Зеленый. Том 1 - Макс Фрай страница 3.

Ответил:

 Да знаю, что дурака свалял. Но слушай. Я Нинку неделю не видел. Уезжал

На этом месте осекся, потому что Альгирдас, как ни крути, полицейский. А онконтрабандист. Понятно, что Граничная полиция смотрит на это сквозь пальцы, им лишь бы люди не пропадали на Другой Стороне навсегда. Только потому, собственно, и ввели когда-то штрафы за контрабанду, что из-за нее куча неопытных любителей приключений влипает в неприятности. Но с меня-то что взять, пропащая душа.

А все равно рассказывать полицейскому, что ездил в Элливаль сбывать контрабандный товар, как-тону, предположим, неделикатно. Словно сам на себя настучал.

 Да что с тебя взять,  вздохнул Альгирдас, словно прочитал его мысли.  А то я не знаю, куда ты уезжал и по каким делам. Мне-то что, баба с возу, кобыле легче. Пока ты сбываешь товар в Элливале, ты не моя забота, а Граничной полиции Элливаля. Которой там все равно нет.

 Это они молодцы,  согласился Эдгар.  Зря городской бюджет не транжирят. Зачем им Граничная полиция? За покойниками следить? Я слышал, тамошние мертвецы на Другую Сторону шастаюттолько в путь. Но сигарет на продажу не носят. Такой уж они непрактичный народ.

 Зато ты практичный,  усмехнулся Альгирдас.  А помнишь, как хвастался, что стал богачом, и пальцем о палец теперь не ударишь? Слушать было смешно.

 Да я бы и не ударил,  ответил Эдгар.  Бездельником быть хорошо. Я бы, честно говоря, сейчас с удовольствием поучился чему-нибудь по-настоящему интересному. Например, резать по дереву. И заодно еще парочку языков.

 Ну так кто тебе не дает?  удивился Альгирдас.  Хочешь сказать, деньги уже закончились? Ты же не кутила. И не игрок.

Эдгар не собирался ему рассказывать. И вообще никому. Просто был сонный. И очень счастливый, что так удачно спасся от желтых огней. И размякший, как всегда после свиданий с Нинкой. Поэтому брякнул прежде, чем прикусил язык:

 Так я же дом покупаю. Двухэтажный с садом, на Белой улице. Три четверти сразу внес, а остальное надо заработать, и чем скорее, тем лучше. Просто чтобы закрыть вопрос.

 Зачем тебе такой здоровенный дом?  удивился Альгирдас. И тут же спохватился:  Извини, если лезу не в свое дело. Просто дом для большой семьи, а ты

 А я один,  согласился Эдгар.  Но на самом-то деле совсем не один.

 Ты рехнулся?  прямо спросил Альгирдас.

Довольно обидный вопрос, если задавать его таким резким тоном. Но в устах человека, которому ты должен примерно полторы жизни за то, что он когда-то помог тебе, беспамятному и перепуганному балбесу, выбраться с Другой Стороны, вполне нормально звучит.

 Я помню про Первое Правило,  сказал ему Эдгар.  И нарушать его не собираюсь. Я себе не враглюбимую жену тащить сюда хитростью и в Незваную Тень превращать. Просто я, понимаешь, дураком уродился. И верю в чудеса.

2. Зеленый фонарь

Тони Куртейн

Проснулся, как от удара, бросился вниз, кутаясь на бегу в банный халат, хорошо, что под рукой оказался, никто в целом мире, на обеих его сторонах не нагрешил на внезапную встречу с голым смотрителем Маяка,  это он уже потом, задним числом подумал и посмеялся. А тогда было не до того.

В холле, ясное дело, дверь нараспашкуне та, через которую можно выйти на улицу, впустить, или проводить гостей, а другая, обычно невидимая, она появляется только когда возвращается кто-то с Другой Стороны; ну, Тони и не сомневался. С чего бы еще ему, едва задремав, вскакивать в начале шестого утра, когда все вокруг окутано предрассветным осенним туманом, синим, словно в него пролили банку школьных чернил.

На пороге лежал человек; слава богу, не просто лежал, а ворочался, пытаясь подняться хотя бы на четверенькизначит, все с ним в порядке, нормально, сейчас прочухается. Всех, кто слишком долго был на Другой Стороне, поначалу мутит от света Маяка, некоторые даже теряют сознание, к счастью, уже на пороге, успев открыть дверь и войти. И этот красавец успел. Кто он? Я многих в городе знаю, но этого вроде бы

 Тони Куртейн,  хриплым шепотом, прозвучавшим в предрассветной тишине громко, как колокольный набат, сказал лежащий на полу человек и сразу привстал, сперва на одно колено, потом подтянул другое, словно имя смотрителя Маяка было чудесным заклинанием, возвращающим силы; на самом деле, конечно же, нет.

