Настырный! Никак не уймется!
Не бойся, скоро ты просто сдохнешь, прогремели стражники, хватая его посильнее.
Потом они резко остановились. Из-за угла вышел рослый мужчина в стальных доспехах, что покрывали грудь и живот. У него было грозное лицо, на котором росли бакенбарды. Бороды с усами он не носил. А на рукаве красовалась нашивка, говорящая о важном звании.
Господин Борро, хором сказали стражники и поклонились.
Наглец ворует у честных торговцев. А ещё он сбежал, когда везли в Удел агребов.
Да, это страшные преступления. По новому своду законов его надо убить.
И ещё отрубить голову.
Успокойтесь! начальник прервал подчиненных, которые несли чушь, перебивая друг друга. Мне известны Законы нашего королевства. Давайте сюда наглеца.
Стражи переглянулись. Им не хотелось бросать добычу, только перечить командиру нельзя. Они сорвали сумку с Орвина Терна, сказав, что в ней важные доказательства. Потом толкнули парня к здоровяку, а тот взял его за шкирку, как шкодливую кошку.
Запишите его на наш счёт, если можно? Мы же сами поймали, пропел один воин.
Молодцы, все будет строго записано. Так и служите, солдаты! Награда окажется щедрой, не сомневайтесь, улыбнулся в ответ командир. Его стальное лицо стало несколько мягче.
Дальше он снова нахмурился и потащил Орвина к трехэтажному зданию с решетками на окнах. Они прошли большой двор, свернули за угол и по узкому проходу направились к грязной площадке, окружённой высокими стенами, куда не выходили камеры или кабинеты начальства.
Здесь стоял большой пень наподобие диковинного трона. Вокруг валялись щепки и камни. В дереве торчал мощный топор.
Здоровяк привел паренька в это место, приказал сесть. Затем взял топор, замахнулся, как следует, и вогнал в деревяшку.
Ох, громко выдохнул Орвин. Думал, ты меня и правда, зарубишь.
Для того есть особая камера. Здесь разве что колят дрова, сердито рявкнул военный. Потом строго добавил. Поздравляю, ты доигрался! В следующий раз тебя точно убьют! Мог бы не возвращаться в столицу после побега. Или не воровать мясо на рынке средь бела дня.
Прости, Борро, виновато сказал Орвин Терн. Думал, жить в своем городе это не преступление. Многие раньше сбегали. Насчёт воровства глупо вышло. Еды не было даже на свалке. Я думал, возьму немного, никто не заметит.
Орвин поднял крупную щепку и стал ее с любопытством разглядывать.
Ты глуп и наивен! А если б я не знал твоего отца? Или вместо меня оказался бы другой воин? продолжал злиться Борро.
Тогда меня бы наверно убили Или сожгли, или заставили бы играть в театре при дворце короля. Законы быстро меняются, словно ветер с дальнего моря.
Это и все? Больше ничего мне не скажешь? Не могу понять, парень, ты храбрый как твой отец или глупый, как старая курица Борро был недоволен, но улыбнулся краешком рта, не в силах сдержать восхищение.
Терн болтался на волоске от смерти, при этом сохранив силу духа. В его глазах читалась явная лёгкость или даже насмешка, что слегка забавляло, вызывая явно уважение.
Почему сразу курица? Скорее, я просто камень, что лежит у ручья. Хочется, чтоб меня не трогали, вот и все.
Орвин поднялся и стал отряхивать одежду от пыли.
Ты знаешь, что так не получится. Мы много лет топтались на месте. Королевский Совет решил любой ценой провести ряд реформ. Из города изгоняют разбойников, бродяг, ушлых пьяниц Появляются новые изобретения, технические и магические открытия. Мы становимся лучше, поучительно сказал Борро. Но Терна это не тронуло.
Отлично! Только зачем лишать сиротских пособий? Почему господина Корна заставили меня выгнать? А старшая академия? Взносы выросли, чтоб, такие как я, не учились, выпалил в ответ Орвин.
Прости, дружок. Не я принимаю законы. Иногда, кажется, что Совет допускает ошибки Но об этом лучше не стоит. Мы зря тратим время на разговоры. Тебе надо срочно уйти!
Орвин хотел сказать что-то о справедливости и желании остаться в Всеграде несмотря ни на что. Но серые стены тюрьмы были неплохим аргументом, а огромный топор служил дополнением к ним.
