Но события эти являлись лишь внешней стороной конфликта. Все понимали, что за ливонцами в настоящий момент стоит Польско-литовская уния, которая стремится таким способом оттяпать кусок Галицко-волынского княжества. А кто-то считал, что повстанцам помогает даже Иранская империя, поскольку та заинтересована в ослаблении СРК.
Короче, очередные политические разборки, в которых должны умирать простые ребята, вроде меня, и страдать многочисленное мирное население, и в которых стравливаются народы под каким-нибудь эфемерным предлогом.
К зиме наше военное командование намеревалось положить конец сопротивлению, выдавить повстанцев и захватить их лидера. Поэтому-то в Волынь и послали спецотряд, дополнительную бригаду и несколько полков, которые должны подтянуться в течение июня-июля. Вот только все зимние достижения наша армия благополучно профукала, а ливонские националисты откусили ещё больший кусок Волыни и крепко там обосновались.
Про жалование тоже мы с капитаном поговорили. Он утверждал, что со всеми премиями и наградами сержант особой дружины мог заработать за месяц до пятисот тысяч, а в совсем редких случаяхи больше.
С Оболенским мы расстались на дружеской ноте, а в понедельник я снова с ним встретился, но на этот раз для того, чтобы ехать в Пинск, в расположение части, и подписать контракт на три месяца.
Глава 5
Дождь забывали выключить, и он лил, лил и лил, пресыщая влагой землю и окрашивая окружающий мир в тоскливые серые тона. А у нас на сегодня были запланированы большие учения, и после завтрака весь отряд выгнали на улицу мокнуть под нескончаемыми потоками воды, льющейся с неба.
Дождь шёл третий день подряд. Вчера он сделал небольшую паузу, а к вечеру снова зарядил, и когда утром мы выбрались из «санатория», вода всё так же упрямо капала из нависших над землёй туч, порождая недовольство личного состава.
И вот мы стояли в полном боевом облачении и мокли, слушая капитана Оболенского, который ставил задачу нашей роте. Позади, заглушив моторы, дремали бронемашины, а впереди простиралось поле с редкой растительностью. Менее чем в километре от нас располагались кирпичные и бетонные здания в три-четыре этажа, специально построенные тут для проведения учений.
Наша часть располагалась в десяти километрах отсюда, в пригороде Пинска на территории бывшего санатория. Этоодна из причин, почему я её и прозвал «санаторием». Вторая же заключалась в том, что по сравнению с теми условиями, в которых мне доводилось служить раньше, тут был настоящий курорт. У меня, как у сержанта, имелась отдельная комната, а рядовые жили по два-три человека в комнате. Хозяйственными делами бойцы особой дружины занимались лишь в качестве наказания, в основном же быт ложился на плечи вспомогательного подразделения, в котором ни бояр, ни князей не было. Так что кроме как санаторием или детским лагерем с усиленной нагрузкой, нашу военную часть язык назвать не поворачивался.
Жалел ли я что пошёл сюда? За три недели, которые я здесь отслужил, поводов пока не представилось. Войны тут не было, война шла в ста километрах отсюда, да и то как-то вяло в последние месяцы, и мы занимались тренировками, учениями и праздным времяпрепровождением в перерывах.
По моей обтянутой тканью каске барабанил дождь. В руках я держал штурмовую винтовку М-99 с подствольным энергетическим блоком «Луч-4». Рассованные по карманам разгрузки магазины были забиты холостыми патронами, в блоке, по понятным причинам, заряды отсутствовали. В нескольких кармашках на груди и поясе лежали пять учебных гранат и три дымовые шашки. Глаза закрывали специальные очки, а если точнее, УПНуниверсальный прибор наблюдения со встроенными тепловизором, ночным видением, обнаружителем целей, дальномером. Всё это управлялось с помощью зрительного интерфейса, с которым я познакомился только тут, в спецотряде.
Моё снаряжение было стандартным, «стоковым». Его выдали мне в части. Но потом я узнал, что таким пользовались лишь те, кто не имел средств купить собственное. И нет, не потому что на всех не хваталопросто боярские и княжеские отпрыски считали, что «кастомное» тактическое снаряжение, подобранное специально под себяэто круто, а казённоене очень.