Тони его подхватил, помог подняться, доволок до ближайшего кресла и только тогда наконец узнал. Здорово изменился, конечно. Другая Сторона всех меняет. И годы тоже меняют. А Бешеный Алекс сгинул лет пятнадцать назад.

 Тебе рому налить?  спросил Тони Куртейн.  У меня обычно есть хоть какой-то выбор, но последний коньяк с другом вечером выдули. Остался только ром.

 Да какая, к чертям собачьим, разница,  ответил Алекс. Но тут же добавил:  Спасибо тебе. Давай.

Выпил залпом; впрочем, сколько там было, четверть стакана, крепкий ром для того, кто только что пришел с Другой Стороны на свет Маяка, почти все равно что вода. Сказал на выдохе:

 Звони полицейским. Я же, получается, пришел им сдаваться. Только что вспомнил, что сбежал на Другую Сторону после того, как Черного Марюса убил.

 Помню эту историю,  кивнул Тони Куртейн, подливая ему еще рома; сам он сейчас спросонок даже смотреть на бутылку не мог.  Ты учти, можно не врать. Все знают, что Марюса убила Марьяна. Сперва действительно на тебя подумалиубил, сбежал на Другую Сторону, все сходитсяно Марьяна сама пришла в полицию и призналась, когда узнала, что ты пересек городскую черту на Другой Стороне. На нее смотреть было страшно, так по тебе рыдала

 Кккак пппризналась?  дрогнувшим голосом спросил Алекс. И, вероятно, заподозрив подвох, поспешно добавил:  За каким хером Марьянка призналась в убийстве? Это же не она!

 Да ну тебя в пень,  отмахнулся Тони Куртейн.  Мне-то зачем голову морочить? Полицейским, если хочешь, морочь, а меня эти ваши дела вообще не касаются. Но я слышал, против Марьяны сыграло не только ее признание, там куча других доказательств, улик, или как это правильно называется, была

Стакан выпал из рук его гостя, но не разбился, а покатился к стене. Зато Алекс сам чуть не разлетелся на осколки, по крайней мере, со стороны это так выглядело, что Тони Куртейн почти всерьез приготовился собирать его по полу и складывать заново, как пазл.

 Если что, суд решил, это была самооборона,  сказал Тони Куртейн.  Потому что на самом деле именно она и была. Так что твоя Марьяна ни дня не просидела в тюрьме. Слышал, она пару раз пыталась подкупить контрабандистов, чтобы провели ее на Другую Сторону, сама-то она не умеет. Но вбила себе в голову, что если туда попадет, с памятью, или без памяти, а все равно как-нибудь отыщет тебя. Однако ничего у нее из этой затеи не вышло. То ли никто не захотел брать грех на душу, то ли она даже с помощником не прошла. Теперь в баре «Злой злодей» здесь, на углу работает. Я дружу с ее сменщицей Иолантой, поэтому кое-что о Марьяне знаю. Живет, если что, одна.

И отвернулся, потому что он, конечно, много на своем веку повидал, даже со своим двойником на Другой Стороне как-то раз сидел за одним столом, а это дело совершенно немыслимое. Но смотреть, как плачет Бешеный Алекс, бывший начальник портовой охраны, от взгляда которого мгновенно трезвел любой перепивший матрос, все равно перебор.

 А я-то, дурак, сбежал, не разобравшись, ничего даже слушать не стал,  наконец сказал тот.  Решил, если уж моя Марьянка не просто хахаля завела, а так крепко влюбилась, что убила его от ревности, нечего мне больше здесь делать. Подержался за рукоятку ножа, чтобы отпечатки оставить, и сбежал. Чтобы спасти ее от тюрьмы и никогда больше не видеть. И забыть навсегда. А оно, получается, совсем не так было. А как?

 Знаешь, давай я действительно позвоню в полицию,  предложил Тони Куртейн.  Все равно ты им нужен для разных формальностей, чтобы дело официально закрыть. Заодно расскажут тебе все подробности, а не городские сплетни, как я.

 Вот прямо среди ночи придут и расскажут?  опешил Алекс.