- Эй, теперь уже вот-вот шарахнет! - завопил водитель.
В тот момент, когда они въезжали на стоянку, здание напоминало ледяную скульптуру: зыбкие небесные огни играли на его поверхности, отбрасывая холодные тени. Сейчас, однако, дом казался восковым, готовым растаять, едва дохнет жаром.
Лица и руки людей словно лишились всех красок жизни.
Все торопливо одолели ступеньки, и дежурный по полицейскому управлению впустил их в небольшую дверцу справа от тяжелых металлических двойных дверей главного входа. При виде Тэннера он расстегнул кобуру, потом закрыл за пришедшими дверь и накинул цепочку.
- Куда? - спросил человек с пистолетом.
- На второй этаж. - Дежурный кивком указал на лестницу справа от входа. - Как подниметесь, поверните и топайте прямиком к Большому кабинету в конце холла.
- Спасибо.
Стены здания почти заглушали рев ветра, а лампы дневного света вернули и людям и предметам естественный облик.
Мужчины поднялись но лестнице, повернули, как им и было велено, против хода и зашагали по коридору в глубь здания. У дверей последнего кабинета вооруженный страж кивнул водителю:
- Стучи.
Открыла им женщина. Она начала что-то говорить, но, увидев Тэннера, замолкла, посторонилась и придержала дверь.
- Сюда. - Женщина пропустила их в приемную, нажала кнопку у себя на столе и в ответ на донесшееся по селектору: «Да, миссис Фиск?»- сообщила: - Они прибыли вместе с тем человеком, сэр.
- Пусть войдут.
Женщина подвела посетителей к обшитой темными деревянными панелями двери в глубине комнаты и распахнула ее настежь.
Они вошли. Толстяк за покрытой стеклом столешницей откинулся на спинку стула, сплетя короткие пальцы под многочисленными подбородками, и окинул посетителей взглядом серых, лишь чуть-чуть темнее его седин, глаз. Говорил толстяк тихо, с едва заметной хрипотцой.
- Садитесь, - сказал он Тэннеру, а охране и секретарше велел: - Подождите за дверью.
- Это опасный тип, мистер Дентон, сами знаете, - напомнил человек с пистолетом, когда Тэннер уселся на стул, поставленный в добрых пяти футах перед столом.
Три окна кабинета закрывали стальные ставни, и, хотя сквозь них ничего нельзя было разглядеть, легко угадывалось, какие злобные фурии караулят снаружи, - по комнате вдруг прокатился звук, подобный грому автоматной очереди.
- Знаю.
- Ладно, как-никак он в наручниках. Ствол оставить?
- У меня есть.
- Ладно. Мы будем неподалеку.
Полицейские вышли из комнаты.
Двое пристально изучали друг друга, пока дверь кабинета не закрылась. Тогда человек по имени Дентон спросил:
- Теперь все ваши дела улажены?
Второй пожал плечами.
- Как вас зовут на самом деле., прах побери? Даже в протоколах значится...
- Черт, - хмыкнул Тэннер. - Так и зовут. Я был седьмым в семье, и, когда родился, акушерка, подняв меня, спросила моего старика: «Какое имя вы хотели бы вписать в свидетельство о рождении?» Л папаша возьми да и брякни в сердцах: «Черт!»- и ушел. Ну, она так и записала. По крайней мере, это рассказывал мне брат. Со своим стариканом я так и не свиделся, а стало быть, не мог уточнить. Он в тот же день дал дуба. Ну, да имя все едино правильное.
- И ваша матушка одна растила семерых?
- Нет. Через пару недель она приказала долго жить, и нас, детей, разобрала родня.
- Понятно, - кивнул Дентон. - Что ж, да будет вам известно, у вас еще есть выбор. Хотите рискнуть или нет?
- Кстати, а кто вы такой? - полюбопытствовал Тэннер.
- Секретарь департамента дорожного движения Калифорнийской державы.
- И с какого вы тут боку?
- Я координатор. С равным успехом могли назначить сюда главного врача государственной службы здравоохранения или генерального почтмейстера, но так уж вышло, что основная ответственность за исполнение лежит на мне. Я лучше всех знаю матчасть, могу оценить шансы...
- И каковы же эти самые шансы? - перебил Тэннер.
Дентон впервые опустил глаза:
- Что ж, дело рискованное...
- Покамест такую штуку проделал только тот чумовой, что рванул сюда с новостями, и он уже покойник. О каких шансах речь? Как вы их подсчитывали?
- Я знаю, - протянул Дентон, - вы считаете эту работу самоубийством, и не без оснований. Мы отправляем три машины, по два водителя в каждой. Если хоть одной удастся подъехать достаточно близко, ее радиосигнал может стать маяком для бостонцев. Вам, впрочем, как вы знаете, ехать необязательно.
- Да уж, знаю. Мне дана полная свобода провести остаток дней в тюрьме.
- Вы убили троих, и вас могли приговорить к смерти.
- Но ведь не приговорили, так о чем базар? Вот что, мистер: умирать мне неохота, но и играть в ваши игры ломает.
- Можете ехать, можете не ехать. Выбирайте. Но помните, если вы пойдете в рейс и он увенчается успехом, вам все спишут. Ступайте тогда на все четыре стороны. Более того, Калифорнийская держава возместит стоимость угнанного и разбитого вами мотоцикла, не говоря об ущербе, нанесенном полицейской машине.
