Еще одна замеченная мною несправедливость относится к охранникам, которых я никак не смог обойти. Так вот, это служило для меня источником любопытства с первой минуты пребывания на фабрике. Даже без особой математической подготовки нетрудно вычислить, что если бы фабрика платила охранникам то, чего они заслуживают, то и в этом случае оплата их труда превышала бы экономически выгодную. На ответ я наткнулся, когда случайно подслушал жалобы двоих сменившихся с дежурства охранников. Им, оказывается, недоплачивали в такой же мере, как и работягам, и это при том, что они сохраняли добро, стоившее миллионы! Это, разумеется, несправедливо, но я не впервые сталкиваюсь с подобными вещами и, больше того, отношу их к обычной практике любого предприятия. Как ни бредово это звучит, но на самом деле именно так и должно все обстоять. Если сторожа будут получать приличное жалованье, то преступники вроде меня станут охранниками, поскольку и работа эта чище и спокойнее, и пенсия лучше, а если не останется никаких преступников, то не будет и никакой надобности в охранниках, и все мы кончим безработными. С такой точки зрения статус-кво кажется предпочтительней.
Так или иначе, я продолжал глядеть во все глаза и держать ухо востро, пока не почувствовал, что собрал достаточно несправедливостей в подкрепление своих доводов, а потом оставалось только дождаться подходящего момента, чтобы предъявить найденное. Для этого мне понадобилось все мое терпение, поскольку, как уже отмечалось, работяги любят пожаловаться на свою работу. Вечер, о котором я собираюсь рассказать, не оказался исключением из правила.
Как думаешь, Гвидо? рассуждал Рокси. Кому приходится хужепарням, делающим капающие туалеты, или тем, кто производит чихающие подушки на батарейках?
Прежде чем дать ответ, я усиленно делал вид, будто упорно соображаю.
Я думаю, осторожно начал я, если бы мозги были динамитом, то на всей фабрике не нашлось бы пороху даже на один патрон.
Ему потребовалась минута на понимание, к чему я клоню, но когда до него наконец дошло, его глаза стали действительно злыми.
Что бы это значило?
Это значит, что я уже почти две недели сижу здесь, слушаю ваше нытье и ничего, в сущности, не услышал от вас о происходящем.
Ладно, господин Соббезобразер, если ты такой умный, то уж скажи нам, работающим здесь не один год, чего же ты такого выведал за две недели.
Я предпочел пропустить мимо ушей шпильку насчет Соббезобразера, так как к нашему разговору теперь стали прислушиваться работяги с нескольких столиков. Я рисковал потерять их внимание, если бы потратил время на разборки с Рокси.
Вы, ребята, проводите все время в спорах о том, кому приходится хуже, но суть дела упускаете. А она в том, что всем вам достается кукиш с маслом.
И с этими словами я принялся перечислять дюжину наиболее убедительных примеров замеченной мной эксплуатации работяг. К концу моего выступления меня слушал, постепенно закипая, уже весь бар.
Ладно, Гвидо. Твой довод поняли, сказал Рокси, пытаясь сделать еще один глоток из кружки, прежде чем до него дошло, что та пуста. Ну и что же нам делать? Политику компании определяем не мы.
Я продемонстрировал аудитории неподражаемую улыбку.
Мы не определяем политику компании, но именно нам решать, будем мы работать или нет при таких условиях и за такую плату.
Услышав это, Рокси просветлел, словно только что выиграл в лотерею.
Совершенно верно, согласился он. Они контролируют фабрику, но без нас, рабочих, не отгрузят ни одного «собачьего безобразия».
Толпа к этому времени порядком распалилась, все пили и хлопали друг друга по плечам. И вот тут кто-то мрачно заметил:
А что помешает им, если мы заартачимся, просто-напросто нанять новых рабочих?
Это сказал Сион. Как вы, возможно, заметили, он возникает куда реже, чем Рокси, но когда открывает рот, другие работяги обычно прислушиваются. Данный случай не исключение, и в баре стало тишеработяги старались сфокусироваться на новой проблеме.
Брось, Сион, откликнулся Рокси, пытаясь отделаться смехом. Какой идиот станет работать за такую плату и при таких условиях?
