Нет проблем. Я, собственно, сегодня никуда не тороплюсь.
Вот и хорошо, улыбка не сходила с лица посетителя, даже когда он говорил вполне серьезные вещи. Вы, кажется, доктор?
Дерой достал из кармана упаковку с жевательной резинкой и протянул одну пластинку Стэнтону. Карл жестом отказался от угощения и ответил:
Да, доктор биологии.
Барстроу засунул одну пластинку в рот и положил упаковку в карман.
А теперь о вчерашнем происшествии.
Насколько подробно?
То, что, по-вашему, существенно. О деталях я спрошу дополнительно.
Хорошо.
Карл начал свой рассказ издалека, с момента, когда до инцидента оставалось еще часов двенадцать, а точнее, с обеда на станции. Всю неделю днем и ночью он сидел за работой, наблюдая за жизнью микробов, которых биологи запускали в шарах размером с баскетбольный мяч далеко от станции, где невелико влияние искусственных электрических и магнитных полей. Наступила очередь Карла оставить такой шар в космосе, для чего ему и понадобился «челнок».
За время рассказа Лерой лишь несколько раз вежливо перебил Стэнтона, чтобы уточнить подробности. Оставался он спокойным и во время описания возвращения лейтенанта на станцию. Когда Карл дошел до происшествия, Лерой прекратил жевать резинку и внимательнейшим образом уставился на собеседника.
Стэнтон закончил повествование событиями и чувствами, которые всплыли в его памяти позднее.
Лерой долго молчал, анализируя услышанное.
Весьма престранная история, доктор. Не находите?
Согласен. Никогда прежде я не видел сбоев и неисправностей ни в «челноках», ни, тем более, в их дублирующих системах.
Вы так много знаете о «челноках»?
В смысле? Я могу управлять ими. Но совершенно не знаю, как устранять неисправности.
Не разбираетесь в электронике и начинке контрольных систем?
Мои знания почерпнуты из школьных учебников. Электронная начинка «челноков» для меняэто темный лес. И даже если бы я в ней разбирался, вряд ли я смог бы сделать что-нибудь в критические минуты. Мне оставалось только стукнуть кулаком по приборной панели. Кстати, она полностью вышла из строя.
Как же вы перенесли всю эту круговерть, доктор? Не сыграли ли неисправности злую шутку с вашим метаболизмом?
Карл удивился перемене темы разговора, но на вопрос ответил.
Меня это не особенно беспокоит. В конце концов, у нас есть прекрасные лекарства, которые могут привести в норму любой расшатавшийся организм, даже синхронизировать биологические ритмы с общегалактическим временем. Конечно, сдвиги во времени и утомление никому еще не пошли на пользу
И эти лекарства делают вас сонливым?
Нет.
А как насчет вашей личной жизни? Какие-нибудь проблемы, из-за которых вас клонит ко сну?
При чем тут сон? Почему вы Карл посмотрел на Лероя в упор. Вы хотите сказать, что я допустил халатность? Это смешно!
Смешно? Неужели? лицо Лероя приобрело самое серьезное выражение. Он стал походить на озабоченного дедушку.
Неожиданно Карл поймал себя на мысли, что Лерой очень хорош в работе, а допрос, несомненно, часть его работы.
Речь должна идти не о моей небрежности. Я не засыпал и не делал никаких глупых ошибок. В «челноке» что-то испортилось. Отказали сразу все системы. Я же рассказал вам все, что случилось. Зачем вы тратите свое и мое время, задавая странные вопросы? Не лучше ли просмотреть показания «самописцев»?
А Это ваше превосходное решение, доктор, лицо Лероя посуровело, и сейчас он выглядел совершенно другим человеком. В «черном ящике» ничего не оказалось. Он девственно пуст.
Что означает ваша фраза «превосходное решение»? спросил Стэнтон, прекрасно осознавая, куда клонит Лерой.
Если бы я заснул за штурвалом «челнока» и вызвал происшествие, в результате которого погибли люди, я очистил бы «черный ящик» и свалил все на отказ оборудования. Это совсем нетрудно, учитывая повреждения «челнока». Где ошибка в моих рассуждениях?
