Никита КалининЛОВЧИЕ
Глава 1
Говорят, время лечит. Мол, нужно только подождать годик-другой, оно и пройдёт всё. Болеть перестанет, мир прояснится, запоют соловьи-жихарки, а потом и вообще нагрянет сплошная белая полоса. И пустота внутри, долбаный голодный вакуум, который засасывает тебя по кусочку, исчезнет.
Так говорят идиоты. Или те, кто не оказывался в беспросветном мраке, когда исправить что-то в силах разве что Господь Бог.
Ещё?
Я поднял мутный взгляд на Митрича и кивнул. Старый бармен с седыми усищами, что у моржа клыки, смотрел на меня снисходительно и даже почти жалостливо. Ему можно. Ему одному, проверенному временем другу, только и можно так на меня смотреть.
Водка у Митрича была не паршивая, и потому я был у него завсегдатаем. Не знаю, где он брал её такую, но сколько б я ни выпил, утром вставал и плёлся на работу без особых усилий. А это было почти каждое утро вот уже на протяжении целого года.
Тебя спрашивали, засопел сквозь усы Митрич.
Кто?
Мужик какой-то. В костюмчике такой, с пробором. Сказал бы, что на наркомана похож, да не одеваются они так.
Почемуна наркомана?
А взгляд у него стеклянный.
Сюда приходил?
Вчера, кивнул Митрич и заменил пустой графинчик на полупустойвсё переживал, что я могу перебрать.
Чего надо было? без особого интереса спросил я и налил рюмку.
А не сказал нихера. Спросил тебя. Нет, говорю, его. На работе он. И всё. Тот ушёл. Ещё акцент у него. Каркал, а не говорил.
Я покивал, не глядя на Митрича, который стал меня утомлять. Как пить датьне было никакого мужика. Нахрен я кому сдался, переломанный? Меня из автомастерской-то не попёрли только потому, что толковых спецов по шумоизоляции в Питере не так уж и много. Вот как опыт молодым передам, там, возможно, и попросят
А, плевать, что там.
Водка пошла, как домой. Я выдохнул, занюхал раскрытым портсигаром и покосился на бармена:
Митрич, ты б шёл Без обид.
И Митрич без лишних слов ушёл.
Сегодня было многолюдно, не то что обычно. По телевизору транслировали какой-то бой, что не особо-то практиковалось в баре Митрича. Но на удивление, мало кто шумелвсе взгляды устремлялись на экран.
Все, кроме одного.
Я заметил её ещё на входе. Никогда такие тут не ошивались: стройная, статная, и не размалёванная настолько, чтобы заподозрить дежурство. Рыжая, но не агрессивно. Я б сказал, медная. Она смотрела не внаглую, но и не таясь. Без особого интереса, и в то же время периодически, чем и зацепила меня. Обычно мне нет дела до девиц, что бывали в баре. Мне уже год как не до чего нет дела. Но тут взгляд каким-то образом сам находил её.
Я раскрыл портсигар. Внутри белели двадцать свеженьких верблюдов, рядом с которыми скромно притулилась двадцать первая сигарета: старая, буро-жёлтая от времени и крови. Её я никогда не трогал.
Едва я затянулся, как сквозь дым показалось аристократически спокойное лицо, и пахнуло не то корицей, не то ещё чем похожим.
Позволите?
Она села не дожидаясь ответа: прямая вся, плечи гордознает себе цену. Протянула руку к лежащему на столе портсигару, и я подумал, что если она коснётся бурой сигареты, то останется без пальца. Но она вынула беленького верблюда и красивым движением поднесла к неброско накрашенным губам.
Я чиркнул зажигалкой. Затянулся. Через боль в ключице забросил руки за голову, откинулся на стуле. И выпустил клуб дыма прямо в неё. Пусть лучше сразу встаёт и уходит. Я не хочу говорить даже с такой женщиной. Я вообще ни с кем не хочу говорить.
Глупо, пожала плечами она.
Что? уточнил я хрипло.
Она села вполоборота, чтобы увидеть происходящее на экране. И я невольно скользнул взглядом по её груди, запрятанной в пепельную блузу. Движения её чем-то походили на кошачьи. Но не на пресловутую кошачью грацию, нет. Скорее на движения сытой львицы.
Глупо было выходить против Хабиба, ответила девушка и доверительно подмигнула, стряхивая пепел:Второй раунд, удушающий.