- Огромное вам спасибо. - За стеной басом взвыл ветер, и грохот камней о ставни отозвался в комнате мощным стаккато.
- Вы очень хороший водитель, - через некоторое время, вновь заговорил Дентон. - Правили чуть ли не всем, что способно ездить, и даже в гонках участвовали. А когда занимались контрабандой, вы каждый месяц гоняли в Солт-Лейк-Сити. Очень немногие профессионалы решились бы на это, тем более тогда.
Черт Тэннер улыбнулся, что-то припоминая.
- ...А на своей единственной за все время работе, не идущей вразрез с законом, только вы ухитрялись без потерь совершать почтовые рейсы в Альбукерке. С тех пор как вас уволили, таких нашлось не много.
- Не моя вина.
- И на маршруте Калифорния-Сиэтл вы были лучшим, - продолжал Дентон, - как утверждает ваш куратор. Я вот что пытаюсь объяснить: из всех, кого мы могли бы найти, у вас самые высокие шансы добраться до места. Вот почему мы проявили к вам снисхождение - но медлить больше нельзя. Решайте прямо сейчас, да или нет, и, если да, вам предстоит выехать в течение часа.
Тэннер, подняв скованные руки, указал на окно.
- В такую хрень?
- Машины выдержат бурю, - ответил Дентон.
- Дядя, ты спятил.
- Пока мы тут болтаем, люди гибнут, - напомнил Дентон.
- Десятком больше, десятком меньше - без разницы. Нельзя подождать до завтра?
- Нет! Человек пожертвовал собой, чтобы нас известить! И континент необходимо пересечь как можно быстрее, не откладывая, иначе поездка потеряет смысл! Буря, не 6уря - машины отправляются немедленно! Перед лицом постигшей Бостон беды ваше мнение - пустой звук! Все, что мне требуется от вас, Черт, - одно-единственное слово. Так что же?
- Пожрать бы. Я не...
- В машине есть еда. Итак, ваш ответ?..
Тэннер уставился в темное окно.
- Ладно, - буркнул он. - Будь по-вашему, я прокачусь по Проклятой Дороге, вот только никуда не поеду без бумажки, где будет кое-что написано.
- Она здесь.
Дентон выдвинул ящик, достал плотный жесткий конверт и извлек оттуда лист бумаги с большой государственной печатью Калифорнии. Потом встал, обошел вокруг стола и протянул бумагу Тэннеру.
Несколько минут Черт внимательно изучал документ.
- Здесь написано, что если я доберусь до Бостона, то получу «полную амнистию в связи с любыми противоправными действиями, когда-либо совершенными на территории Калифорнийской державы»... - заметил он.
- Верно.
- А если вы еще не все знаете? Вдруг кто-нибудь стукнет на меня потом?
- Там ведь сказано, Черт, - «в связи с любыми противоправными действиями».
- Ладно, толстый, уговорил. Снимай с меня браслеты и показывай тачку.
Дентон вновь уселся по другую сторону стола.
- Позвольте довести до вашего сведения еще кое-что, Черт, - сказал он. - На случай, если где-нибудь по пути вам взбредет в голову тихо исчезнуть, другие водители получили приказ. Они моментально откроют огонь и оставят от вас лишь горстку золы. Картина ясна?
- Угу, - хмыкнул Черт. - Полагаю, я должен оказать им такую же услугу?
- Правильно.
- Неплохо. А может получиться еще и забавно.
- Я знал, что вам это придется по вкусу.
- Теперь расцепите-ка меня, и я возьмусь за дело.
- Не раньше, чем я выскажу все, что о вас думаю, - отрезал Дентон.
- Ладно, если не жаль времени костерить меня, пока гибнут люди...
- Заткнитесь! Вам плевать на них, и вы это знаете! Я хочу сказать, что еще не встречал более низкого, подлого, достойного всяческого порицания двуногого. Вы убивали мужчин и насиловали женщин, а как-то раз просто для потехи выдавили человеку глаза. Дважды вас судили за распространение наркотиков и трижды - за сутенерство. Вы пьяница и дегенерат и, по-моему, сроду не мылись. Вы со своими громилами терроризировали порядочных людей, когда после войны те пытались заново наладить жизнь. Вы грабили их, оскорбляли, глумились и под угрозой насилия отнимали деньги и предметы первой необходимости. Лучше б вы вместе с прочими погибли во время Большой Облавы. Вас можно назвать человеком исключительно в биологическом смысле. Где-то внутри, там, где у других людей есть нечто, позволяющее им жить вместе, сообществом, и поддерживать добрососедские отношения, у вас - большое омертвелое пятно. Единственное ваше достоинство (если это можно так назвать) состоит в том, что рефлексы у вас чуть быстрее, мускулы чуть крепче, глаз чуть острее, чем у нас, и, усевшись за баранку, вы способны проехать где угодно. Потому-то Калифорнийская держава и готова простить вашу бесчеловечность в том случае, если вы употребите свое единственное умение не во зло, а во благо. Я это одобрить не могу. Не желаю зависеть от вас - не тот вы субъект. Я бы с огромным удовольствием сделал так, чтобы вы сгинули в этом рейсе, и, очень рассчитывая, что кто-нибудь прорвется, надеюсь, это будет кто-то другой. Мне отвратительно ваше гнусное молодечество... Ну-с, ладно, «вольную» вы получили. Машина готова. Идемте.