Рокси, мы именно так и поступали, к тому же не один год! По-моему, найти новых рабочих им будет нисколько не труднее, чем прежних.
Я решил, что настало время вмешаться в происходящее.
Ты проглядел несколько моментов, Сион, сказал я. Во-первых, наем и обучение новых рабочих потребуют времени, и в течение этого времени фабрика не будет выпускать на продажу «собачьих безобразий», и, значит, владелец потеряет деньги, что ему не может понравиться.
На это Сион только пожал плечами.
Верно, но он скорее всего предпочтет краткосрочную потерю денег от закрытия фабрики долгосрочным расходам на выплату нам повышенного жалованья.
И это приводит нас к другому, не учтенному тобой моменту.
К какому же?
Новым рабочим придется выносить одно нестерпимое условие труда, которое нас не касается а именнонаше присутствие! Им придется, идя каждое утро на работу, проходить мимо кого-то из нас, и хотя охранникимастера сторожить фабрику, но, по моим сведениям, компания не сможет обеспечить всех новичков телохранителями.
Это, кажется, послужило ответом на возражение. Тогда мы углубились в детали плана, разработка которого непосвященному может показаться легким делом, в действительности же, прежде чем привести что-то в движение, нужно учесть многое. Требовалось ввести в курс дела две другие смены, согласовать список требований, не говоря уже о создании забастовочного фонда на тот случай, если другая сторона захочет попробовать одолеть нас голодом.
Многие парни хотели, чтобы я руководил этим делом, но я счел для себя невозможным принять эту честь и с чистой совестью предложил этот пост Рокси. В качестве аргумента я сослался на то, что работяг должен представлять кто-нибудь с более чем двухнедельным стажем работы, но на самом деле я просто не знал, долго ли еще проработаю до того, как босс вернет меня к моим обычным обязанностям, и не хотел, чтобы движение застопорилось из-за внезапного исчезновения лидера. Я вызвался натаскать их по части обращения с новичками, которых попытается нанять фабрика, так как большинство нынешних работяг, когда дело доходит до трудовых споров, выказывают абсолютную беспомощность.
Работа на складе и содействие рабочему движению отнимали массу времени, так что я чуть было не пропустил еженедельную встречу с Банни. К счастью, я вовремя о ней вспомнил, и это хорошо, так как Банникуколка, а куколки не любят, когда про них забывают.
Привет, малютка! подмигнул я ей с самым лихим видом. Как дела?
Ну, ты явно в бодром настроении, усмехнулась она в ответ. Думала, у меня есть для тебя хорошие новости, но, похоже, ты уже в курсе.
В курсе? В курсе чего?
Задание выполнено. Я расколола дело.
Это известие вызвало у меня чувство вины и стыда, так как я уже много дней не думал о задании, но теперь постарался скрыть это за демонстрацией энтузиазма.
Кроме шуток? Ты выяснила, как тырят товар?
На самом-то деле речь, оказывается, шла о хищениях, а не о мелких кражах. Один из деволов в бухгалтерии химичил с накладными на получение сырья и платил за большее, чем приходило на разгрузку.
Банни, сказал я, постарайся вспомнить, что диплом у меня не по бухгалтерской науке. Ты не могла бы растолковать мне на пальцах, как для младенца, суть этой махинации?
Ладно. Когда мы покупаем сырье, каждый груз подсчитываете, и итог отправляется в бухгалтерию. Вот этот-то итог и определяет, сколько мы платим поставщику и какое количество сырья должно поступить на склад. Так вот, наш расхититель договорился с поставщиками присылать нам счет за большее количество сырья, чем мы получаем на самом деле. Он подделывает накладные для оприходования излишков, платит поставщикам за неотгруженное сырье, а потом делит с ними лишние деньги. Беда в том, что, поскольку те же самые цифры фигурируют на складах, по документам там находится больше товаров, чем есть в действительности. Поэтому, когда фабрика почувствовала недостачу, владелец счел сотрудников несунами. Недостающие товары не крали, их вообще никогда не было на фабрике.
Я оценивающе присвистнул: