Этого глушим, сказал я Денису и отправился на перехват.
При этом, даже если мужик этот один, что далеко не факт, он вдвое тяжелее меня, так что, глушить его будет, как минимум, непросто. Но меня это отчего-то не заботило. Я был уверен, что справлюсь.
Перехватили мы его сразу, как только он вышел из поля видимости блокпоста. Аккуратная подсечка вывела его из равновесия, а руками я немного подправил направление падения, так, чтобы головой он врезался в бетонный столб. Большая масса тела в итоге пошла ему только во вред. Теперь он лежал рядом с полученным от военных ящиком, постепенно приходя в себя. Из ссадины на лбу стекала тонкая струйка крови. Денис кинулся вскрывать ящик, а я быстро обшарил карманы. В результате стал обладателем гранаты и пистолета Макарова.
Тут пленный, стиснув зубы, застонал. Ага, готов к разговору. Я упёр ему в ноздри стволы обреза и спросил:
Жить хочешь?
Он едва заметно кивнул.
Ствол убери. Не убегу.
Не убежишь, я слушаю, сказал я, не убирая оружия.
Что говорить-то?
В этот момент Денис вскрыл ящик и протянул мне банку.
Тушёнка тут.
А вы что думали? Пулемёт? проворчал пленный.
Что в мешке том было? спросил я, ещё сильнее вдавливая стволы.
Дрон.
В смысле? не понял я.
Без смысла. Дрон, летающий, точнее, обломки его. Потому и на ящик тушёнки сменял, за целого бы вагон у них запросил.
Как сумел добыть?
Не я это. Это Пашка, из нашей команды, мент бывший. Его прижали к стенке, но стрелять почему-то не стали, в плен, наверное, хотели взять. У него граната была, так он её кинул удачно.
Гранаты хватило, чтобы на куски разорвать? не поверил ему я.
Нет, гранатой он только повредил ему чего-то, самого контузило и осколками посекло неслабо, он ведь совсем рядом стоял
Ближе к телу! оборвал я его, страдания бывшего мента меня волновали мало.
Так я и говорю, повредил какой-то контакт, над правым крылом сразу. Тот повисел с полминуты, поискрил немного, как бенгальский огонь, а потом взорвался, Пашка еле отползти успел.
Ясно всё, я задумался, сами-то кто будете?
Кто? Да никто, люди, которые жить хотят, вот кто. Я да сын мой, да Пашка, да вояк двое, срочники, забыли их здесь. Может, ещё кто к нам прибьётся. Никого не трогаем, но и за себя постоять можем. Пока. Что дальше будет, не знаю. Народ местный день ото дня всё больше дичает и оскотинивается.
А звать тебя как?
Семён Голытьба. Это не прозвище, фамилия такая.
Сергей Миронов, представился я, Денис, возьми две банки, положи в мешок. Извини, Семён, но гранату тоже изымаю. А в целом, иди с богом. И мы пойдём.
Пистолет я разрядил и бросил его в одну сторону, а обойму в другую. Теперь не выстрелит. А мы с напарником пошли дальше. Меня интересовало, как выглядит запретка в других местах.
Ничего нового мы не увидели, только «Егоза» была уже на вбитых в землю уголках и в три ряда, один над другим. А от зазубренных спиралей тянулись тонкие проволочки, как будто прямо в землю. Сразу под колючкой и позади неё. Аккуратно протянув руку, я отгрёб землю и сухие листья, так, что стало видно тёмно-зелёный цилиндр, вкопанный в землю с торчащим запалом.
Знаешь, что это? спросил я Дениса.
Нет, Денис покачал головой, на тушёнку похоже.
Тушёнка получится из нас, если мы эту проволочку заденем, или обрезать попытаемся. Мина это. ОЗМ-72. Осколочная, прыгающая. Когда срабатывает, подпрыгивает на метр, а потом вокруг себя осколками бьёт. Сколько, думаешь, там осколков?
Не знаю, он пожал плечами, сто?
Три тысячи двести. Ничего живого не оставляет вокруг.
А ты вытащить её сможешь?
Эту, может быть, смогу, если сапёр никаких дополнительных сюрпризов не оставил, а сколько их тут всего? Не факт, что соседнюю не задену. Пусть уже стоят. Если судить по следам, то место это регулярно патрулируется. А дальше, вон там, в зарослях, ещё что-то есть, вроде блоков бетонных, это против автомобильного тарана. А если бы я был с той стороны, то ещё бы и камер слежения понавешал и миномётную батарею пристрелял.
Хорошо, что ты не на той стороне, сказал Денис, поёжившись.
Там и без меня спецов достаточно. Идём.
И мы пошли. Сначала вдоль границы. Минут через пять действительно услышали шаги. Отошли в сторону и оттуда, под прикрытием кустов, рассматривали группу из десятка военнослужащих, идущих по периметру. Так и есть, причём период между проходами двух групп меньше, чем время, необходимое для разминирования. Не дураки границу ставили. Далеко не дураки. Кроме прочего, солдаты имели вполне ухоженный и сытый вид. Не похоже, что там, на большой земле война идёт. Видимо, апокалипсис имеет локальный характер.
Всё, можно идти назад. Теперь нужно попробовать выжить там, в городе. И не просто выжить, а попытаться воевать с врагом, кем бы он ни был. Его дроны тоже, как оказалось, не бессмертные, да и вряд ли их у него бесконечное количество. Да и не только это, есть и другие враги, например, неадекваты в людской массе. Те, кто уже территорию делить начал и глотки за еду резать готов. Народа в городе мало осталось. От силы, процента три. Да погибло немало, и от взрыва, и от дронов этих. Прокормить такое количество вполне реально. Можно при желании и с внешней охраной договориться. Им проще изредка тушёнку нам подбрасывать, чем ждать, пока мы с голоду на штурм полезем, не считаясь с потерями. Для начала переговоров, конечно, придётся им подбросить что-либо интересное, но за этим дело не станет.
Теперь мы бодро шагали обратно по частному сектору. Солнце уже садилось, нужно было подыскать место для ночёвки, но с этим проблем не будет. Пустых домов много, где-нибудь приткнёмся. Уже на подходе к многоэтажным домам, я завернул в переулок, выискивая наименее приметную избушку. Но ещё раньше, чем мы вошли за ограду, нас окликнул старческий голос:
Грабить пришли, или дело у вас? обернувшись, мы увидели старушку, лет семидесяти, стоявшую за соседним забором.
Чего ты, бабушка, нам бы переночевать только, а утром дальше пойдём, объяснил я ей.
Ну, коли так, заходите, она распахнула калитку, переночевать вам найдётся где, да и угостить смогу.
Когда стемнело, мы уже сидели в свете фонарей на кухне и со смаком употребляли вкусный борщ, в который пошла одна из трофейных банок. Старушка, которую звали Надеждой Васильевной, негромко жаловалась на жизнь.
Мука пока есть, а вот крупы закончились, не догадалась запас сделать. Кто же знал о таком. Ну, ничего, скоро картошка молодая пойдёт, прожить можно будет. Если в силах буду, то и у соседей выкопаю, им-то уже не нужно. Одна я осталась. Всё бы ничего, да нелюди эти шастают.
Какие нелюди? спросил я с набитым ртом, железные?
Куда там! старушка всплеснула руками, железных я и не видела сроду, только слышала, что есть где-то. Настоящие, живые, что по домам шастают. И ладно бы только грабили, люди ушли, добро им без надобности, они вон две хаты спалили с левого края. А позавчера видела, как человека забили насмерть. Полдня могилу копала, скоро и ко мне придут. А у меня и оружия нет никакого.
А вы стрелять умеете? удивлённо спросил я.
А как же? достоинством ответила Надежда Васильевна, отец мойфронтовик, дважды ранен, он после войны лесничим был, я всё детство в лесу провела, так он меня и стрелять учил. И из ружья умею, и из трёхлинейки. Силы мои уж не те, но ружьё удержать смогу.
Однако, сказал я, завтра придумаем что-нибудь.
После ужина благополучно завалились спать. Никто нас не тревожил до утра. Утром, после подъёма и умывания, я сказал Денису:
Помнишь, где ружья спрятал?
Он кивнул.
Сгоняй туда, принеси двустволку и патроны все. Бабушке отдай.
Парень обернулся быстро, Надежда Васильевна, получив подарок, широко улыбнулась.
Хорошее ружьё, запущенное, правда, ну, да ничего, вычищу. Спасибо вам. И за патроны спасибо. Мне их хватит.
Распрощавшись с доброй хозяйкой, мы направились обратно. Если я правильно понял устройство города, то центр его сейчас захвачен, не пойми, кем, если идти от него в нашу сторону, то будет условно безопасная зона, где сейчас резвится всякого рода мразь, а с другой стороны от центра всё разрушено взрывом. А по периметрукордон.