А о том, какое первое впечатление произвел на юную девушку северный принц, впервые явившийся с посольством в равнинное королевство, Летта, наоборот, забудет. Совсем забудет. Это было в прошлой кошмарной жизни, оставшейся далеко позади.
Глава 2. Граница
Врут люди про избалованных принцесс Гардарунта. Никто Летту не баловал. У них была злющая нянька, потом холодная, как гадюка, камеристка. И равнодушный отец.
Королю Роберту не везло с сыновьями. Супруга родила ему три пары близнецов-дочерей прежде, чем появился Лэйрин, не похожий ни на отца, ни на мать. За это несходство король поначалу не признал сына, обвинил жену в измене, изгнал вместе с новорожденным малышом в ее отчий домродовой замок «горной ведьмы». Увы, забрать дочерей он ей не позволил.
Младшей паре сестер исполнилось лишь два года, когда они лишились матери.
Все шестеро девочек удивительно походили на королеву Хелину и друг на дружку. Их прозвали сокращенно сестры А., сестры Б. и сестры В. Сущие ангелы внешностьюголубоглазые, с белокурыми кудряшками, пухлыми алыми губками.
Но, чем старше они становились, тем сильнее выпирали различия.
Старшие Адель и Агнесс, всегда любившие пакостить исподтишка, совсем почернели душой, зато их волосы приобрели редкий платиновый оттенок. Они были блудливы, как кошки, унаследовав от отца его страсть к развлечениям и разврату.
Средние Берта и Беатрисчестные, но находившиеся под влиянием старших, повзрослев, начали походить на короля Роберта статью и внешностью. Их косы слегка порыжели, а глаза засверкали сталью. Обе прямотой и воинственностью характера пошли в отца. Вот только Берта обожала коней и оружие, а Беатрисмолитвы и псалмы, словно вознамерилась отмолить все грехи королевской семьи.
А младших, Виолу и Виолетту, будто солнечным медом облилитак золотились их прически, а глаза стали цветом под стать именамглубокой фиалковой синевы.
Но красота младших принцесс не успела расцвести. Да и ходили они, вечно потупившись и держались тишком. Страшно им было лишний раз привлечь внимание: старшие Адель и Агнесс из зависти могли что угодно подстроить.
Виолетта прекрасно знала, на что способны сестры А., твердо решившие обзавестись коронами. Агнесс тайком бегала в сокровищницу примерять корону Роберта Сильного, которая разве что на талию ей подошла бы. Адель страстно мечтала о венце императрицы Севера, даже язык ласхов пыталась выучить. И раз в год они, забавляясь, менялись мечтами.
Отец распорядился иначе, отдав одну замуж за восточного князька, а другуюза дряхлого герцога. Обе старших принцессы быстро освободились от мужей удивительно одинаковым и незатейливым способом: царьку досталась на охоте отравленная стрела, герцогуужин, несовместимый с жизнью.
И, если овдовевшая Агнесс до возвращения Лэйрина еще могла стать королевой Гардарунта, то Адель навсегда простилась с мечтой об императорской властитрехсотлетний самодержец Севера никогда не женился на «порченных» невестах и вдовах.
Потому, когда стало известно, что король Роберт отдает в жены императору Виолу, завистливые сестры А. ее раздавилиподложили под своего любовника Дирха, и тот обесчестил несчастную.
Летта при всей любви к своей близняшке понимала, что вполне могла быть на ее месте. Не тут, в седле северного скакуна, а там, в будуаре мерзавки Адель, и только случайность ее уберегла. Ничто не мешало отцу вписать в первый брачный договор ее имя. Просто «Виола» было короче, а король как всегда торопился или был так пьян, что с трудом удерживал перо.
Зато, когда за невестой явился посланник императора и его сын, кронпринц Игинир, исправить в договоре имя Виола на Виолетту не составило особых хлопот.
Виолетта прекрасно помнила его визит.
Впервые при дворе равнинного короля появился северянин столь высокого ранга и сильный маг, не считавший нужным скрывать красоту своей магии.
Явился он эффектно: влетел в ворота (Летта как раз стояла у окна, ожидая, когда ее позовет отец) на изумительно прекрасных белых конях со сверкающими инеем гривами, со свитой из «снежных дьяволов» воинов и магов, чьи лица украшали затейливые морозные узоры. Нелюди. Ласхи.
