Это не моё, мама! Я двух оленей убил!
Доса Арауанн умолкает, круглыми глазами глядя на здоровенный кусок окорока, лежащий на столе и укутанный широкими листьями, и я повторяю:
Там ещё много, и не так далеко. Надо народ послать, пусть принесут!
Двух Убил?!
Ну, да Вот же.
Показываю на кусок оленины или лосятины. Матушка подходит, осторожно смотрит на мясо, потом трогает его пальцем, лижет тотглаза становятся ещё больше и она шепчет:
Хайтарут Не может быть!
Вдруг начинает меня ощупывать, тормошить, я отбиваюсь:
Мам! Ну, цел я! Честное слово! Надо людей послать! А то кто-нибудь утащит!
Это действует, и вскоре я слышу её надломанный высокий голос, созывающий слуг. Собираются три женщины и семь мужчин. Прочие спят, согласно моего распоряжения. Объясняю им, где оставил мясо. По описанию узнают волчье урочище. Но сейчас там безопасно, потому что днём зверюги отдыхают. К тому жеволк, оказывается, мой баронский тотем, или герб, и потому вряд ли животные тронут слуг Волка. Во как! Оригинальный вывод. Ну-ну Делаю дальнейшие объяснения. Народ весело устремляется за моей добычейкак-никак, минимум на неделю хватит, да и на зиму можно пару шматков повкуснее закоптить Ну а я спускаюсь пониже, к реке, и начинаю отмываться. Мыла нет, поэтому пользуюсь золой. Она древесная, а потому слабо-слабо пениться. Эх, одежда моя, одежда Но тут на берегу появляется доса Аруанн со своим рядном-матрасом-одеялом:
Вот, укройся, Атти. А я пока быстро выстираю
Поскольку я чист, и к тому же меня переполняет чувство гордости, безмолвно уступаю матушке свою одежду, и та колотит её вальком, трёт какой то густой смесью, и, к моему удивлению, кровь и нутряное сало оттирается и уплывает грязной неопрятной пеной вниз по течению. А я наслаждаюсь солнышком и заслуженным отдыхом, не замечая напряжённых взглядов досы Аруанн, которые она на меня время от времени бросает, отвлекаясь от стирки. Наконец всё выстирано и даже разложено на нагретых солнышком камнях для просушки. И тут нервное напряжение меня покидает, я чувствую, как нападет слабость. Похоже, что я не рассчитал силёнок бионосителя моего разума, и В общем, я прихожу в себя опять в своих покоях и на кровати. Матушка, встревоженная донельзя, сидит рядом. Увидев, что я открыл глаза, обнимает меня. Тормошит, причитая:
Атти! Малыш! Ну так же нельзя! Ты только-только встал после болезни, а уже столько всего сделал за день! И оружие починил, и на охоту сходил, и столько мяса принёс сам! Разве так можно?! Да ещё
На секунду прерываетсяне хочет говорить об убитом мной бастарде, и снова:
Ты же умереть мог! Такой у меня слабенький сынок, и вдруг творит дела, что и взрослому то не по силам! Я уж поначалу подумала, что ты подменыш, что моего сыночка Нижайший забрал, а взамен демона подсунул
И тут я прикусываю себе язык Однако, материнское сердце не обманешьоно чует Разницу
Мама А люди работают?
Нет ещё, Атти, малыш. Разве им сейчас до этого?
Приподнимаюсь на локте, сердито выпаливаю:
Ма! От того, что они сейчас будут делать, зависит наше будущее! Пировать будут, когда закончат! А сейчас мне нужно сгущённое вино! И как можно больше и крепче! Я пока встать не могу, так что следить за их работой придётся тебе. Помнишь, как я проверял, что получилось?
Доса бледнеет:
Я столько не выпью
Вот же Да не надо пить! Обмакни тряпочку на лучине, и подожги! Если горит, значит, нормально. Если же нетто обратно в горшок и гнать по новой! Воду держать постоянно холодной!
Матушка кивает, и я машу рукой:
Иди, мама. Пусть немедленно начинают!
