- Вы помните то место, где Цыпленок рассказывает, что небо обрушилось на землю? Чудесная книжка, с детства ее помню.
Когда Грэхем понял, что его сын и вправду понравился гостю, Нэйменд показался ему симпатичным.
Но теперь он вдруг вспомнил, зачем тот явился. Грэхем терпеть не мог болтовни об абстрактном гуманизме.
- Боюсь, мистер Нэйменд, что мы только понапрасну тратим время, - решительно сказал он. - Я уже тысячу раз слышал все, что вы собираетесь мне сказать. Может быть, вы и правы в какой-то степени, да вот только я тут совершенно не при чем. Я - ученый, прежде всего ученый. Все в один голос кричат, будто я изобрел абсолютное оружие. В какой-то степени это так, но моя-то цель совсем другая. А это оружие, что называется, промежуточный результат, не более того. Главное для меня как для ученого - продвинуть науку еще на шаг вперед и тем самым способствовать прогрессу человечества. В этом и заключен, по-моему, высший гуманизм, высшая человечность!
Эта маленькая речь прозвучала так горячо и с такой уверенностью, что гость, видимо, понял всю бесполезность своего визита.
- Что ж... раз так, мне остается только откланяться. Вы ведь просто не хотите говорить об этом, правда, доктор Грэхем? Я сейчас уйду, только вот... Может у вас найдется что-нибудь выпить? Желательно покрепче...
Грэхем уже успокоился.
- Конечно, найдется, - любезно сказал он. - Виски с содовой подойдет?
- Самое то.
Грэхем отправился на кухню за выпивкой, а когда через некоторое время вернулся, Нэйменд как раз выходил из детской со словами: "Спокойной ночи, Гарри". Грэхем слышал, как сын радостно откликнулся: "Спокойной ночи, мистер Нэйменд". Голос его звенел от счастья.
Грэхем смешал две порции, и они выпили. Предложение повторить Нэйменд отклонил и засобирался уходить.
- Я тут позволил себе кое-что подарить вашему сыну, пока вы были на кухне. Надеюсь, доктор, вы не рассердитесь?
- Ну что вы, конечно, нет, мистер Нэйменд. Большое спасибо. Спокойной ночи.
Закрыв за гостем дверь, Грэхем тут же направился в детскую.
- Ну вот, Гарри, я и освободился! Сейчас будем читать про...
Он так и застыл с открытым ртом. Потом его прошиб холодный пот, на лбу выступила испарина. Громадным усилием воли он заставил себя удержать на лице улыбку, с которой вошел, чтобы ребенок не почувствовал, какой ужас охватил отца. На негнущихся ногах он подошел к постели.
- Дай-ка я посмотрю твой подарок, Гарри. - Очень трудно было сказать это легким, беззаботным тоном, чтобы мальчик не испугался, и чтобы не случилось непоправимое.
Когда Грэхем осторожно взял зловещий подарок, руки его тряслись.
"Боже, - подумал он, - какой нелюдью надо быть, чтобы подарить ребенку заряженный револьвер... такому ребенку! Это же бесчеловечно!"