Правда всё это было больше похоже на оптический обман или галлюцинацию. Наверняка, долгое одиночество дурно влияло на разум и способствовало порождению разных пугающих фантазий. Клер было всё равно. Чтобы хорошо работать, ей нужно было уединение. Надоедливые родственники и друзья только трепали бы ей нервы и отрывали от творчества. Близкие люди часто бывают очень непонимающими, а работодатели требуют качества и быстрых сроков выполнения работы. Клер поняла, что одиночество это ее друг, а не враг и необходимый для творчества партнер. Ей нравилась тишина пустого дома и полное отсутствие необходимости болтать с кем-то о мелочах, ходить к друзьям на обеды и ужины, поддерживать незатейливую беседу и справлять утомительные дни рождения. Лучше всегда быть одной. Когда ты одна, двери открыты для вдохновения и для кого-то еще, кто прячется в темноте. Но последнего она считала фантазией.
Демонов не существует. Клер не помнила, как давно уже не ходила в церковь. Это было из-за того, что в храм не пускали в джинсах и с непокрытой головой, но сегодня она решила нарушить все условия. Если бог есть, то ему все равно, во что одеты прихожане. Ведь главное душа, а не внешний вид. И если внешняя оболочка и вправду соответствует душе, то Клер была столь же красива, как ангелы на фресках. Если даже не лучше.
Она обернулась на разросшиеся кусты и плетни роз, оплетавшие кованую изгородь вокруг ее дома. Колючие ветви были дополнительной защитой от грабителей. Вряд ли кто-то решился бы перелезть через них. Она купила этот дом и развела пышный розовый сад с обильными шипами специально для того, чтобы чувствовать себя в покое и безопасности. Никто не мог проникнуть сюда, не напоровшись на шипы.
Часто смотря в зеркало, Клер отмечала, что она тоже, как роза с шипами. Красивая, но далеко не уступчивая. Попытаешься сорвать исколешься до крови. В кармане она специально носила складной нож для самообороны. Такие обычно бывают только у парней, но она не сомневалась, что в случае опасности сможет отлично им воспользоваться.
Клер достала нож из кармана только для того, чтобы ощутить его вес в руке и холодок лезвия. Ее угнетало чувство, что приближается нечто страшное. Может, так казалось из-за мрачной атмосферы, которую создали вокруг дома слишком разросшиеся розы. Еще немного, и они перестанут пропускать в окна дневной свет.
Клер сощурилась на яркое солнце. Она вспомнила, что сегодня воскресенье, и в церкви должно быть полно народа, но, к ее удивлению, прихожан оказалось мало. Они как раз принимали причастие. Клер успела лишь к концу службы. Странным образом никто не обратил внимания на ее вызывающий подростковый наряд: узкие джинсы и короткий топ, открывавший татуировку в виде розы на животе. Все вели себя так, будто Клер здесь и не было. Она не могла вспомнить, когда в последний раз прихожане в церкви проявляли такую вежливость. Должно быть, только в средние века в Венеции, когда в церковь было позволено ходить даже куртизанкам, чтобы присматривать среди прихожан будущих клиентов. Но здесь должно было быть иначе.
Клер прислонилась боком к мраморной колонне в тени и стала рассматривать ангелов, нарисованных в простенках и под куполом храма. Ей пришлось высоко задрать голову, чтобы вновь увидеть те рисунки, которые нравились ей больше всего. К сожалению, они располагались слишком высоко. Если смотреть на них долго, то начинала кружиться голова.
Зато нарисованы они были мастерски. Клер почти слышала шорох ангельских крыльев, когда приглядывалась к фрескам. Красивые лица взирали строго и с непередаваемым мучением. Как же их красота противоречива.
Клер опустила взгляд вниз и вздрогнула. Ее будто обожгло огнем. Снова! От чаши с причастием как раз отходил юноша с белокурыми волосами и удивительно прекрасным лицом. Он даже не взглянул в сторону Клер, но она не могла отвести от него взгляд. Что в нем такого, в этом молодом красавце? Она видела юношей и намного симпатичней, но от вида этого ее словно ударило током. Ощущение было таким, как если бы ее бросили в огонь, и она не могла в нем пошевелиться. Удар в голову, удар в сердце! Вот так людей сводят с ума. Но это была вовсе не любовь и даже не симпатия. То лицо, которое она давно пыталась восстановить в памяти, было совсем другим. И все-таки этот незнакомец показался на него таким похожим.
Клер стоило больших усилий выйти из церкви и присесть на скамью во дворике. Ощущение огня и солнечного ожога в сознании не исчезало. А что такого, собственно говоря, она увидела? Ей стало как-то не по себе. Хотелось, чтобы это чувство ушло. Она даже не знала, как описать словами такое странное состояние. Ты видишь кого-то, тебя пронзает, будто огненным штырем и ты ни жив, и ни мертв. Свет дня меркнет перед этим ощущением. Ты будто на миг перестаешь жить.
С ней такого никогда не случалось. До недавнего времени. Говорили, что нечто подобное случается с людьми, которые слишком часто ходят на причастие дьявол начинает их искушать. Но она сегодня даже не приблизилась к чаше. Священник напрасно обращал на нее призывный взгляд. Клер не позволила себя заманить. Она любила рассматривать церкви из-за обилия в них скульптуры и живописи, но на нее производили отталкивающее впечатления церковные обряды. А так же то, что женщинам надо покрывать голову в знак смирения. Она не собиралась смиряться ни перед кем, даже перед богом.
Ты так похожа на него, шепнул всё тот же едва узнаваемый голос. Он ведь тоже не хотел ни перед кем смиряться.
Клер нервно тряхнула непокорными ангельскими локонами. На этот раз она твердо знала, что рядом никого нет. Нет даже зеркала, которое может ее напугать. Зато лужица воды прямо под ее ногами отражала нечто странное. Клер пнула отражение в воде ботинком, встала со скамейки и пошла прочь.
Музей ужасов
Солнце как раз стояло в зените. Клер сощурилась от яркого света и ни сразу заметила мрачную тень. У портала церкви как раз стоял незнакомец, который в первый миг показался ей очень красивым, и только потом она заметила уродливые шрамы на его лице. Он прошел мимо Клер, как будто вовсе ее не заметил. Но она обернулась, чтобы еще раз посмотреть на него. Он был одет как-то очень уж старомодно и сжимал в руке какой-то острый предмет. Клер даже проверила, на месте ли ее собственный карманный нож. Не украл ли его только что этот человек? Нож все еще лежал в кармане, а незнакомец как раз исчез в проходе церкви. Секунду Клер боролась с желанием пойти за ним. Почему-то ей показалось, что этого не стоит делать, как бы сильно не хотелось. Какой-то внутренний инстинкт предупреждал ее: «беги!». В этот раз она к нему прислушалась.
Сегодняшний теплый день стоило провести в центре города среди величественных зданий и фонтанов. Клер пошла посмотреть на Бик Бен. Движущиеся стрелки огромных часов всегда ее сильно привлекали. Часы! Время! Естественный и обратный отсчет. Сказки об украденном времени каждый раз надолго западали ей в память. Сегодня со стрелок Бик Бена слетели какие-то птицы. Одна из них царапнула Клер по плечу. Всё происходящее больше напоминало сон. Клер даже не сразу ощутила боль и кровь. Она оправила оборки короткого топа, чтобы их не измазать и пошла смыть кровь в первом же фонтане, подвернувшемся по дороге. Вода приятно охладила разгоряченную кожу. Клер не сразу заметила темные отражения в светлых струях фонтана. Куда бы она сегодня ни пошла, ей казалось, что какая-то мрачная тень движется всюду вслед за ней.
Похоже на последствия солнечного удара. Клер пробежала пальцами по оголенному животу. Недавно она решилась сделать пирсинг. Причудливая сережка над пупком смотрелась довольно изящно. Рядом чернела крошечная татуировка роза в пальцах скелета. Черная готика на лилейной коже! Невинной ангельской внешности она придавала нечто опасное. Клер надоело, что все смотрят на нее, как на безобидного ангелочка и стремятся защищать. Она хотела быть хоть в чем-то вызывающей, а не невинной. Немного ей это удалось. Татуировка и пирсинг были своеобразным бунтом против ангельской непорочности. Клер не решилась бы окрасить свои золотистые локоны в черный или рыжий цвет, но подумала, что неплохо было бы заплести пару косичек или вообще сделать дреды. Ее красота привлекала восхищенные взгляды большинства прохожих. Женщины смотрели с завистью, мужчины с восторгом. Насколько Клер себя помнила, к ней всегда проявляли повышенное внимание. У нее даже в голове не укладывалось, как кто-то из толпы мог вдруг привлечь ее саму, да еще до боли.