А как же ты?
Всё в порядке. Мне просто надо отдохнуть и Поесть.
Аруанн мгновенно вскакивает:
Ох, совсем же забыла! А ведь ты
Обрывает фразу на полуслове, торопливо уносится вниз, потому что я слышу, как стучат по доскам пола деревянные подошвы. Оставшись один вытягиваюсь на просышенных и проветренных шкурах, заложив руки за головуэх, хорошо!.. В двери почтительно стучат, и я выпрямляюсь, одновременно разрешая войти. Появляется довольно миловидная, но грязная девчонка, по видумоя ровесница, вносящая даже с натугой деревянное блюдо, на котором парит здоровенный, с мою голову, кус мяса, обложенный толстыми ломтями уже знакомого серого хлеба с отрубями. Ещё кувшин, источающий слабый запах вина и глиняная кружка, довольно чистая. Даже, как я вижу, ещё влажная. Ну-ну
Ваш ужин, сьере Атти.
Она улыбается, но я вижу, как хитро поблёскивают её глазёнки. Неужели мой носитель на неё западал? Или просто девочка хочет воспользоваться моментом? Посмотрим. Сейчас меня кроме еды ничего не волнует. В желудке разом звучит императорский гимн на тридцать три серебряных фанфары. Потому выхватываю блюдо из её рук, вцепляюсь в мясо обеими руками и погружаю в него свои зубы. К счастью, у носителя они белые и крепкие. Бурчу с набитым ртом:
Налей мне.
Та послушно выполняет требование, я делаю глотокого! Слабенькое, почти сок, но вкусное! Аромат тонкий, приятный. Потому уминаю кусок, время от времени запивая его винцом. Не рано ли? Всего то четырнадцать годков биологического возраста. Да нет, наверное. В напитке градусов шесть, может семь от силы. Оно просто слегка бодрит. Голова же чистая, никакой замутнённости
Сьере Атти, а как вы смогли убить сразу двух хайтарутов? Да ещё один?
На меня смотрят любопытные глазёнки, этак, постреливая, и я, вспоминая Цезаря, отвечаю:
Пришёл. Увидел, и убил.
Но они же ужасно злые! И очень много людей пострадало от них! Ваш сиятельный отец
Умолкает, сообразив, что ляпнула лишнее.
Что? Он же погиб при Аквилисе!
Погиб то погиб Но поговаривают, что это случилось ещё до битвы, на охоте. Он будто бы ранил одного, а второй убил его копытом.
Копытом? Вполне реально. У зверюги на голени настоящий выкидной костяной клинок. Я еле выковырнул из дерева обломок лезвия. Вошёл сантиметров на пятнадцать! Из-за чего, собственно, хайтарут и провалился мне под арбалет Тем не менее, сплетни надо пресекать, и я строго говорю:
А не боишься, что я прикажу тебя раздеть, привязать к столбу во дворе и выпороть с солью?
Вроде бы стандартное наказание для прислуги в это время Но девчонка нагло отвечает:
Сьере Атти, вы меня и так уже раздевали, и не раз. Только без розог
И улыбается Понятно. Парнишка то из молодых, да ранний Протягиваю руку, цепляю за пухлый подбородочек, от чего та сразу начинает улыбаться и на щечках образуются симпатичные ямочки и подаётся ко мне, наваливаясь ощутимой грудью мне на колени:
Вы Хотите, сьере Атти? Доса Аруанн сейчас занята на кухне, поэтому нам никто не помешает
И всё с таким придыханием Только вот запах изо рта у неё сразу отбивает всё желание, на миг появившееся. А ведь не врётреакция организма это подтверждаетЗадумчиво смотрю на неё, потом тоже с придыханием отвечаю:
А сейчас, моя милая
Она просто расцветает, но тут же улыбка сменяется испугом, потому что я заканчиваю фразу совсем не тем, что девица желала услышать:
ты пойдёшь вниз, к досе Аруанн, и скажешь, что я велел тебя выпороть!
Последние слова я буквально выкрикиваю, и девчонка в страхе сжимается.
Живо! Пошла вон!
Она всхлипывает, подхватывает уже пустой поднос, удаляется походкой идущей на смерть, давя на жалость. Зря. Может, прежний Атти бы и растаял, но я не видел её ни среди тех, кто работал прошлой ночью, ни среди тех, кто ходил за мясом. Следовательно, девочка просто пользовалась своей привилегией хозяйской подстилки и обнаглела до невозможности Хлопает дверь, а я поднимаюсь и одеваю чистую одежду. Моя нижняя рубашка уже аккуратно подшита, прочее же чистое и пахнет рекой. До чего приятно ощутить прохладную ткань. В дверь скребутся, и я снова кричу:
Что ещё непонятно?!
Но это не давешняя наглая служанка, а сама доса Аруанн.
Ты действительно приказал высечь Ираю?
Киваю.
Она обнаглела. Я не видел её ни ночью, ни днём. Значит, сознательно отлынивает от работы, прикрываясь моей симпатией.
Теперь и она кивает в ответ:
Я пыталась призвать девчонку к порядку, но она пожаловалась тебе, и ты, сам, лично, велел мне не трогать её Догадываюсь почему. Почему же ты теперь переменил своё отношение к ней?
Затягивая пояс и думая о том, что надо сделать застёжку, а не крутить эти узлы, задаю ей встречный вопрос:
Мама, я же тебе говорил, что я забыл всё? Или почти всё?
И вдохновенно лгу:
Высочайший забрал большую часть моей памяти, но взамен вложил в мою голову другие знания и умения. Не знаю, откуда и чьи, но Прошу тебя не удивляться ничему. Ни сейчас, ни в будущем. И эта Ирая Она мне ничего, кроме отвращения не внушает. Уж извини. Так что если ей вправят мозги на место и вышибут наглостьбуду этому только рад.
Доса Аруанн снова задумчиво смотрит на меня, но на этот раз без всякой тревоги. Просто прикидывает, что же мне мог запихнуть в мозги Бог? Я улыбаюсь про себямного чего, мама. Скажем, полный пятнадцатилетний курс военной Академии Его Императорского Величества, плюс опыт боевых операций против Американского Доминиона и Синдиката Хань. Я и на транспортах то оказался потому, что врачи после последнего ранения прописали мне год спокойной жизни Поэтому меня и перевели пока на 'Рощицу', командиромИ этот изученный курс, моя дорогая вновь обретённая матушка, предусматривает много чего интересного, в том числе и навыки Робинзонакак имея в наличии голову, две руки и две ноги выжить в любом из известных человечеству миров. Начиная от вечных льдов и заканчивая пустынями. Мало ли где, и в какой ситуации окажется десантник Его Величества Поэтому, дорогая матушка, жизнь всех, кто живёт в баронстве Парду изменится очень и очень скоро
Мы спускаемся вниз, на кухню, где доса подтверждает мой приказ о наказании наглой девицы. Её утаскивают двое мужчин, и спустя пару минут я слышу прелестные вопли и визги, ласкающие мой слух. Остальные слуги со страхом косятся на меня и прибавляют темп работыдрова жарко пылают, варево булькает в котлах, воду на противнях и в тазах постоянно меняют на свежую. Пробую экстракт на горение и остаюсь довольным. То ли вино покрепче, или народ уже приспособился, но работа идёт явно лучше, чем вчера. А может и мясо помогло
На сколько дней нам хватит дичи?
Матушка вздыхает:
Недели на две. Если не экономить
Отлично. Я попробую подстрелить ещё чего-нибудь, но позже. Завтра пойду на рыбалку
Появляется зарёванная, с распухшим лицом Ирая, и я отдаю очередное распоряжение:
Будет отлынивать от работыдайте ей добавки.
