Контрфевраль - Дмитрий Аркадьевич Зурков

Дмитрий Зурков, Игорь ЧерепневБешеный прапорщик: Контрфевраль

Глава 1

Мы едем, едем, едем в далекие края В очень далекие, аж в саму Сибирь. В составе комиссии по проверке исполнения мобилизационных планов. Как там, в той пословице? Соловей берёт качеством, а воробейколичеством? Так и у нас. Вместо того чтобы уже призванных готовить как следует, сначала набирали молодых неотёсанных лопушков, теперь гребём чуть ли не сорокалетних ратников запаса, не знающих подчас, где у них правая нога, а где левая, и давно уже не думающих ни о чём, кроме своей большой семьи и очень небольшого хозяйства. Сгоняем их в запасные батальоны и не готовим ни к чему, кроме как есть начальство глазами, изображать в меру способностей солдатушекбравых ребятушек и топтать плац. А потомв окопы, Веру, Царя и Отечество защищать в меру способностей и желания, которого, правда, давно и в помине нет. В Питере вон запасные батальончики зачастую уже даже не двойного, а тройного состава.

Ну, и мы решили не отставать от моды. Перед отъездом пришел официальный приказ Ставки о разворачивании 1-го отдельного Нарочанского в батальон двойного состава, великий князь Михаил Александрович постарался. Так что часть последнего потока «курсантов» рискует остаться в постоянном составе, но только лучшие из лучших. Да и так людей искать надо, с чем, собственно, и едем. Вон тот же Гордей, читающий у окна «Капитана Сорви-голова», рассчитывает поднять в Томске свои давние охотничьи связи и заполучить себе во взвод ещё несколько снайперов. И едет-то не один, Семён тоже с нами, соединяет полезное с приятным. То бишь и со стрелками толковыми поговорить, и семью с собой в Москву забрать. Благодаря совету Фёдора Артуровича после того боя не списали его подчистую, а отправили в бессрочный отпуск по состоянию здоровья, и пришлось сибиряку нашить на погоны по две лычки черного басона. Зато теперь не абы кто, а подпрапорщик Игнатов едет по делам, снабжённый грозной бумагой из Собственной Его Величества канцелярии (Келлер всё же договорился с Танеевым, или кто там у руля) и приличной суммой на случай, если эта бумага не подействует

Вообще даже не предполагал, что чтение будет так заразно. После экспресс-обучения грамоте для сдачи экзаменов на прапора почти все новоиспеченные их благородия ударились в литературу. В ход пошли все книги, до которых их цепкие ручки смогли дотянуться, пришлось даже в канцелярии освободить один шкаф специально под библиотеку. Причем книги оттуда видел и у простых бойцов. За теми же дневальными в ночное время этот грешок давно уже тянется, несмотря на угрозу жесточайшей кары в виде почти дословного пересказа прочитанного До Толстого и Достоевского, правда, еще не доросли, включая и командира батальона. Ну не люблю я их ещё со школы! Сами посудите, можно ли в шестнадцать лет осмыслить философскую величавость Льва Николаевича или психологические пассажи Федора Михайловича. Что же касается моих орлов, они уже давно поняли, что тварями дрожащими не являются и право имеют. Почти на всё.

Вот и сейчас купе больше похоже на читальный зал. Ещё двое увлечены Пушкиным, один читает «Сказки», другой по самые уши погрузился в «Руслана и Людмилу». Это они уже поменялись книгами. Котяра, решив соригинальничать, выбрал «Кому на Руси жить хорошо» и сейчас сравнивает свои жизненные воззрения с некрасовскими. И, насколько я знаю, в чемоданах ждут своего часа еще с десяток книг. В соседнем купе такая же беда, народ во главе с Остапцом уткнулся в книжки, коротая время в дороге. Я тоже не отстаю от коллектива, только вот литература у меня больно специфическая, и поэтому обложки обернуты газетами. Сейчас перечитываю «Манифест Коммунистической партии» господ Маркса и Энгельса. Потом на очереди«Капитал» и прочие мыслезавихрения. А заодно «Марксизм и национальный вопрос» самого товарища Джугашвили изучить не мешает, к красноярской встрече подготовиться заранее

Томск!.. Приехали!.. Поезд медленно подтягивается к приземистому вокзалу, и паровоз с громким «Фух-х-с-с» и последовавшим лязгом буферов останавливается окончательно. Выходим компактной группкой на заснеженный перрон, с удовольствием вдыхая морозный воздух после духоты вагона, и я шагаю к вагону первого класса, где ехало высокое начальство, чтобы получить последние цэу. Чиновникам сразу было доходчиво доведено, что мы, хоть и входим в состав комиссии, но едем со своей особой задачей, а посему трогать нас не моги.

