сейчас, постфактум, просто поспешно принятым решением в череде таких же ежеминутных и ежесекундных распоряжений.
Невольный слуга постарался аккуратно налить ему именно столько, сколько полагалось в таких случаях. Арнольд поймал себя на том, что постукивал по полу носком туфли. Сделав глоток более глубокий нежели того заслуживало вино, он решил, что больше не стоило терять время на светскую беседу. Пусть даже в качестве прелюдии к важному разговору.
Мадам Шайла, не хотели бы вы вновь возглавить магическую Академию? О поручении королевы, послужившим причиной этой, скажем так, изоляции, в этом случае можно было бы и забыть.
Женщина молчала, ничем не выдавая впечатления, которое произвело на нее предложение. Да и произвело ли? С одной стороны, прозвучавшие слова означали, как минимум, что она сможет покинуть место своего «содержания». Она обретет свободу, пусть и не полную. Арнольд и не предполагал, что способен полностью доверять этой женщине, но возможностей у нее появится гораздо больше. А с другой Шайла должна понимать, что ей придется возглавить учреждение, которое сейчас представляло собой руины былого могущества и влияния. Во всяком случае женщина могла так думать, находясь здесь и не получая новостей извне.
Не дождавшись ответа или хоть какой-нибудь реакции ни от колдуньи, ни от Варрона, Арнольд продолжил:
Сейчас многое в мире изменилось. Перемены произошли и в нашей стране, однако магия остается магией, а вы, мадам, известны своим опытом и здравомыслием.
Еще совсем недавно вы считали по-другому, господин канцлер временного правительства. Я так понимаю, что это предложение касается только должности ректора? Никакого другого поста для верховного мага в нынешнем правительстве не предусмотрено?
Вечно она старалась все перевернуть с ног на голову, даже одной фразой. Арнольд понял, что ему придется хоть немного раскрыть карты:
В республиканском правительстве, мадам, действительно никаких должностей для магов нет. Что касается академии, то должен сказать, что она сейчас начинает оказывать на общество некое повышенное влияние, что вполне может вас заинтересовать.