Показываю на двор. Там уже, кстати, темнеет, становится прохладнее, и потому работа идёт лучше. Несколько раз снимаю пробу с продуктатот исправно вспыхивает каждый раз, когда я подношу тряпицу к огню. Неплохо. Даже очень неплохо! А перегнали всего полторы больших бочки, примерно пятьсот литров кислого испорченного вина. Может, чуть больше, может, меньше, получив взамен уже пятьдесят литров самогона. Жаль, попахивает уж слишком вонюче Твою ж мать! Хвала Высочайшему, что я говорю это про себя!
Мама, найдёшь пару ненужных тряпок?
Каких, сынок?
Показываю руками размер. Матушка кивает, уходит за ними, а я спешу в кузницу: древесного угля в наличии мешок. Должно хватить. Возвращаюсь, неся реагент на собственном горбу, быстро дроблю куски на мелкие кусочки прихваченным оттуда же молотком, и когда доса Аруанн приходит с тканью, на один кусок высыпаю уголь, вторым накрываю. Затем беру бочонок с продуктом, зачёрпываю оттуда полный кувшин жидкости, показываю маме:
Чувствуешь, как пахнет?
Она кривится, а я подмигиваю:
Сейчас увидишь одно маленькое чудо Помоги ка мне
Вдвоём мы натягиваем над чистым бочонком мой импровизированный фильтр, и я выливаю в него кувшин. Жидкость медленно сочится, а запах исчезает Практически полностью! Это из какого же дерева делается такой замечательный адсорбер?! В очищенный продукт сую тряпочку, подношу к огнювспыхивает ну просто очень здорово. Принюхиваюсь к немунет. Мой нос меня не обманывает! Получилось великолепно! Зову к себе одного из мужчин, таскающих вино, тыкаю в грудь пальцем:
Видел?
Видел, сьере Атти.
Вот так всё готовое сгущённое вино пропустите через эти тряпки. И уголь из них не выкидывать!
Мужчина кивает. Потом спрашивает:
Сейчас начинать цедить?
Как закончите работу. И учтипроверю лично.
Он опять кивает:
А сколько нам надо этого сгущённого вина?
Сколько на телегу влезет. И лошадь увезти сможет.
Мужчина опять кивает. И опять спрашивает:
А
Ещё одно 'а'пойдёшь к столбу. Всё объясню потом. Пока же знай сам, и скажи остальнымот того, как поработаем и сколько сделаем, зависит моя и ваша дальнейшая жизнь. Считайте, что для себя стараетесь. Если всё будет нормальнополучите по десять диби!
Понял, сьере Атти. Всё сделаем в лучшем виде!
Торопливо кланяется. Убегает во двор за дровами. Спустя минуту возвращается с громадной охапкой и криком:
Сьере Атти пообещал, когда вернётся из города, каждому, кто здесь работает, по десять диби!
Что за Ишь, как засуетились, зашевелились! Прямо всё горит в руках!
Э-э-э! Только не испортитевсё должно быть нормальным, качественным!
Не волнуйтесь, сьере Атти! Мы понимаем!..
Выходим с досой Аруанн на улицу, где нас обдаёт свежим ветерком. На кухне из-за раскочегаренного на совесть очага дышать нечем. Проходим с матушкой на стену, и я задумчиво любуюсь на светящуюся в темноте ленту Парда, протекающую через долину окружённую зубцами гор. Над вершинами плывут обе сиреневые луны, и сияющее скопление звёзд центра Галактики, отсюда кажущееся огромным светящимся шаром. Где там, на другой стороне, моя родина, моя Империя. И я верю, что в один прекрасный миг будет тот самый шаг с трапа на землю, и я скажу:
Вот я и дома
Глава 4
На следующее утро у меня опять забот полон рот. Надо кое-что подготовить к поездке, и потому после уже привычного поскрёбывания матушки в двери, я выхожу одетый с ног до головы, и мы идём завтракать. Народ уже закончил работу, и там священнодействует полная женщина, которая при нашем появлении наваливает знакомую полбяную кашу в мискимне, естественно, побольше, чем у мамы. Только на этот раз еда густо сдобрена мясом и даже маслом:
А где масло взяли?
Доса Аруанн снова испугана: