Я помню ту нашу последнюю весну, ещё не ставшую последней. Мы просто гуляли по старому городу и Настя рассказывала про свою поездку в Крым. В Судаке проходил слёт юных натуралистов, как девушка величала коллег биологов и ей вручили почётный знак за экспериментальное исследование мутаций высших позвоночных. Чёрт, я даже это запомнил!
Ветер нёс ароматы весеннего цвета, солнце палило так, словно спутало сезоны, а я пытался соорудить венок из жёлтых одуванчиков. Проклятые стебли рвались в неумелых пальцах и корявый убор получился лишь с третьей попытки. Но даже эта косая штуковина удивительно хорошо смотрелась в русых волосах, которые под лучами светила горели, подобно золоту.
Мы остановились на крошечном мосту, переброшенному через местный ручей, гордо именующийся рекой. Настя оперлась о ржавые перилла и я даже испугался: как бы дряхлая ограда не устроила какой подлости. Впрочем, я был готов нырнуть даже на дно Марианской впадины, если потребуется.
Иди сюда, сказала Настя и когда я приблизился, крепко прижала к себе. Потом очень умело поцеловала, заставив вздыбиться волосы на затылке. Пальцы девушки так вцепились в плечо, что стало больно.
Ай, говорю я, Предупреждать надо!
Откуда мне знать, что тебе вздумалось подремать? она выдёргивает шприц, Ну что, капитан Громов, можете одеваться и отправляться к супруге. Думаю, она уже заждалась муженька и готова встретитьНу, уж не знаю, чем тебя там твоя Варвара встречает.
Смотрим друг другу в глаза. Её так и остались двумя бездонными голубыми озёрами, полными неоткрытых тайн. Однако, то ли я стал наблюдательнее, то ли чувство вины всё же сумело прорваться из глубин души, но я его замечаю. Ну что же, это несколько успокаивает моё самолюбие.
Знаешь, значит? я поднимаюсь и начинаю надевать одежду.
Положено, по должности, Настя прекращает игру в гляделки и принимается складывать пробирки в небольшой чёрный кейс, Читаю личные дела. Самые интересные изучаю подробно. Надо же знать, какова обстановка в семье, нет ли разногласий, способных повлиять на боеготовность оперативника.
Понятно, фуражка занимает своё место на голове, Выходит, исключительно профессиональный интерес. А можно вопрос, из области личного интереса? уже взявшись за крышку кейса Настя внезапно замирает, Капитан Михальчук замужем?
Тебе то зачем? она захлопывает чемоданчик, как мне кажется, с излишней нервозностью, Насколько мне известно, капитан Громов полностью счастлив в семейной жизни, морально устойчив и вообщеистинный ариец.
Просто интересно, угу, а почему сердце так колотит? Не хочешьне отвечай.
Кейс пищит, закрываясь, а Настя поворачивается ко мне. Морщинки вокруг глаз сейчас выделяются гораздо отчётливее, как и складка над носом. В этот момент Анастасия выглядит лет на десять старше, а оба её озера точно подёрнуты ледком.
Нет, чеканит она, Капитан Михальчук не замужем и никогда не была. Доволен? Не желаешь спросить ещё о чём-нибудь? Сразу говорю: ничего интересного в моей жизни не происходило. Ну, разве тебя вдруг начали интересовать проблемы биологии и медицины.
Нет, меня точно ледяной водой окатили, Не начали. Прости, пожалуйста, я не хотел.
Ладно, она машет рукой, Пустое
Настя похлопывает ладонью по боку кейса и кажется, над чем-то напряжённо размышляет. Даже собирается что-то сказать, но в последний миг по её лицу проходит непонятная гримаса и полные губы произносят нечто иное. По крайней мере, мне так кажется.
Тебе придётся походить сюда пару недель, Анастасия трёт лоб указательным пальцем, Понаблюдаю за развитием твоего гриппа. Комнату запомнил? Молодец. Каждый день, ровно в пятнадцать ноль ноль. Варе своей не говори, к кому ходишь.
Это ещё почему? я удивляюсь, Она про тебя знает всё. Да и вообще, девка весьма разумная, не то, что другие.
Дурак ты, Лёня. с лёгкой печалью усмехается собеседница, Какая ы умная-разумная не была, а всё одно, черти что может подумать. Побереги нервы и себе и ей.
