Вот оно. Нашёл.
Он аккуратно пересыпал на стол сушёные яблоки из миски. Обмахнул ладонью со дна крошкичтобы не всплыли потом, да не замутили отраженияи наполнил посуду водой из кувшина.
На миг даже неловко стало за свою, невесть откуда взявшуюся, уверенность. За своё ли дело он взялся? Но вздохнулуже не сокрушённо, а по науке, как наставник учил: втягивая Силу, призывая Дар
Какая она, твоя Мари? спросил. Ты рассказывай, только помедленней, не части. А то говоришь больно быстро, а я по-франкски ещё не все слова знаю.
Глаза Пьера загорелись.
Маленькая, произнёс с нежностью, тонкая, как травинка
Назар сочувственно приподнял брови домиком.
На хлебе и воде, что ль, держали? Хозяйка злая?
Не то слово. Лютая хозяйка. При гостях чистый ангел, а как в доме чужих нети по щекам налупцевать может, и есть велит не давать. Я, когда мог, таскал с кухни для Мари хлебушек. Да ведь не всегда передашь: госпожа часто её при себе оставляла на ночь. То ей окно отвори, то ставни закройлуна мешает, то воды принеси. То велит свечи зажечь и работать, раз сама не спит. Почитай, вся прислуга радовалась, если к ней новый амант заявлялся
Назар хотел переспросить про «аманта», побагровели не стал. Чересчур уж стыдной оказалась картинка, уловленная от Пьера вместе с новым словом. Ничего себе мужняя жена, а что вытворяет!
А волосы у неё чёрные, как смоль, и сами кудряшками вьются, продолжал мечтательно Пьер. Его новый товарищ не сразу сообразил, что речь снова зашла о Мари. Глаза карие, как спелые вишни, смешливые. Личико сердечком
Назар поморгал.
Это как?
Вот как наколку горничную наденет, волосы под неё уберёттакой вот мысок надо лбом остаётся, пояснил Пьер. Да показал, фигуристо очертив на собственном лбу линию роста волос. Скулы широкие, а подбородок острый, как у лисички. Вот и получается сердечко.
А-а-а
И смуглая, словно солнцем опалена. Сама над собой смеётся, говоритпапаша её неизвестный из мавров был, оттого она и такая. Только я мавров-то видел: у них губищи широкие и нос сплюснут, а у Мари носик аккуратный, губки только чуть пухлые
Его гость чуть не крякнул по-взрослому от досады. Слышал он не раз, что, мол, от любви люди глупеют, да всё не мог поверить. А тутвот, пожалуйста! Только что был парень как парень, и говорил нормально, а сейчас«губки», «носик»» «Сердечко» Ишь, напридумывал! Нет, Назар не дурак, ни за что не влюби
Сморгнув, он уставился на расцветшее в миске отражение.
Попробовал, как учил его Тук, смотреть не в упор, а как бы искоса, в стену, чтобы объект наблюдения прихватывался лишь боковым зрением.
И действительно увидел
От неожиданности спёрло дыхание. Смешно взмахнув руками, он так и подпрыгнул на месте, случайно толкнул стол, и Видение девичьего личика на поверхности воды зарябило и исчезло.
Сердечком остолбенело прошептал Назар.
Ну да! подтвердил новый знакомый, ещё не поняв причину его взбудораженности.
Вот тут мальчишка ткнул пальцем в скулу. родинка такая, с рисовое зёрнышко, да? И брови густые, почти в одну.
У него даже руки задрожали.
Получилось!
Да погоди! отстранился от Пьера, погоди
Зажмурился, поморгал. Вновь уставился в чашу с водой, с усердием, со страстным желанием увидеть снова Ничего. Но в висках заломило, свет, и без того тусклый, вдруг стал меркнуть Потом в пальцы ткнулось что-то твёрдое, на ощупьдерево. И полегчало.
Распятье. Невеликое, с ладонь величинойтакое здесь вешали на стены. Но исходила от него настоящая Сила, намоленная святость, что сразу привела в чувство неофита, испытавшего первое в жизни магическое истощение.
Погодь, друг, пробормотал. Мне, кажись, того Дух надо перевести. Сам не пойму, как это вышло, но увидел!
Нашёл в себе силы вернуть кипарисовый крест и покачать головой.
Прости. Быстро как-то всё случилось. Рази пропало Только лицо заметил, а где она, что с нейничего не понятно.
Пьер разочарованно отстранился. Но тотчас в глазах мелькнула сумасшедшая радость
Но ведь живая, да? Скажи, точно живая?
Точно. кивнул Назар. Моргнула. Только и впрямь худа. И серая прям какая-то: то ли темно вокруг, то ли сама бледная, не разглядел толком.
И застонав, схватился за голову. Снова накатило
Пьер кинул на него тоскливый взгляд. Протянул распятье.
Держи. Тебе ведь от него лучше? Ничего: что единый раз удалось, рано или поздно снова получится. Ты пока отдохни, брат, а потом, как силы вернутся, попробуешь ещё, да?
Назар помолчал, прислушиваясь к себе.
Попробую. Я кое-что запомнил. Вдругорядь легче пойдёт.
* * *
Просторный, заставленный шкафами с книгами и диковинами, кабинет Председателя трибунала Инквизиции ничем не выдавал грозного титула своего хозяина, и более походил на обиталище какого-нибудь учёного мужа на покое. Мягко, трепетно танцевали в камине языки пламени, бросая отблески на лица двоих, устроившихся напротив в удобных креслах; на отполированную солнцем и временем лозу, оплетающую массивную бутыль, на тёмное стекло; играли в бокалах, на треть наполненных душистым терпковатым вином, в бусинах чёток в руках гостя и на нагрудном кресте хозяина
Сама мысль свести слышащего и видящего не нова, брат, продолжил свою мысль хозяин кабинета. Но, насколько мне известно, полноценного обмена Дарами ещё не наблюдалось. И всё же ты решился на очередной эксперимент?
Могучие плечи собеседника затряслись от добродушного смеха.
Полно, брат, какой эксперимент? Желание подтолкнуть к развитию Дар одного и помочь другому, не более. А ежели при этом два юных таланта поделятся способностямихвала Всевышнему и провидению, что сводит людей вместе, и в местах, столь странных, как это.
Ежели скептически повторил Великий Инквизитор, потерев щетинистый подбородок. Но мне отчего-то слышится уверенность в твоём голосе, брат Тук. Словно ты отгораживаешься этим словом лишь из одного опасения сглазить.
Полно, брат Дитрих, я не суеверен. Просто допускаю определённый процент неудач в каждом опыте.
Но этот, нынешний опыт, ты заранее видишь успешным?
Брат Тук кивнул. С удовольствием пригубил старого эстрейского, растёр на языке, насладился букетом
Есть у меня, порой скорбного головой, кое-какие мыслишки по этому поводу. Иной раз излишнее усердие не идёт на пользу науке, брат мой. Хотя, возможно, это всего лишь мои досужие домыслы
Отставил бокал.
Но вот тебе факты: в предыдущих попытках обмена или возможного дележа способностей приглашались весьма одарённые слышащие и видящие, так? Достигшие пика своих возможностей.
Дитрих глянул заинтересованно из-под седых кустистых бровей.
Разумеется.
А почему?
Ты не хуже моего знаешь причину. Даже в самых успешных попытках удавалось перенести от одного к другому лишь часть чуждой магии, какую-то кроху. И потому де-факто считается, что чем больше целое, тем большую долю от него удастся передать.
Брат Тук наставительно приподнял палец.
Вот оно. Вы брали лучших и развитых. А разве не учит нас Фома Аквинский, что Дар подобен древу? Он проклёвывается медленно, неохотно, выбрасывая, подобно плющу или винограду, усики в поисках опоры оттого-то мы видим лишь его первые проблески. А уж потом
Да-да, помню. Вырастает крепкое несокрушимое древо. И что же?
Иначе говоряразвиваясь, магический Дар набирает силу и мощь, но при этом теряет гибкость. Потянуться к чему-то, подобному себе, он уже не может, поскольку врос в опору, сиречь в хозяина-носителя. Вот я и решил: сведу-ка вместе двух таких плющей, двух отроков. То, что один чуть старше, неважно; разумом он, как я убедился, так же юн и чист, как и Назар. Подтолкну их, чтобы потрудились вместе. Один, как тебе известно, горит желанием разыскать невесту, другой, добрый и сострадательный, обязательно захочет ему помочь, я не сомневаюсь. К тому же, юноши весьма схожи по душевным качествам и неизбежно подружатся, а настоящая дружба творит чудеса, ты сам это помнишь, брат Дитрих.
Улыбка, озарившая лик сухопарого инквизитора, была мимолётна, но подтвердила: да, помнит.