Ничего особенного нам сказано не было, посему командирским решением переношу представление уездному воинскому начальнику на завтра, всё же не хочется в шесть вечера отрывать всеми уважаемого полковника Соколовского от ужина в кругу семьи. Размещаю своих прапоров в близлежащей гостинице, договариваемся о завтрашней встрече и, взяв извозчика, еду домой, с удовольствием слушая давно забытый скрип полозьев по укатанному снегу

Первым меня встречает наш дворник, старающийся сквозь плотные уже сумерки разглядеть, кого там принесла нелегкая на ночь глядя.

 Потапыч, старина, здравствуй!

 Хосподи Хто ж то?..  Старик, подслеповато прищурившись, оглядывает меня с ног до головы.  Никак Денис Анатолич пожаловали?..

 Он самый, Потапыч, он самый.

 А и не узнашь сразу-то! О, каков-то орёл вымахал! Видать, и в чинах немаленьких?  Старый солдат, разглядев мои погоны и георгиевскую ленточку на второй петличке, вытягивается во фрунт, беря лопату для снега в положение «К ноге».  Здравия желаю, вашвысокбродь!..

 Да полно тебе, старина!  От накатившего избытка эмоций приобнимаю его за плечи.  Мои родители дома?

 Дома, как есть дома, гости у них. Важный такой барин с супружницей и ешо один поп

Поднимаюсь по знакомо скрипящему крыльцу. Знакомопотому что воспоминания Дениса-первого давно уже растворились во мне без остатка и их я воспринимаю как свои собственные. Прохожу по коридору, останавливаюсь у двери и два раза кручу барашку звонка, как того требует надпись «Прошу повернуть» вокруг неё. Раздается приглушенное звяканье, чуть позже слышны шаги, дверь открывается, и незнакомая молодуха в переднике горничной внимательно смотрит на меня, потом освобождает проход.

 Проходьте, вашбродь. Как про вас доложить?

 Добрый вечер, любезная

 Денис?! Боже!.. Ты как здесь?.. Откуда?..  В дверях появляется мама, от неожиданности застывающая на месте. Впрочем, замешательство длится не более секунды, она бросается ко мне, я тоже делаю шаг навстречу, обнимаю её и чмокаю в щеку.

 Здравствуй, мама!.. Вот, с оказией в гости приехал

 Ну скажешь тоже! К себе домойи в гости!.. Анечка, это мой сын, Денис Анатольевич. Прими шинель, пожалуйста. И, будь любезна, поставь еще один прибор на стол У нас сегодня гости, папины знакомые, наверное, важные для него Да ты их ещё не знаешь Ты с Дашей приехал?.. Ой, что я говорю, на кого же она малышку оставит?  Мама с подозрительно заблестевшими глазами тараторит, не переставая.  А так хочется на внучку посмотреть!.. Ну, проходи же, проходи

Шинель и папаху у меня забирает горничная Анечка, шашку, не доверяя женским рукам, вешаю сам, привожу себя в порядок и вместе с мамой захожу в комнату.

 Анатоль!..  Мама окликает отца, увлечённо о чем-то спорящего с каким-то господином.

 Денис, ты?! Вот так сюрприз!.. Позвольте представить вам моего сына.  Папа приходит в себя быстрее.  Ты какими судьбами здесь?..

 Здравствуй, папа! Добрый вечер, дамы и господа!  По привычке щёлкаю каблуками.  Приехал в командировку.

 Михаил Георгиевич Курлов, профессор, преподаю в Императорском университете,  представляется осанистый бородатый господин.  А этомоя супруга Александра Алексеевна.

 Денис Анатольевич Гуров, капитан, командую батальоном.  Пожимаю протянутую руку и делаю короткий поклон мило улыбающейся даме.

 Отец Димитрий,  представляется батюшка, также желающий поручкаться, глядя через очки на меня умными глазами.

 А что за командировка?  Папа продолжает расспросы.  Если это не военная тайна, конечно.

 Не тайна. Инспекция исполнения планов очередной мобилизации Спасибо, мама, я не голоден, но вот от горячего чаю не откажусь.  Приземляюсь за стол возле только что поставленного столового прибора.  Успел отвыкнуть уже от сибирских морозов.