Я невольно глянул на экран. Там как раз звякнул гонг, только что завершился первый раунд, и раскрасневшиеся бородатые бойцы разошлись по углам. Поняв, что моя собеседница решила сделать ставку, я разочарованно выдохнул и поморщился, всем видом давая понять, что мне не интересно. Ни бой. Ни она. Ничто вообще. Только водка.
Носик графина коснулся стопки.
Не нальёте?
Я не наполнил и половины, уставился на неё испытывающе. Это уже перебор. Этого я и в добрые времена не понимал и презирал в женщинах. Но тут откуда ни возьмись появился Митрич и поставил между нами бутылку вина с высоким бокалом. Уходя, он пробубнил в усы что-то благожелательное.
Она вдруг рассмеялась. С какими-то гортанными нотками, но, чтоб меня, сексуально. Она поняла, что подумал я, и теперь никак не могла остановиться, уронив в тонкие ладошки ухоженное лицо. Наблюдая за ней, я вдруг ощутил, что больше не хочу остаться за столиком один. Почему? А хрен знает. Она просто перестала меня раздражать. Внезапно. А такое случалось с очень немногими в последний год, так что
Изабелла? я налил в стакан непростительно больше положенного и повертел бутылку.
Почти, повела медной бровью она. Сабэль.
Нда, смешно
Армянка? я хлопнул очередную, даже не отсалютовав ей.
Близко, но нет.
Я опять закурил, уставился на неё, пытаясь понять зачем она ко мне подсела, и в это время бар взревел. Все повскакивали, замахали руками, заорали не по-человечески почти, тряся друг друга за плечи. Девушка напротив и сейчас смотрела только на меня. Даже не так: сейчас она смотрела на меня особенно пристально.
Я, с-с-ка, говорил же, а!.. Ну говорил же! вопил сбоку кто-то ополоумевший. Задушил же! Задушил! Ха-биб! Ха-биб!
Что-то шевельнулось во мнепозабытое, давно покрытое мхом. Это был интерес. И я выглянул на экран.
Второй раунд, откинулся я обратно, затягиваясь. Удушение. Как поняли?
Я знала, губы девушки остались неподвижны, она улыбалась только глазами, испытывающе глядя на меня. Я много чего знаю.
Например?
Например, подалась она вперёд, и вырез блузы оттопырился, я знаю ваше имя и год рождения.
От следующей мысли стало стыдно. Казалось, я побагровел от кончиков пальцев до корней волос. Я бы был непрочь содрать с армянки эту блузу. Ох как непрочь!
Ваше имя Ваше имя она смотрела по сторонам, будто оно красовалось где-то на стене. Константин!
Костя, кивнул-поправил я, щурясь от назойливо лезущего в глаза дыма.
А родились вы
В тысяча девятьсот восемьдесят девятом, опередил я и ткнул недокуренным верблюдом в пепельницу.
На озере Байкал! вдогонку выдала она.
Сабэль рассмеялась, и мне на миг почудилось, будто глаза еёне карие даже, а какие-то буро-рыжиезастекленели и уставились поверх меня. Я даже обернулся, решив, что она испугалась чего-то за моей спиной. Но там не было ничего, чего стоило бы бояться.
Ваше здоровье, на этот раз я отсалютовал своей собеседнице.
И ваше, ответила она и пригубила вина.
Такие вещи не мерещатся. Армянка произнесла захудалый тостик тоном, будто наверняка знала, что здоровье мне и вправду неплохо бы подправить. Что в моём с виду здоровом организме целых костейпо пальцам пересчитать. Не выдержав, я спросил:
Что вам нужно, Сабэль?
Вы, элегантно пожала плечами она.
Я?
Угу-ум промычала она в бокал с вином. Вы, Костя, вы.
И что по-вашему я могу дать вам?
Наоборот, сверкнула глазами она. Я могу дать вам то, что вы хотите.
И чего же?
Этого хотят все без исключения, Костя, то ли вино было хорошее, то ли ещё чего, но, казалось, в глазах армянки зажигался нехороший огонёк.
Поняв, куда она клонит, я встрепенулся. Вот дятел! Купился же спьяну! На вид львица, а сама
Мне этого не нужно, отвернулся я и подозвал рукой Митрича.
Это нужно всем. Кто-то может не осознавать этого, но не нуждатьсянет, не может! прежде чем нарваться на грубость, Сабэль успела опять податься вперёд и приковать к себе мой взгляд. Разве вы не хотите справедливости, Константин?..