Ваши подозрения беспочвенны! Бред какой-то! Виной всему отказ оборудования!
Ну, мы еще посмотрим, процедил сквозь зубы Лерой и, сверкнув на Стэнтона глазами-ледышками, не попрощавшись, ушел.
«Да, из этого малого получился бы прекрасный актер», уставившись в потолок, думал Карл.
* * *
Томми Венг эти два дня работал так, как не работал целую неделю. Организм Элис удовлетворительно воспринял искусственное сердце, да и почки Моргенштерна, казалось, не вызывали никаких проблем с отторжением. Томми пересадил пациентке массу артерий и вен и теперь чувствовал себя электриком, сменившим добрую сотню проводов в административном здании. По правде сказать, ему никогда раньше не приходилось пересаживать так много органов в одном организме. Обычно такие серьезные повреждения, как у Элис, неизбежно приводят к смерти.
Везение Элис заключалось не только в таланте хирургов, но и в возрасте: ей было меньше тридцати. Человека постарше такие травмы свели бы в могилу. Но и организм Элис имел пределы выносливости. Хотя она день и ночь напролет неподвижно лежала на кровати, доктор Венг порекомендовал ей высококалорийную диету. Все это в совокупности с умелой терапией буквально воскресили Элис, жизнь которой совсем недавно висела на волоске.
В некотором смысле такое обилие трансплантированных органов идет даже на пользу: организм Элис будет всегда отмобилизован и самую страшную травму, шок или отравление встретит во всеоружии. Да и как может быть иначе, ведь Элис Нассэмнастоящий боец.
* * *
Направляясь в следственную камеру, Карл поравнялся с дверью, ведущей в каюту Элис Нассэм. Ее уже выписали из медицинского отсека и прописали строгий постельный режим в более удобной, домашней обстановке.
Рядом с дверью в каюту был вывешен головизор, на котором непрерывно сообщалось о состоянии здоровья больной. Схемы и графики постоянно чередовались с условным изображением тела Элис.
Это обстоятельство крайне не понравилось лейтенанту. Он привык, что на Земле состояние здоровья пациента является строжайшей медицинской тайной, а здесь, на станции, судя по всему, такая абстрактная категория была больше исключением, чем правилом. Карл предположил, что информацию о положении дел со здоровьем этой Нассэм так широко публикуют еще и потому, что очень многие сотрудники искренне переживают за свою коллегу. И несмотря на то, что Карл был уверен в собственной невиновности, при виде голограммы он почувствовал себя довольно неуютно.
Те части тела Элис, которые оказались неповрежденными после инцидента, были окрашены различными оттенками серого и красного цветов. Неорганические трансплантанты, такие, как ее новые сердце и почки, выделялись ярко- серебристым цветом. Поврежденные части тела, которые не были удалены, пурпурным, а те, что были пересажены, например, кости бедра, черным. Те органы, над которыми еще предстояло работать, были окрашены ярко-желтым цветом.
Прежде чем получить диплом доктора биологии, Карл немало поднаторел в медицине и прекрасно знал, что несколько веков назад и десятой части проблем Элис хватило бы, чтобы отправить ее к праотцам. В женщине было так много чужеродного, что Карл даже представил себе шутку какого-нибудь доктора-острослова, что, мол, трансплантанты столь необычного пациента скоро отторгнут первородную ткань.
Ах, если бы он отправился в этот злополучный полет с настоящим пилотом Если бы он пересел в другой «челнок» Если бы
* * *
Лейтенант Стэнтон не виновен, заявил адвокат Рог Дамеко.
Карл пригляделся к лицам присутствующих. Судья Томпсон оставался безучастным, тогда как один из его помощников сидел хмурый как туча, а другой нервно покусывал свои губы. Карл рассмотрел и обвинителямолодую женщину; заявление защитника она встретила так, будто была уязвлена в лучших своих чувствах. Лица других членов суда лейтенант не стал рассматривать. Он и так уже понял, что все, буквально все видели в нем главного виновника происшедшей трагедии.
Предварительные слушания обещали затянуться на несколько дней, однако Рог Дамеко заверил Карла, что следующих слушаний не будет.
Что ж, давайте выслушаем ваши аргументы, дал слово адвокату судья Томпсон.