Храбрость не должна переходить в безрассудство. Смерть нищего сироты ничего не изменит. Лучше жить назло королю, Совету и всем кто штампует законы. Раз так, Борро прав нельзя терять ни минуты.
Хорошо, я уйду. Но мне бы немного хлеба, подумав, заявил Терн. Твои добрые братья украли последнее. Без еды далеко не уйдешь.
Они не мои, Орвин Терн, фыркнул Борро. Вот, держи. Это все, что могу.
Здоровяк полез в карман своей формы и достал несколько серебряных монет. Орвин тут же смутился. Но благородство проявлять сейчас глупо. Потому парень взял эти деньги, затем направился прочь.
Я провожу, сказал Борро. Прости, что не могу помочь больше. После реформ семья обеднела. Я один имею нормальное жалование.
Жалование, довольствие А может, к черту эти реформы? Орвин прошел в узкую дверь и пнул кусок камня, что лежал на дороге.
Не знаю, дружище. Столица стала чистой и безопасной. Но многим приходится туго. Это цена развития.
Почему бы не развиваться нормально? Без всяких там цен?
Был бы я знатным научником, мог бы тебе рассказать. Но я простой воин. Обычный командир отряда не более. Мое дело малое: выполнять приказы полковника.
Они шли по улочке, зажатой между огромными стенами. Спустя пару минут, вдалеке показался просвет. Это был перекресток двух улиц, где ходит много народа.
Борро не хотел, чтоб их видели вместе. Он оглянулся вокруг, остановился, решив дать последнее наставление.
Помни, Терн Орвин, тихо пробасил он. У тебя больше нет головы. Я лично тебя казнил, так будет записано в ведомости. Твое тело сожгли в печи с безымянными агребами. И тебя просто не существует. Это последний шанс, парень. Уходи из города дальше Отправляйся в деревню Травнию, там спокойно. Мои знакомые ушли в те места.
Отлично. Я теперь не только сирота, но ещё безголовый, криво улыбнулся парнишка, почесывая разбитое лицо. До Травнии идти почти день Ладно, это не самое страшное. Главное, чтоб там не было твоих стражников.
Они не мои! сверкнул глазами Бард Борро. Вот, эликсир, подлечись.
Мужчина достал из-за пояса маленькую черную склянку, плеснул на руку жидкость, пахнущую спиртом и травами. Потом нанес ее парню на щеки, тот ощутил резкое жжение и поморщился.
Ох, мерзость, никак не привыкну, произнес он.
Ссадины на лице тут же пропали, а синяки потускнели. Борро широко улыбнулся, видя это преображение. Ему было приятно делать добро, несмотря на суровый вид.
Теперь ты похож на графа, восторженно заявил он.
Нет, по закону, я гнусный агреб.
Не ворчи, все не так уж и плохо. Иди только влево, не суйся на главные улицы. И не воруй ничего у торговцев, ради всех богов неба! Теперь же, прощай. Да прибудут с тобой духи древних.
На мгновение Орвин забыл о злости, желании выжить и добиться истиной справедливости. Парень осознал, как много здоровяк для него сделал.
Это раньше, когда Борро приходил к ним домой, то казался палачом и бандитом. Теперь он стал великаном спасителем, что пришел в самый нужный момент.
Прости, я был глуп, произнес Орвин и обнял Борро. Хотя это получилось с трудом из-за ширины плеч последнего.
О, не стоит. Обнимемся, когда встретимся снова, сказал глава стражников.
Он специально нахмурил дроби, не желая показывать, что растроган. И Орвин бросился прочь лёгкой тенью. Зелёная форма мелькнула за поворотом, а Борро пошел к тюрьме. Ему предстояло многое сделать, чтоб никто не заметил подвоха.
Орвин был очень молод, чувства терзали его лишь порывами. Даже едкие волны страха, отчаяния и печали казались лёгким дуновением ветерка. Потому парень быстро отвлекся, забыв, что чуть не погиб только что.
Он шел вприпрыжку, наслаждаясь солнечным днём. Как вдруг возле здания сыроварни послышался звон доспехов и грубые голоса. Снова эти чертовы стражники!
На нем не написано «сирота, сбежавший от королевского наказания», но чем черт не шутит. Лучше держаться подальше, если день сегодня не задался. Поразмыслив пару секунд, Орвин решил уйти от опасности вправо, не послушав наставление Борро.