Поскольку я был выходцем из княжеского рода, обладал самой сильной во всём отряде энергетикой, да ещё и имел боевой опыт, сразу по прибытии меня назначили сержантом, и теперь я командовал пятью боярскими отпрысками. Сейчас мои подопечные стояли шеренгой и слушали капитана.
Все они имели навороченные пушки в тактическом обвесе и прочую продвинутую снарягу, стоящую кучу денег. У бойцов спецотряда оказывалось всё самое лучшее из того, чем могла похвастаться современная оружейная промышленность в сфере тюнинга.
Моё отделение было укомплектовано не полностью. Штат военного временисержант и семь бойцов, а у меня в подчинении имелось только пять. Впрочем, в других подразделениях ситуация оказалась похожей. На обе пехотные роты вместо положенных ста шестидесяти человек даже сотни не набиралось. Рота боевых машин, входящая в состав нашей особой группы тоже имела недобор.
Зато все мои бойцы оказались новгородцами. Подразделения старались комплектовать так, чтобы люди из одного княжества служили вместе. Это должно было способствовать большей сплочённости и уменьшить число конфликтов. Помогало ли? Когда я прибыл, первым делом услышал историю о драке между новгородцами и москвичами, состоявшуюся за неделю до моего приезда. Можно себе представить, что было бы, если б народ перемешивали.
Сегодня на улицу выгнали всё подразделение, включая роту боевых машин. Слышал, что общее учение командование хотело перенести на другой день, но потом всё же решило устроить сегодня. Ходили слухи, будто готовится крупная войсковая операция и скоро нас передислоцируют ближе к линии фронта. Видимо, поэтому и торопились нас натаскать.
Капитан Оболенский стоял напротив нас и излагал задачу. Он был одет в такой же камуфляж, как и все, в бронежилет, разгрузку и каску. Он, казалось, тонул в своей амуниции, но этолишь на первый взгляд. На самом деле, он чувствовал себя сейчас, как рыба в воде.
После того, как машины отработают по целям, говорил капитан, взводы Дурасова и Куликовского под прикрытием брони выдвигаются к позициям противника на правом фланге. Взвод Львова наступает по центру. Дурасов зачищает дома два и три, Куликовскийодин и четыре, Львовпять и шесть. Берёте квартал под свой контроль, укрепляетесь в зданиях и прикрываете продвижение второй роты вглубь. Задача ясна? Выбирать позиции вас учили. Лично буду проверять расположение снайперов, сектора обстрелов и всё остальное. Так что не облажайтесь. Считайтевы в реальном бою. А там поблажек не будет. Всё. На исходную, ждём команды.
Мы стали ждать, продолжая мокнуть.
Когда поступил приказ к началу атаки, машины выехали в поле и отстреляли по целям обычными патронами, изрешетив стены домов, а затем поползли вперёд, непрерывно ведя огонь по окнам, где нас ждал воображаемый противник. Мы же брели следом по высокой сырой траве и по грязным колеям, оставляемым гусеницами. Моя промокшая насквозь одежда липла к телу, а вода капала с краёв каски, заливая стёкла прибора наблюдения. За последний час я уже привык к дождю и почти перестал обращать на него внимание.
Дождь задрал, произнёс один из моих бойцов, шедший следом. Когда погода нормальная будет?
Разговорчики, обернулся я, и боец замолчал.
Это точно. Лучше бы теоретические занятия устроили, а не вот это всё, проворчал здоровый белобрысый пулемётчикдобродушный парень с глазами навыкате под почти незаметными бровями.
Отставить разговоры, повторил я.
Эх Как скажешь, господин сержант, вздохнул пулемётчик.
Парни опять пререкалисьобычное дело, которое, как правило, заканчивалось нарядами. Управлять этими боярскими олухами оказалось непросто. Каждый из них мнил себя пупом земли, и все они к субординации относились спустя рукава.
Особенно эти двое доставляли хлопот. ПервыйМакс Новиков, парень нахальный и крайне самоуверенный, второйпростодушный здоровяк, пулемётчик Пашка Жирнов, до которого только недавно стало доходить, что сержантэто не закадычный приятель, а командир. Парень уже четыре месяца торчал в спецотряде, но лишь под моим командованием он осознал столь простую истину.