Почти сразу за Леттой пришли слуги, и она, подхватив юбки, почти бежала, чтобы успеть к появлению гостя в зале.
Он стремительно, рассыпая вокруг дивные отблески северных сияний, вошел в душный тронный зал, где по сторонам королевского трона уже стояли обе младшие дочери Робертаопозоренная и невиннаяи их фрейлины. И словно свежим морозным ветром повеяло. Даже легче дышать стало. Наверняка северянин магию применил, хотя в Гардарунте запрещено магичить без особого разрешения короля.
Ни у кого из гардарунтских рыцарей не было столь красивых длинных волос, шелковыми нитями рассыпавшихся по белоснежным латам. Ни у кого не было такой чистой фарфоровой кожи и вместе с тем такого мужественного лица с резковатыми, словно высеченными из белого льда чертами.
Игинир сразу остановил на Летте взгляд необыкновенных мерцающих глаз, выхватив ее лицо из десятка других женских лиц. Он улыбнулся, и сердце девушки екнуло.
Никогда она не видела такой улыбки, предназначенной, казалось, только ейоткрытой, светлой, словно к ее сердцу радужный мост протянули и по нему скатился клубок счастья. Улыбка, отработанная десятилетиями политических интриг, одернула она себя.
Как все королевские дочери, Летта прекрасно знала родословные крупных аристократических семей цивилизованного мира, осведомлена была и о способностях их представителей. Кронпринц Игинир занимался внешнеполитическими связями Северной империи, и кого еще назначать представителем жениха и отправлять за невестой, как не обладателя сногсшибательной дипломатической улыбки?
Король приветствовал гостя, представил его дочерям, и опять Летта на миг попалась в ловушку магического взгляда. Даже покраснела, помнится.
Гость поговорил о тягостях пути по равнинному бездорожью, Роберт посплетничал о спесивом характере лордов Белогорья, о погоде, а потом этак невзначай сообщил:
Ах, да, у нас тут небольшие изменения в брачном договоре, надо бы с твоим отцом согласовать.
Какие? Игинир принял свиток из рук королевского секретаря, развязал ленту, пробежал текст взглядом.
Ничего особенного, Роберт небрежно махнул рукой. Сущий пустяк: всего лишь имя невесты поменялось. Виола передумала, а Виолетта согласилась вместо нее принять руку и сердце твоего батюшки. Никакой ведь разницы, приданое то же самое, девицыблизнецы, на одно лицо.
Не сказал бы, что на одно лицо, возразил северянин, резко повернул голову к несчастной Виоле, и та аж пошатнулась под его пронзительным взглядом.
Что-то понял о ней посланник императора, так как его взгляд изменился, словно потяжелел, а уголки красиво очерченного рта, опустились. «Даже не стесняется магичить, наглец», разозлилась Летта. Стало обидно за сестру. Она же не виновата. Ни в чем. Да за такое нежное и доброе сердце как у Виолы, еще побороться надо, а не плевать мысленно в ее сторону!
Выражение злости застыло на лице Летты, когда принц повернулся к ней и одарил таким же просвечивающим взглядом.
Многоликий ласх, вспомнила принцесса характеристику его магии. Не обычный синий маг Севера, которому подвластен воздух и холод, а один из немногих, сохранивших такое редкое наследие древних айров, как способность изменять тело и видеть скрытое сквозь морок.
Летта под его взглядом опустила ресницы, привыкла уже скрывать любой проблеск мысли, чтобы не заклевали старшие сестры, и выдавила фальшивую до оскомины приветливую улыбку, почти оскал.
Не могла она мило улыбаться, когда именно в этот миг осознала как никогда четко, какая судьба ее ждетнедолгая жизнь стекляшки в окружении молотовснежных дьяволов, которым она на один зуб.
«Обломится еще ваш зуб!» упрямо сжала она губы.
До рождения императорского сына, которого Роберт обещал благословить огнем, ее жизнь будет драгоценной, оберегаемой. Ну, а что будет после, зависит только от нее.
Выживать Летта умела. Она всю жизнь в королевском гадюшнике среди змей и скорпионов росла, научилась за восемнадцать лет.