Мы выходим в коридор и Настя запирает дверь ключ-картой. Только сейчас я замечаю, что со стены недавно сняли какую-то прямоугольную табличку, оставив светлое место. Оглядываюсь. Да, комнат на этаже немного, но рядом с каждой висит что-то, типа: «Лаборатория ускорения рефлексов». Так, кстати, я был, на испытаниях третьей версии сурка.
И что это за безымянная берлога? интересуюсь я и Настя задумчиво разглядывает пятно на стене, Тайное убежище капитана Михальчук?
Угу, она криво усмехается, тут сейчас идёт передел собственности и некоторые таблички успели смениться раза четыре. Спецсектор считает, что двух этажей недостаточно для углублённых исследований и просит ещё один.
Жабы, онижадные, по лицу Насти идёт гримаса, точно кличка безопасников её как-то задела, прости, если что не так.
Ничего, она провожает меня до лифта, Удачи тебе, Леонид.
Мне кажется, что перед тем, как я шагаю в открывшиеся двери, Анастасия слегка покачивается. Так, как если бы собиралась поцеловать меня в щёку, но в последний момент передумала. Не знаю, хотел бы я этого поцелуя, спустя столько то лет. Скорее всегонет.
А может и да.
ГОРОД. ВОСПОМИНАНИЯ
Можно было заказать у дежурного служебную тачку или вызвать такси, но я решаю проехать на троллейбусе. Погода, по-прежнему, радует чистым небом; ярким, словно свежевымытым, Солнцем и тихим ветром, а ехать тут всего девять остановок. Давно я не позволял себе эдакой неторопливой роскоши. На вызовы несёшься с сиреной, на скорости, от которой стены домов превращаются в мазню абстракциониста. Варвара тоже предпочитает езду с ветерком, причём, периодически на грани нарушения правил.
Троллейбус почти пуст и кроме меня в огромном светлом салонетройка старушек, молодая мама с парой карапузов и стайка девиц, судя по всемустуденток, прогуливающих пары. Карапузы, став коленями на сидение, хором читают надписи на магазинах и офисах. В этот момент их мамаша увлечённо рассказывает кому-то по телефону, что Кокоша разбил себе нос, а Тотошауронил дорогущую вазу.
Девицы, обмахиваясь планшетами и телефонами, демонстрируют ноги, по последней моде, обнажённые до середины бедра. Идёт горячее обсуждение «стервы Маши», «сволочи Игоря», «нудной Веры Палны» и «козла Леонида». При этом все они поочерёдно рассматривают меня и их разговор превращается в неразборчивое: «шу-шу-шу». Парочка, из стайки, очень даже ничего, но я уже давно вышел из статуса охотника, остепенился и вообще, не в настроении.
Тем не менее, одна из озорниц умудряется нащупать мой телефон и я получаю сообщение, где фигурирует удивлённая мордашка, имя, возраст (охо-хо, какой я старый!) и адрес. Увидев мои манипуляции с девайсом, студентки устраивают оглушительный галдёж и высыпаются наружу. Ещё раз рассматриваю присланное сообщение, вспоминаю слова специалиста о стопроцентной защите от взлома и загоняю данные в память. Может когда и пригодятся.
В троллейбусе становится много спокойнее и теперь я могу беспрепятственно рассматривать парк, мимо которого мы проезжаем. Огромные клёны и тополя помахивают ветками из-за низкого заборчика и видно, как по аллеям неторопливо бредут женщины с колясками. Жизнь продолжается, какие бы катаклизмы не происходили в мире.
А у меня в памяти ещё сохраняются воспоминания десятилетней давности, когда кошмар заражения из экзотических новостей о парализованном Вашингтоне и наивных страшилок о провинциальных городах в карантине превратился в суровую реальность.
Этот же парк выглядел совсем по другому, когда я, ещё в звании лейтенанта, командовал взводом блокировщиков. Именно так назывались подразделения, в обязанности которых входила установка периметра вокруг очагов заражения. Опыта не было, информациикот наплакал, а весь инструктаж сводился к неуверенным советам стрелять в голову. Словно мы угодили в сюжет о зомби-апокалипсисе! Сейчас то всё это выглядит смешно и наивно
БТРы давили клумбы колёсами, облепленными грязью и остатками цветов, а краснолицый майор исходил криком, пытаясь отпугнуть встревоженных гражданских, не понимающих, в чём дело. Какая-то женщина ползла на коленях и рыдала, умоляя пропустить её за шеренгу автоматчиков в противогазах. Кажется, в парке у неё оставались муж и маленький ребёнок.